Трагедии моря

Даже огромные стада моржей, часто посещавшие банку острова Сейбл, не могли бесконечно противостоять столь необузданному хищничеству. Где-то между 1680 и 1710 годами пришла весна, когда на пляже Сейбла больше не оказалось громадных существ, которые раньше несчетными тысячами собирались на теплом песке. С тех пор никто никогда больше не видел там живого моржа.

В течение последующего столетии полулегендарный Сейбл жил в ореоле пугавшей моряков таинственности. пока в начале XIX века на острове не построили маяки и не поселили на нем команду спасателей. Теперь одинокий всадник, объезжая пустынный берег на полудиком пони, случалось, натыкался на скелеты моржей, только что обнаженных вечнозыбучими песками. Но эти огромные кости выглядели столь допотопными, будто они появились там задолго до тоге, как европейцы впервые пересекли «Западный Океан».

Бесчисленные в прошлом легионы моржей, похороненные в песках острова Сейбл, уже исчезают и из нашей памяти. Современная история почти не упоминает о клыкастом племени, когда-то обитавшем на острове, и с том, как и почему оно погибло. Но и в наше время обстановка на Сейбле предвещает недоброе: гигантские буровые вышки на острове и вокруг него вонзают свои стальные хоботы глубоко в дно океана в поисках богатства, которое португальцы впервые нашли там пятьсот лет тому назад и имя которому — горючее.

Стадо моржей на острове Сейбл было хотя и богатой, но всего лишь окраинной колонией племени, главная цитадель которого находилась в заливе Св. Лаврентия. Южную часть этого внутреннего моря образует округлой формы бассейн диаметром более 350 километров, ограниченный островом Кейп-Бретон с востока, островом Принца Эдуарда и проливом Нортамберленд с юга и полуостровом Гаспе с запада. Почти в центре этого бассейна возвышается архипелаг Магдален.

В этом мелководном бассейне многие океанские течения смешиваются с богатыми питательными веществами пресными водами реки Св. Лаврентия и системы Великих озер. В своем первобытном состоянии бассейн являлся одним из наиболее продуктивных в мире пастбищ, населенных бесчисленным множеством беспозвоночных, в том числе и моллюсками, составляющими почти неистощимый источник основной пищи моржей. Кроме того, окрестные берега на многие сотни километров состояли из песчаных пляжей, достаточно просторных для того, чтобы неисчислимые тысячи моржей выходили на них спариваться, рожать детенышей или просто дремать на летнем солнцепеке.

Но возможно ли, чтобы животное, которого мы сегодня знаем лишь как обитателя холодных арктических морей, когда-то водилось в этих водах, расположенных более чем за 2300 километров к югу от Северного полярного круга и менее чем за 730 километров к северу от города Нью-Йорк? Да, возможно, именно так оно и было: этот район был самым сердцем обители атлантического племени моржей.

Первыми европейцами, нанесшими удар в это сердце еще в первом десятилетии XVI века, были, по-видимому, испанские баски; впрочем, за ними тут же последовали промысловики из других стран. Примерно в 1519 году все тот же Жоао Фагундес, промышлявший моржей на острове Сейбл, предпринял с целью разведки вылазку в залив Св. Лаврентия. Далее я попытаюсь воссоздать обстановку, которую он мог застать в регионе в то время.

Проникнув в залив Св. Лаврентия через пролив Кабота или через пролив Кансо, его каравелла с характерным высоким полуютом медленно продвигается на запад проливом Нортамбер-ленд, оставляя за собой по левому борту лесистые берега Новой Шотландии и Нью-Брансуика. С правого борта видны пляжи и илистые, цвета красной охры банки острова Принца Эдуарда. Вокруг — на суше, в воздухе и в море — всюду кипит жизнь.

В водах пролива косяки сельди и макрели. Их миллионы, и они кажутся почти монолитной массой живой плоти. В воздухе над их головами кружатся и большими стаями пикируют на них морские птицы. Мощные фаланги трески гоняются за своей добычей, так взмучивая воду, будто идет извержение подводного вулкана. Тысячи тевяков [115] с любопытством провожают своими темными глазами проплывающий мимо корабль. Стаи китов, крупных и мелких, столь многочисленны, что временами каравелле приходится уступать им дорогу.

115

Тевяк — серый (длинномордый) тюлень. — Прим. перев.

Но, что интересует Фагундеса больше всего, так это легионы моржей — и те, что сгрудились на пляжах, песчаных косах и илистых отмелях, и те, чьи любопытные морды все чаще возникают на поверхности воды вокруг движущегося судна, пока не заполняют все окружающее пространство, делая его похожим на вырубленный лес с торчащими пнями.

По мере того как каравелла выходит из пролива и открывается южный берег залива Шалёр, кланы моржей становятся все более многочисленными. Громадные скопления животных расположились на низких берегах островов Шиппиган и Миску, затемняя своими сонными тушами целые акры желтого песка и зеленой травы.

Теперь лоцман направляет судно на северо-восток, в открытые воды большого бассейна. После дневного перехода наблюдатель замечает на горизонте появление ряда низких, подернутых дымкой бугров. По мере приближения судна они превращаются в цепочку лесистых островов, обрамленных скалами из красного песчаника и соединенных друг с другом многими километрами ослепительно белых пляжей. Это и есть архипелаг островов Магдален, и их-то Фагундес и должен был считать главной цитаделью западного племени моржей.

Магдалены включают девять наиболее крупных островов, из которых семь соединены между собою широкими пляжами, между которыми простираются обширные соленоводные лагуны. Связанная между собой цепочка островов протянулась на семьдесят с лишним километров, а общая длина ее береговой линии, включая морские и обрамляющие лагуны пляжи, составляет более 200 километров. Отделенные от ближайшего материкового берега сотней километров чистой воды, Магдалены, как и остров Сейбл, до вторжения европейцев, видимо, были необитаемы. Это обстоятельство в сочетании с защищенными лагунами, травянистыми лугами, лесистыми холмами и бесконечными пляжами сделали эти острова посреди полного жизни моря настоящим раем для водоплавающих птиц и морских млекопитающих, подобный которому вряд ли можно сыскать где-либо еще в северном полушарии.

Моржи хорошо это уяснили. По самым осторожным подсчетам, стадо моржей в центральной части залива Св. Лаврентия, когда на него впервые наткнулись европейцы, насчитывало не менее четверти миллиона особей. Или, выражаясь особенно доходчивым для захватчиков языком, более трехсот тысяч тонн живого мяса и… жира.

Во время визита Фагундеса баски еще прочно владели Магдаленами, и ему пришлось искать источники прибыли в других местах. В 1521 году он получил от короля Маноэля привилегию на основание в родном городе Виана компании по эксплуатации ресурсов в восьми определенных местностях Нового Света. Все восемь были островами или группами островов, и можно с достаточной уверенностью утверждать, что на пяти из них находились крупные лежбища моржей. К ним относились: группа островков Мадам в Чедабукто-Бей на Кейп-Бретоне, Сен-Пьер-э-Микелон и архипелаг Рамеа/Бергео на южном побережье Ньюфаундленда, острова Сейбл и Принца Эдуарда. Хотя в королевской привилегии не было упомянуто, какие именно ресурсы разрешается эксплуатировать (что обычно практиковалось для сокрытия коммерческой тайны), одним из запланированных предприятий называли мыловаренный завод. Нам также известно, что в то время в производстве мыла оливковое масло начала вытеснять ворвань (особенно из моржового жира). Поэтому можно почти не сомневаться, что основную долю прибыли компании приносили именно моржи.

Фагундес основал на острове Принца Эдуарда круглогодичное поселение — это была первая известная нам попытка европейцев обосноваться в Северной Америке со времен древних скандинавов. Французские источники обвиняют индейцев в разрушении этого поселка через какой-нибудь десяток лет после его основания, но есть сведения, что европейцы просто-напросто перевалили на местных жителей вину за свои собственные кровавые деяния. При этом сильные подозрения падают на самих французов, которые начали агрессивные набеги на «залежи белого золота» португальских и испанских басков в заливе Св. Лаврентия.

Я считаю, что заинтересованность французов в добыче «Зверя с Большими Клыками», как называли моржей древние бретонские моряки, была одним из главных побуждений, заставивших Жака Картье совершить его знаменитые рейсы в залив Св. Лаврентия в 1534 и 1535 годах. Взять хотя бы тот факт, что вскоре после того, как он разведал многие крупные лежбища моржей, его соотечественники-бретонцы начали силой вытеснять оттуда португальцев. Еще задолго до 1570 года французы захватили в свои руки лежбища моржей на берегах пролива Нортамберленд, островов Сен-Пьер-э-Микелон и Принца Эдуарда, а также на берегах залива Шалёр и прочно закрепились на Магдаленах. К 1580 году этот богатый архипелаг стал феодальным владением двух племянников Картье, которые в 1591 году предоставили лицензию на эксплуатацию его ресурсов другому предпринимателю из Сен-Мало, по имени Ля Курт де Пре-Равийон, с целью, как было сказано в лицензии, промысла зверя, известного в то время под названием «vaches marines» [116] .

116

Морские коровы (фр.). — Прим. перев.