Трагедия адмирала Колчака. Книга 1
Шрифт:
Иркутский эсер М. Кроль, прибывший в июле в Томск для участия в работах Думы, со слов министра Шатилова, в таких чертах, вероятно сильно преувеличенных, охарактеризовал настроения в Омске: «Кругом только и говорят о диктатуре, переворот подготовляется на глазах у Правительства, а оно точно разбито параличом, всё видит, всё слышит, но абсолютно ничего не делает для предотвращения этого несчастья» [388] [«Вольная Сибирь». IV, с. 78]. Если «диктатура стала бредовой идеей всех политических буржуазных группировок, выплывших на поверхность общественной жизни после свержения большевиков», то этому в значительной степени содействовал страх перед Сибоблдумой, протягивавшей руку самарскому Комучу. Через Обл. Думу «эсеровское большинство пыталось утвердить свою диктатуру» — так позже в екатеринбургской лекции 23 октября обрисовал тактику Думы проф. Новомбергский, сам числившийся в рядах областников и народных социалистов [«Заур. Кр.», № 80]. Этой диктатуры интеллигентская Сибирь в то время во всяком случае не хотела — не приходится говорить уже о Сибири военной.
388
Призыв
Как только открылись сношения с Европейской Россией, Комитет У.С. предъявил Сибирскому правительству требование передать полноту власти. Получив отказ, Комитет У.С., при содействии членов Областной Думы, пытался фактически захватить власть в Сибири — такое заявление делается в записке областников, подписанной среди других и Потаниным и составленной по поводу разыгравшегося в сентябре конфликта правительства с Думой [389] . Записка областников признавала ошибочным то, что Правительство вытащило из подполья Обл. Думу и тем самым оживило «представительство» губернских, уездных, волостных совдепов. Это представительство было использовано социалистами в Думе, во зло Сибири и России [«Сиб. Вест.», № 13] [390] . По мнению областников, при самом «незначительном государственном понимании» Дума должна была бы сойти с политической сцены.
389
«Агентом» Самарского правительства Гинс считает тов. мин. вн. дел Павла Михайлова, скрывавшего ленты переговоров по прямому проводу с Самарой и за это уволенного. Отставка Михайлова вызвала в Самаре «взрыв возмущения» [I, с. 143, 147].
390
По-видимому, многие боялись, что это представительство при созыве Думы будет даже коммунистическим. См. беседу Вологодского с М. Кролем.
И вновь это — суждение не правых, оценка не «реакционной военщины», которая будто бы уже успела захватить целиком в свои руки Сибирское правительство, руководимое «безвольным и беспомощным» Вологодским.
3. В Сибоблдуме
Эсеры из Сибоблдумы не разделяли точек зрения областников, с которыми их так недавно ещё связывала общая борьба против большевиков в конспиративной и нелегальной работе.
К концу июля в Томск набралось довольно много бывших членов Думы, которые образовали 4 фракции: 1) соц.-рев.; 2) соц.-дем.; 3) представителей национальностей и 4) автономистов. К последней примыкали и беспартийные. Между фракциями происходили частные совещания. По словам участника их М. Кроля, «с первых же дней работы частного совещания стало ясно, что Областная Дума расходится на два абсолютно непримиримых лагеря. Социалистические группы, с одной стороны, и автономисты, с другой, представляли собою два исключающих друг друга мировоззрения, две противоположные тактики, две чуждые одна другой психологии. Социалистические [391] группы стояли за укрепление Сиб. Обл. Думы как высшего законодательного органа края… Автономисты же рвались в бой с большевиками и лелеяли мечту о военной диктатуре. Для них разогнанное большевиками всерос. Учр. Собр. перестало существовать. О созыве же нового У.С. — было рано ещё думать. Главное их внимание было обращено на организацию военной силы, способной продолжать борьбу с совет. властью и коммунистами… Вся полнота власти, по их мнению, должна была быть сосредоточена в руках Сиб. Вр. прав.» [392] [с. 73]. Психология Кроля выступает в этих строках чрезвычайно ярко — ему уже не нравится, что «автономисты рвутся в бой с большевиками»… А дальше ещё определённее — борьба с большевиками к тому же и невозможна. Только причём здесь верность идее демократии, о которой ниже говорит Кроль!
391
Под «социалистическими» группами подразумеваются эсеры и эсдеки.
392
Кроль сам себе противоречит, приписывая областникам идею военной диктатуры.
«Верными идее демократии оставались только социалистические партии, все же остальные бывшие либеральные и даже радикальные элементы с необычайной стремительностью шарахнулись вправо. Они могли рассчитывать только на несколько десятков тысяч офицеров, оказавшихся в Сибири, и на часть казачества.
Это были ничтожные силы, в достаточной степени дезорганизованные и деморализованные. И с такими силами правые элементы собирались напасть на большевиков, которые к этому времени уже успели создать дисциплинированную Красную армию, располагали колоссальными ресурсами» [393] [с. 74].
393
В этом отношении Кроль оказывается в полном противоречии с декларацией, оглашенной с.-д. Карповым от имени Сиб. Обл. Думы на Уфимском Госуд. Совещ.
Для того чтобы расстроить «гнусный план» упразднения Думы, частное совещание послало специальную делегацию в Омск. Вернее, целью делегации было оказать воздействие на Правительство в смысле переезда его в Томск. Правительство для борьбы с реакционным Омском должно связать свою судьбу с Думой, которая «как-никак являлась выразительницей надежд и чаяний всей демократической и революционной общественности Сибири»… Делегаты должны были «раскрыть глаза и указать ему бездну, куда толкали его «воинственные патриоты», в ослеплении своём потерявшие способность понимать, что вокруг них происходит» [с. 77].
«В такой момент, — говорит Кроль, — ниже нельзя было топтаться на месте. Сибирскому правительству необходимо было
бросить жребий: или объявить себя до конца солидарным с Областной Думой, переехать в Томск, обратиться к народу и потребовать от военного командования полного и безоговорочного подчинения, или сказать сторонникам диктатуры: «Что делаешь, делай скорее». Правительство же бездействовало и отдавало себя покорно вихрю событий» [394] [с. 80].394
Приходится признать, что «интрига», которую Кроль приписывает Омску, велась в недрах Сибоблдумы. Её противники выступали совершенно открыто.
Непонятно, каким образом Кроль при своём «пацифистском» настроении надеялся через Областную Думу «парализовать подпольную работу большевиков». Ведь Сибирь в это время ещё не была освобождена от большевиков. До августа, когда была объявлена первая мобилизация, разложившиеся добровольцы сражались в Сибири, как сражались они и на территории Комуча. В военных кругах подобный «пацифизм» рассматривался — и не без основания — как своего рода большевизанство. Это был призыв в разгар гражданской войны кончать её.
7 августа Правительство подписало указ о созыве Думы. Гинс признаёт, что с точки зрения положения о Думе «указ Правительства был излишен». Но такова была конструкция власти в общем сознании — Правительство, по неписаной конструкции, рассматривалось как своего рода Директория, пользующаяся неограниченными верховными правами (записка областников). Без указа о созыве Думы последняя не набрала бы кворума.
К моменту открытия Думы соотношение сил было неблагоприятно для думских «левых» — это должен признать и Кроль.
«Правда, автономисты в Думе были в меньшинстве (около 20%), но у них была сильная поддержка за стенами. Их единомышленники были хорошо организованы и обладали реальной вооружённой силой [395] . Социалистические же группы Областной Думы представляли интересы широких народных масс, фактически были оторваны от них. Задача теснее связаться с этими массами и организовать их для борьбы с врагами справа и слева была ещё впереди…» [396]
395
Раньше Кроль называл эту вооружённую силу «разложившейся». Она насчитывала до августовского набора 40.000 добровольцев!.. П.Н. Милюков [I, с. 44] неосновательно противопоставляет успеху набора добровольцев в Зап. Сибири попытку адм. Колчака в Харбине создать военную силу — он набрал якобы только 740 человек. Количественно харбинские вооружённые отряды, конечно, значительно превышали её. Колчак предполагал набрать корпус в 20.000 человек. «Приток добровольцев был очень велик», — показывает Колчак [с. 117]. Остановка была за деньгами и, главным образом, за оружием…
396
У Парфенова [с. 43] имеется намёк на то, что «пацифизм» некоторых сибоблдумцев был весьма относителен — для борьбы с омской «реакцией», по-видимому, были предприняты некоторые попытки создать свои собственные военные части.
При открытии Думы, происходившем с обычной помпой, Правительство в оглашенной декларации дало понять, что выводит свою власть из «создавшего переворотом фактического положения» (ср. записку областников). Декларация подчёркивала, что «контрреволюцию справа питают крайне левые течения» [декларацию см. у Гинса. Т. I, с. 165].
По словам Гинса, главенствовавшая фракция в Думе предварительно сговорилась с Правительством о программе работ Думы. Она нигде, однако, не была зафиксирована, и Дума тотчас же вышла из намеченных рамок работы по вопросу о посылке делегации на собирающееся в Челябинске совещание по организации всероссийской власти и о включении в состав Думы членов У.С. от Сибири [с. 152]. Острые прения в самой Думе возникли при проверке мандатов депутатов. С решительными возражениями выступил кооператор Бедра, оспаривавший не более и не менее как 46 полномочий, выданных от организаций «самочинных или уже отживших» (советы, фронтовые съезды и т.д.) [397] . С.-р. Колосов признавал, что критика с формальной стороны во многих отношениях права, но существо вопроса другое: само Правительство вышло из недр самочинной организации [«Сибирь», 21/VIII, № 32]… Оставляя историю в стороне, приходилось, однако, признать, что «народовластие» Думы в данной обстановке становилось фикцией.
397
Примеры искусственного подбора «народных представителей» см. у Гинса [I, с. 174].
Вопреки мнению Правительства, Дума предоставила всем членам У.С. полноправное членство, т.е. тем самым увеличивала голоса и так уже первенствующей эсеровской фракции.
Два лагеря, намечавшиеся в частном совещании, естественно, резко определились и в официальных заседаниях Думы. Одни в существовании Думы видели гарантии созыва У.С. 1917 г.; другие его не признавали. Непримиримые разногласия выявились при обсуждении вопроса о всероссийской власти. Гинс [с. 170] их формулирует так: большинство стояло за признание Вс. У.С. полномочным создать верховную власть и за организацию лишь временной всероссийской власти до воссоздания У.С. прежнего созыва. Меньшинство отстаивало созыв нового У.С., организацию безответственной и полномочной власти и совещание для избрания власти исключительно из областных правительств. Как видим, с самого начала вскрылись те чреватые последствиями вопросы, которым суждено было раздирать русскую общественность ещё долгие месяцы [398] .
398
Надо отметить, что единодушия не было у эсеров. Парфенов отмечает [с. 44] заявление, сделанное кооператором эсером В.В. Куликовым от имени «Союза Возрождения» в ЦК партии, по поводу «невозможности в настоящий момент осуществлять парламентаризм и чистое народоправство и о необходимости «немедленного роспуска Думы».