Трагедия русского офицерства

«Местные офицеры, связанные с краем прочными интересами частного или служебного характера, разделялись тоже на две резко друг от друга отличавшиеся категории. Одни из них не склоны были к активной борьбе, учитывая возможность перехода к противнику, а поэтому старались преимущественно устроиться в тыловых и хозяйственных учреждениях и в моменты военных кризисов в них всегда очень громко говорили инстинкты самосохранения. Другая группа местных офицеров принадлежала к самым доблестным и самоотверженным бойцам, покрывшим свои имена неувядаемой славой. Среди них необходимо отметить «Тарасовцев» и «Шенкурцев», выросших из простой среды партизан-крестьян [745] . Правда, офицерского в них было очень мало, т. к. по своему образованию и развитию они очень мало отличались от солдатской массы, из который вышли сами и для который были малоавторитетны. Солдаты в них видели своих школьных и деревенских товарищей, и им трудно было признать над собой авторитет и дисциплинарную власть «Колек» или «Петек» и величать их «г. поручик», а часто даже «г. капитан» и «г. подполковник», так как производство носило у нас интенсивный характер.

745

745 — Типичный пример местных уроженцев-крестьян — братья Ракитины. Прапорщик Максим Николаевич Ракитин — один из организаторов и руководителей Шенкурского востания, потом командир Шенкурского батальона, его братья Петр, Александр и Илья — также активные участники Белого движения; все, кроме последнего расстреляны (Белый Север 1918–1920 гг. Мемуары и документы. Вып. 2. Архангельск, 1993, с. 484).

Прибывшие в область офицеры в большей своей части отличались тоже мужественным и доблестным исполнением своего долга. К сожалению, между ними не было полной солидарности, т. к. офицеры, спасенные на Украине от большевиков немцами, были проникнуты германофильством, что возмущало офицеров, сохранивших верность Антанте. Все это антантофильство и германофильство, конечно, не носило серьезного характера, но, к сожалению, давало повод для ссор и недоразумений. Много выше стояла офицерская среда в артиллерии, производя своим поведением, воспитанностью и уровнем образования впечатление офицеров мирного времени. Цвет офицерства составляла небольшая группа кадровых офицеров, командовавших отдельными войсковыми частями пехоты и артиллерии, на которых собственно говоря и держалась наша маленькая армия» [746] . Любопытна оценка северного офицерства, данная Б. Соколовым, одним из руководителей гражданских властей на Севере: «В большей своей части оно было не только весьма высокого качества, не только превосходило офицерство Сибирской и Юго-Западной армий, но и отличалось от офицерства добровольческих частей. Оно было не только храбро, оно было разумно и интеллигентно» [747] .

746

746 — Добровольский С. Ц. Борьба за возрождение России в Северной Области, с. 97–99.

747

747 — Соколов Б. Ф. Падение Северной Области, с. 340.

В офицерский среде отмечались прежде всего монархические устремления, причем к монархическому течению примыкали лучшие представители кадрового офицерства, наиболее подготовленные для строевой работы. Именно эти же представители проявляли полную нетерпимость ко всем проявлениям «завоеваний революции» и, конечно, сгруппировались в свое время вокруг капитана 2-го ранга Чаплина, инициатора сентябрьского переворота (эсеровское правительство было тогда арестовано и отправлено на Соловки, но вскоре, по требованию «союзников», освобождено, а Чаплину пришлось оставить должность командующего войсками и пойти на фронт командиром полка, однако в новом составе правительства эсеров больше не было, и оно было более правым) [748] . Англичане также отмечали, что большинство русских офицеров были сторонниками монархии [749] .

748

748 — Марушевский В. В. Год на Севере, с. 233–234.

749

749 — Голдин В. И. Интервенция и антибольшевистское движение на русском Севере, с. 119.

В середине августа 1919 г., как вспоминал ген. Миллер, на совещании всех командиров полков Архангельского фронта было высказано единогласное мнение, что с уходом союзных войск с фронта в наших полках будут всюду бунты, будут перерезаны офицеры, как элемент пришлый, не имеющий связи с населением и, таким образом, желание продолжить борьбу после ухода англичан приведет лишь к бесполезной гибели нашего многострадального офицерства « [750] . Это мнение было высказано под впечатлением нескольких бунтов, поднятых в некоторых полках большевистской агентурой. 25 апреля 1919 г. во время мятежа в д. Тулгас были убиты офицеры 3-го полка [751] . 22 июля 1919 г. на Онеге от рук взбунтовавшихся солдат погибли почти все офицеры 5-го полка (12 офицеров, захватив пулеметы, засела в избы и защищалась до последнего патрона, с последним выстрелом они покончили с собой — сначала более сильные духом застрелили других, а потом застрелились сами) [752] ; по сообщению в советской печати в Архангельске при таких же обстоятельствах погибли 9 русских и 5 английских офицеров [753] , на Пинеге — несколько офицеров 8-го полка (часть убита, часть взорвала себя гранатами), при восстании Дайеровского батальона в Двинском районе было убито 3 русских и 4 английских офицеров. Но этот пессимизм оказался неоправданным. В дальнейшем был отмечен лишь один такой случай (8 февраля 1920 г. в 3-м полку заговорщиками было захвачено и уведено к красным 12 офицеров [754] ). Все очевидцы отмечают в целом необычайно теплые отношения между офицерами и солдатами Северной армии. Даже при развале фронта «ни одного акта насилия, ни одного враждебного жеста по отношению к оставшимся в строю офицерам не было сделано; со слезами на глазах, как бы извиняясь за свой поступок, объясняя его желанием спасти семью от гибели, прощались солдаты со своими офицерами и расходились по деревням» [755] . Эксцессов в отношении офицеров на фронте почти не было. Лишь на Средь-Мехреньге благодаря своей неуравновешенности погиб подполковник Э. Чубашек, понуждавший солдат, вопреки сложившейся обстановке, к дальнейшему сопротивлению. В общем солдатская масса расставалась с офицерами дружелюбно, прощание носило дружеский характер. «Вы домой и мы домой», говорили солдаты и даже иногда старались добыть для офицеров подводы, желая им счастливого пути [756] . «… Солдаты снабдили своих офицеров продуктами, снарядили их, оставили им их оружие и тайком, проселочными дорогами, довезли их до Архангельска. Провожая своих офицеров, прощаясь с ними — солдаты плакали. То, что я рассказал, факт не единичный, отнюдь не редкостный, а имевший место в различных полках Северного фронта» [757] .

750

750 — Миллер Е. К. Борьба за Россию на Севере. 1918–1920 гг. // Белый Север 1918–1920 гг. Вып. 1. Архангельск, 1993, с. 24.

751

751 — Зеленов Н. П. Трагедия Северной Области, с. 210.

752

752 — Марушевский В. В. Год на Севере, с. 328; Добровольский С. Ц. Борьба за возрождение России в Северной Области, с. 57–58.

753

753 — «Известия ВЦИК», 25. 07. 1919 г.

754

754 — Добровольский С. Ц. Борьба за возрождение России в Северной Области, с. 55, 57, 173.

755

755 — Миллер Е. К. Борьба за Россию на Севере, с. 27.

756

756 — Добровольский С. Ц. Борьба за возрождение России в Северной Области, с. 194–195.

757

757 — Соколов Б. Ф. Падение Северной Области, с. 339–340.

В общей сложности в войсках Северной области воевало 3,5–4 тыс. офицеров: несколько сот участников белых организаций, свыше 500 мобилизованных в первые дни (не считая сразу же выступивших на фронт до 200 чел.), около 2000 мобилизованных в конце 1918 г. и 400–700 прибывших позже из Европы. Многие (не менее тысячи) покинули Северную область до крушения фронта. В частности, в июне-октябре 1919 г. союзниками было эвакуировано от около 5 до более 6 тыс. чел., а также 1845 военнослужащих (в основном Славяно-британского легиона) [758] . Потери убитыми и умершими были сравнительно невелики и вряд ли превышали 500 чел.

758

758 — Белый Север, с. 453–454.

Однако судьба северного офицерства была, пожалуй, наиболее трагична. На ледоколе «Минин», где находился ген. Миллер со своим штабом, эвакуироваться удалось лишь 650 офицерам и членам их семей (Миллер в телеграмме от 25 февраля говорил о примерно 800 пассажирах [759] ). На 4 марта в Норвегии с ген. Миллером находилось 220 сухопутных офицеров, около 100 морских, 73 врача, военных и гражданских чиновника, около 90 солдат и матросов, около 100 женщин (жен офицеров) и около 65 детей [760] . Несколько морских офицеров были убиты, 6 покончили самоубийством и около 100 попали в плен при восстании в Мурманске, (в Архангельске также были случаи самоубийств) [761] . Войска Мурманского фронта после известия о восстании в Мурманске, совершив тяжелый переход по замерзшим болотам, перешли финскую границу в количестве около 1500 чел. [762] (согласно официальному рапорту командующего Мурманским фронтом ген. Миллеру от 31. 03. 1920 г. в Финляндию с ним перешло с Мурманского и Архангельского фронтов 1001 ч, в т. ч. 377 офицеров, 493 солдата, остальные — гражданские беженцы [763] ). Офицеры Пинежско-Печорского фронта попали в плен в полном составе с ген. Петренко [764] . Войска Двинского района (в т. ч. около 150 офицеров) с ген. Даниловым капитулировали 19 февраля у ст. Холмогорской и были привезены в Архангельск [765] . Войска Железнодорожного фронта и части, не успевшие погрузиться в Архангельске, пытались во главе с ген. Вуличевичем пробиться к Мурманску и финской границе, но были окружены под Сороками и (за исключением 11 ч, ушедших на лыжах в Финляндию) и сдались в плен на условиях полной амнистии [766] . Численность этого отряда (а это были, как отмечал Миллер, почти исключительно офицеры [767] ) на момент переговоров едва ли превышала 1000 чел. [768] Офицеры этой группы были отправлены в Вологодскую тюрьму [769] . Таким образом, при крушении фронта удалось перебраться в Норвегию и Финляндию примерно 800 офицерам, а остальные (до 1500) попали в плен.

759

759 — Голдин В. И. Интервенция и антибольшевистское движение на русском Севере, с. 175.

760

760 — Белый Север, с. 437.

761

761 — Соколов Б. Ф. Падение Северной Области, с. 391, 410, 426–427.

762

762 — Добровольский С. Ц. Борьба за возрождение России в Северной Области, с. 196.

763

763 — Белый Север, с. 453.

764

764 — Соколов Б. Ф. Падение Северной Области, с. 409.

765

765 — Данилов И. А. Воспоминания о моей подневольной службе у большевиков, с. 69.

766

766 — Добровольский С. Ц. Борьба за возрождение России в Северной Области, с. 196.

767

767 — Белый Север, с. 437.

768

768 — Зеленов Н. П. Трагедия Северной Области, с. 231. По другим данным — 2000 (Соколов Б. Ф. Падение Северной Области, с. 412).

769

769 — Соколов Б. Ф. Падение Северной Области, с. 412, 419.

Еще до прибытия в Архангельск Особого отдела 6-й армии Временным Комитетом была проведена регистрация бывших белых офицеров и военных чиновников, а 25 февраля с его прибытием — еще одна, с угрозой расстрела, причем все явившиеся за единичными исключениями немедленно отправлялись в тюрьму, а некоторые были тут же расстреляны. Первыми были расстреляны в Архангельске 42 офицера, чьи послужные списки были найдены среди не уничтоженных вовремя бумаг штаба [770] . 25 марта 320 офицеров (в т. ч. все старшие) были отправлены в Бутырскую тюрьму в Москве [771] , откуда переводились в лагеря и уничтожались (уроженцы Прибалтики и Финляндии, в т. ч. ген. Ваденшерна, полковник Линсен, штабс-капитан Бухгольц, вместо отправки на родину были расстреляны, часть, в т. ч. Л. И. Костанди, была расстреляна в группе 47 заложников после Кронштадтского восстания). В мае 1920 г. основная часть была переведена в Покровский концлагерь в Москве, где содержалось около 1300 офицеров Северной армии — в основном сдавшихся под Сороками и на Мурманском фронте. Несколько десятков было в конце мая взято в Красную армию, а остальные отправлены на Север, где и расстреляны [772] . В целом из офицеров, воевавших на Севере, погибло до 15 %, эмигрировало около половины, и свыше 35 % попало в плен и было в большинстве расстреляно.

770

770 — Данилов И. А. Воспоминания о моей подневольной службе у большевиков, с. 72, 75; Соколов Б. Ф. Падение Северной Области, с. 418.

771

771 — Соколов Б. Ф. Падение Северной Области, с. 431.

772

772 — Данилов И. А. Воспоминания о моей подневольной службе у большевиков, с. 80–88.

Запад

Белые формирования на западе России действовали в очень сложной международно-правовой обстановке и были мало связаны друг с другом. Помимо Северо-Западной армии Юденича (также сложившейся из разных по происхождению и независимых друг от друга формирований) к ним относятся также Русская Западная армия Бермонта-Авалова и русские формирования в Польше (3-я Русская Армия и другие).

Северо-Западная армия

Зародышем ее послужил Особый Псковский Добровольческий корпус, формировавшийся с сентября 1918 г. в Пскове по инициативе ротмистров фон Розенберга и Гершельмана (командированными в Псков петроградской организацией ген. Юденича), как часть Северной армии (создававшейся теми же силами, что и Южная, и призванная быть с ней одним целым). Для приема переходящих границу русских офицеров при германских частях было создано русское комендантское управление (ротмистр Каширский и штабс-ротмистр Петров). В Пскове было много офицеров воинских частей, стоявших там в мирное время, но они в большинстве перешли к мирным занятиям и представляли собой элемент, годный для формирования только при наличии некоторого количества идейных офицеров. Однако лучшие уже раньше уехали в Добровольческую армию и продолжали убывать в Южную (чье бюро в Пскове возглавлял подполковник Бучинский) [773] .

773

773 — Авалов П. В борьбе с большевизмом, с. 63, 65.

10 октября 1918 г. в Пскове было открыто ротмистром Гоштовтом «Бюро по приему добровольцев», и уже к концу первой недели оно зарегистрировало 1500 добровольцев, из корорых 40 % были офицерами [774] . Вербовочные бюро Северной армии (во главе которой должен был встать гр. Келлер), помимо Главного, были открыты в Острове, Режице, Двинске, и Прибалтике — Нарве, Валке, Юрьеве, Ревеле, Риге и Митаве. Начальником всех прибалтийских бюро был гв. ротмистр фон Адлерберг. Кроме того, с той же целью были посланы офицеры в Вильно, Ковно и Гродно и отправлена в Германию комиссия во главе с полковником бар. Вольфом для вербовки в лагерях русских военнопленных. Тайно велась вербовка и на большевистской территории [775] .

774

774 — Северин А. Памяти Северо-Западной армии // Ч, № 388, с. 9; Лампе фон А. А. Пути верных, с. 50.

775

775 — Авалов П. В борьбе с большевизмом, с. 73; Северин А. Памяти Северо-Западной армии, с. 9.

Были сформированы Псковский (полковник Лебедев), Островский (полковник Казимирский, потом полковник Дзерожинский) и Режицкий (полковник Клесинский, потом полковник фон Неф) полки по 500 ч, батареи (полковники Исаев и Смирнов), отряды внешней (200 чел., командир капитан Микоша) и внутренней (полковник Штейн) охраны, а также отряды полковников Неплюева, Афанасьева (150 чел в Режице) и Бибикова (150 конных в Острове), поручика Данилова и Талабский отряд ротмистра Пермикина; в Пскове имелся также предназначенный для Южной Армии 53-й Волынский полк в 200 ч (подполковник Ветренко) [776] . Кадры этого полка были переданы гетманом Скоропадским графу Келлеру в начале ноября 1918 года. До того полк входил в 1-й Волынский кадровый корпус гетманской армии.

776

776 — Там же, с. 74; см. также: Пермикин Б. О Северо-Западной армии // Ч, № 390. По другим данным он прибыл с Украины, набранный в лагерях военнопленных в начале 1919 г. (Родзянко А. П. Воспоминания о Северо-Западной армии. Берлин, 1921, с. 22), или (150 чел.) — был отправлен в Псков, как и Ярославский полк (50 чел.), из бюро Южной Армии в Киеве Бермонтом-Аваловым (Авалов П. В борьбе с большевизмом, с. 51).

Стоявшая у истоков армии группа молодых офицеров (ротмистры Гершельман, фон Розенберг и Гоштовт) уступила руководство прибывшим из Ревеля старшим начальникам. В командование Северной Армией с 21 октября (до ожидаемого прибытия гр. Келлера) вступил ген. А. Е. Вандам (начальник штаба генерал-майор Малявин; начальником 1-й стрелковой дивизии стал генерал-майор Никифоров, затем генерал-майор Симанский). 2 ноября из Красной армии перешел конный отряд ротмистра Булак-Булаховича в два дивизиона и Чудская флотилия из 3 судов капитана 2-го ранга Нелидова. С их прибытием численность корпуса достигла 3500 ч. [777] С 22 ноября командующим стал полковник фон Неф (начальник штаба гв. ротмистр Розенберг) [778] . В конце ноября корпус насчитывал 4500 чел, 1500 из которых были офицерами [779] (в Пскове находилось около 3000 ч, в т. ч. около 700 офицеров [780] ) и состоял из роты при штабе, трех полков по 700 шт. (см. выше), отряда Булак-Булаховича (800 сабель), Талабского отряда (400 шт.), отряда капитана Микоши (250 шт.), отряда полковника Бибикова (150 сабель) и батареи [781] .

777

777 — Авалов П. В борьбе с большевизмом, с. 76.

778

778 — Северин А. Памяти Северо-Западной армии, с. 10.

779

779 — Родзянко А. П. Воспоминания о Северо-Западной армии, с. 134; Авалов П. В борьбе с большевизмом, с. 510.

780

780 — Северин А. Памяти Северо-Западной армии, с. 10.

781

781 — Родзянко А. П. Воспоминания о Северо-Западной армии, с. 134.