Трах-тебе-дох. Рассказ третий. Мистер, купите живую куклу

— Здесь нормально. Давай!

— Нормально, нормально? Ты хоть раз что-то по-другому скажешь? Что это, такое, давай, да давай? Ты же с девушкой!

— Ну да! Вот и говорю! Давай!

— Да нет! Ты как-то по-другому должен. Попросить меня! Ласково так.

— Ну, хорошо! Я тебя ласково прошу, давай.

— Я сейчас обижусь и уйду.

— Ну и уходи!

— И что? Ты даже не извинишься?

— Вот еще! Это за что же я должен извиняться?

— За грубость свою. За то, что ты меня обидел!

— За что, за что? За какую такую грубость?

— Знаешь, Толик? Я долго терпела твои грубости. Ты вообще то, для чего со мной? Мне кажется, что ты меня совсем не любишь? У тебя одно на уме.

— А у тебя, что? Разве не то же? Ты зачем меня сюда потащила? Для того чтобы поругаться? Ты же сама сказала, чтобы я за тобой пошел. Я тебя за язык не тянул, между прочим, это ты сказала, что ты угощаешь! Ну? Так угощаешь или я пошел?

— Ты меня обижаешь все время! Ты сам, что же не видишь, что ты меня все время только и обижаешь!

— Ну, все! Началось! Всегда одно и то же. Как до секса доходит, то всегда я у тебя виноватый. Знаешь, мне надоело все это. Я тебя пошлю к ….

— Толик! Толик! Не надо! Прости меня! Прошу тебя!

— Знаешь, Толстушка? Ты мне уже надоела со своим нытьем. Каждый раз одно и то же. Я отдыхал, как все и танцевал. Чего ты меня от Нинки оттянула? Если бы я знал, что ты опять за свое нытье возьмешься, то бы ни куда с тобой не пошел! Уж лучше бы я с Нинкой! Говорят она сексуальная, и знаешь, как дает?

— Все, Толик! Все! Больше не буду! Ты прости меня. Прости.

— Вот, так вот! Запомни, Еще раз начнешь скулить, все! Я с тобой больше некуда и никогда. Ты поняла!

— Все, все! Толик! Я прошу тебя. Давай я тебе угощение сделаю? Как ты хочешь?

— Делай, как всегда! Только не кусайся. Ты прошлый раз всю …пу покусала. Лучше легче, чем кусаться. Ты поняла?

— Угу.

— Не отвлекайся! Работай, работай! Так, так!

Мне неудобно, за подслушанный их разговор и я не вижу, а только слышу, как она его угощает. Вот она, правда! Это же надо, думаю я, как она унижается перед ним! И для чего? Только для этого? Я еще слышу какие-то из взаимные вздохи и ахи. Минут через пять они заканчивают и уходят. Я уже выскользнула за дверь и только хотела проскочить, как опять голоса. Я срочно прячусь, приседая за кустами сирени. А один голос, тот Нинки.

— Нина?

— Что, Гайка?

— Ты с Левкой?

— А, что?

— Он тебе, как? Нравится?

— А ты чего спрашиваешь?

— Да, бабы говорят у Левки обрезанный!

— Что? Что?

— Ну, хепи-пи, у него обрезанный. Как это?

— Знаешь, Гайка! Ты больше их слушай! Они тебе такого наговорят! У них у самих, все там обрезано!

— У них такого не может быть! Мы же не в Африке.

— А причем здесь Африка?

— А я слышала, что там, еще девочкам, клитор отрезают.

— Как это? Зачем?

— А, что бы они мужьям своим потом не изменяли.

— Погоди, погоди. А причем тут клитор?

— Ну, я же говорю тебе. Чтобы они не изменяли. Вот для чего!

— Так, давай поменьше глупостей болтать. Давай присаживайся. И кто это там, в туалете закрылся? Почему мы должны на двор бегать?

— Да это Толстушка с Толяном.

— Да, нет! Я с Толяном только, что танцевала. Толстушка она может, с кем хочешь, закрыться. Это точно.

— Я слышала, что Толстушка все время с Толяном ругается.

— Это от чего же? Он, что же, ей изменяет?

— Ага! Уже давно. А ей голову морочит.

— С кем же?

— Да с Птичкой. Вот с кем!

— С Птичкой? Быть такого не может! Ведь она же совсем уродина, некрасивая. И потом у нее ни письки и не сиськи, и ж… с кулачек.

— А вот у такой аппетит, знаешь какой? Только член ей подавай. Говорят, она может это, ну как там. Ах, да! Глубокое горло. Вот как. Ничего в ней нет, так она этим своим птичьим горлышком и берет.

— Что ты такое несешь? Гайка! Ты, что озабоченная?

— Точно! Очень! У меня уже никакого секса месяц, как не было!

— Что ты несешь! А с Борькой из соседней группы?

— Да с Борькой у меня ничего и не было!

— Да врешь, ты все.

— Ну, ты даешь. Я же лучше знаю. Как ты считаешь? Борька еще мальчик совсем. Я к нему с поцелуем, а он знаешь, отворачивается. Я его насильно, хотела завалить, так он как заверещит: Что, ты делаешь, что ты делаешь? Смешно так!

— Ну, ты Гайка даешь! Кто же насильно так делает? Надо было ласково, потихонечку.

— Это ты так можешь. А я не могу. Я как кого увижу, у кого нос большой, так мне на него обязательно надо запасть. Говорят, что у тех парней, у кого нос большой, то у них и член не маленький.

— Да, ерунда все это. Бабские глупости. Чушь. Болтают бабы, сами того не знают.

— Ну, а ты проверила? У Левки нос, самый то. О-го-го какой. Он у него такой же?

— Так! Хватит болтать. Ты закончила? Пошли уже. Теоретик мужских носов, озабоченный.

— А тебе, конечно, легко говорить. У тебя же и Левка и та девочка.

— Какая такая девочка? Что ты болтаешь?

— Да не болтаю я. Все девки, только и говорят, что у тебя с девочкой шашни.

— О чем ты? С какой девчонкой?

— Да с племянницей вашей. Что у мамки твоей живет. Говорят, что с девочками так сладко!

— Гайка!

— Ну, что?

— Ты еще, хоть раз такое ляпнешь, я тебе пощечин надаю. Ты меня знаешь!

— Ну, как, что, так сразу же я виновата! Сами живут с девочками, а потом на мне злость свою вымещают.

— Гайка! Я же тебе, сказала! Рот свой закрой!

— Нет! Не закрою! Значит все правда? Что говорят. Ты вон как раскипишилась. Значит все-таки с ней? Не обижайся. Ниночка! Ниночка! Что ты! Ты, плачешь? Я же не хотела тебя обидеть. Мне просто завидно. Мне интересно. Знаешь и у меня один раз намечалось такое, но я, отчего-то испугалась. На меня такое нашло, просто страх какой-то. Я ее как поцеловала, так у меня не только голова закружилась, а все трусика сразу замокли. Вот как. Ну, ты, прости меня. Ладно?

— Иди ты к черту! Ты кого хочешь, можешь до слез довести. Болтливая ты стала. Плохо это очень. Не будь ты моей подругой, так я бы знаешь, как тебе съездила! По твоей еблипи-пи, пиде уже давно знаешь какой, вот такой член плачет!