Trainspotting

Торчковая дилемма No 64

– Марк! Марк! Открой дверь! Я знаю, что ты здесь, сынок! Я знаю, что ты здесь!

Это моя мама. Я уже давно её не видел. Я лежу в нескольких футах от двери, ведущей в узкую прихожую, которая заканчивается другой дверью. За этой дверью стоит моя мать.

– Марк! Сыночек, прошу тебя! Открой дверь! Это я, твоя мама, Марк! Открой дверь!

Кажется, мама плачет. Она говорит "ды-вы-герь". Я люблю маму, очень люблю, но как-то по-особенному, мне даже трудно, почти немыслимо признаться ей в этом. Но я всё равно её люблю. Так сильно, что даже сожалею, что у неё такой сын. Мне хотелось бы найти себе замену, потому что мне кажется, что я не изменюсь никогда.

Я не могу подойти к двери. Никаких шансов. Наоборот, я решил сварить ещё один дозняк. Мои болевые центры сообщают, что уже пора.

Уже пора.

Господи, час от часу не легче.

В этом порошке слишком много бодяги. Это видно по тому, как туго он растворяется. Ух, злоебучий Сикер!

Надо будет как-нибудь заскочить к старикам; проведать их. В первую очередь схожу в гости к ним, ну а потом, конечно, к этой суке Сикеру.

Её мужик

Ебическая сила.

Мы просто вышли пропустить по кружечке. Ёбнуться можно.

– Ты видал? Совсем рехнулся, - сказал Томми.

– Обломись, чувак. Лучше не вмешивайся. Ты же не знаешь, в чём там дело, - сказал я ему.

Но я всё видел. Ясно, как божий день. Он её ударил. Не просто шлёпнул, а звезданул кулаком. Жуть.

Хорошо, что рядом с ними сидел Томми, а не я.

– Я тебе сказал, сука! Не понятно, блядь?
– парень снова заорал на неё. Никто и ухом не повёл. Высокий чувак с длинными светлыми волосами, что стоял у стойки, посмотрел на них и улыбнулся, а потом повернулся и стал смотреть игру в "дартс". Никто из парней, игравших в "дартс", даже не обернулся.

– Ещё по одной?
– я ткнул пальцем в полупустую кружку Томми.

– Угу.

Когда я подошёл к стойке, они завелись опять. Я всё хорошо слышал. Бармен и этот патлатый тоже.

– Ну давай. Вдарь ещё. Давай!
– Она его разводила. Голос, как у привидения, бля, визгливый такой, а губы не шевелятся. Хрен разберёшь, кто орёт. Бар полупустой, бля. Могли бы сесть в другом месте. Так нет же, выбрали именно это.

Он заехал ей в морду. Из губы брызнула кровь.

– Бей меня ещё, урел хренов. Давай!

Он ударил. Она завизжала, потом начала реветь и обхватила голову руками. Он сидел рядом и зырил на неё: шары горят, челюсть отвисла.

– Милые бранятся, - улыбнулся патлатый, поймав мой взгляд. Я тоже ему улыбнулся. Не знаю, зачем. Просто мне нужны друзья. Я никогда никому этого не скажу, но у меня проблемы с "синькой". Когда у тебе эти дела, то кореша начинают избегать тебя, чтобы у них тоже не возникло проблем с "синькой".

Я глянул на бармена, седого мужика с усами. Он покачал головой и пробурчал что-то себе под нос.

Я забрал кружки. "Никогда в жизни не поднимай руки на женщину, сынок" - часто говаривал мне отец. "Тот, кто этим занимается, самый распоследний мерзавец," - говорил он. Гад, который бил девицу, вполне подходил под это описание. Грязные чёрные волосы, худое бледное лицо и чёрные усы. Ух, сволочь блядовитая.

Мне не хотелось тут оставаться. Я просто вышел спокойно выпить. Пару кружек, я поклялся Томми, чтоб только он пошёл со мной. Я могу себя контролировать. Только пиво, никакой "синьки". Но от всей этой гадости мне захотелось виски. Кэрол ушла к матери. Сказала, что переночует у неё. Я пошёл выпить пивка, но мало ли, вдруг я нажрусь.

Когда я сел на место, Томми тяжело дышал и смотрел немигающим взглядом.

– Я хуею, Сэкс...
– сказал он мне, скрежеща зубами.

Глаз у девицы весь распух и заплыл. Челюсть тоже распухла, а из губы текла кровь. Девица была худенькая и рассыпалась бы на части, ударь он её ещё хоть раз.

Но она не сдавалась.

– Это твой ответ. Это твой всегдашний ответ, - прокричала она сквозь рыдания, злясь и в то же время жалея себя.

– Заткнись! Я кому сказал? Заткнись, сука!
– Он просто задыхался от злости.

– А что ты сделаешь?

– Ах, ты сучара...
– Он уже собрался вломить ей ещё раз.

– Ну всё, хватит, чувак. Обломайся. Ты сбрендил, - сказал ему Томми.

– Это не твоё собачье дело, блядь! Не суй свой нос, куда не просят! парень ткнул пальцем в Томми.

– Хватит. Угомонитесь!
– Закричал бармен. Патлатый улыбнулся, и несколько игроков в "дартс" оглянулись.

– Нет, это моё дело, бля. Что ты собрался, на хуй, сделать? А?
– Томми наклонился вперёд.

– Ёб твою мать, Томми. Попустись, браток, - я робко схватил его за руку, подумав о бармене. Он резко стряхнул мою руку.

– Хочешь, чтоб я начистил тебе рыло?
– заорал парень.

– А ты думаешь, что я не отвечу? Ёбаный пиздабол! Пошли выйдем, сука. Даввва-а-а-ай!
– Сказал Томми нараспев, издеваясь над ним.

Парень обосрался со страху. И то. Томми - чувак крутой.

– Не твоё дело, - сказал он, но уже не так нагло.

И тогда на Томми набросилась его тётка.

– Это мой мужик! Ты говоришь с моим мужиком, ёб твою мать!
– Томми настолько опешил, что не успел увернуться, когда она наклонилась к нему и запустила ногти ему в лицо.

Ну, а потом пошло-поехало. Томми встал и захуярил парню в морду. Он свалился со стула на пол. Я тоже вскочил и подбежал к патлатому. Сначала заехал ему в челюсть, потом схватил за патлы, блядь, наклонил чердак и несколько раз захерячил с носока по фейсу.

Один раз он поставил блок, а второй удар был несильным, потому что я был в кроссах. Он замахал руками и вырвался. Попятился назад: рожа вся красная, ни фига не догоняет. Он мог бы навалять мне, на раз, а он просто стоял, расставив руки.

– Что за хуйня?

– Шутка!
– сказал я.

– Шутка?
– чувак совершенно охуел.

– Я звоню в полицию! Все вышли отсюда, или я звоню в полицию! закричал бармен и для пущего эффекта снял трубку.

– Никаких разборок, пацаны, - грозно приказал жирный урел из команды игроков в "дартс". У него была полная пригоршня стрелок.

– Я тут ни при чём, брат, - сказал мне патлатый.

– Значит, я типа как обознался, - ответил я.

Тётка с мужиком, которые заварили, на хуй, всю эту кашу, - мы ж просто хотели спокойно выпить, - украдкой прошмыгнули в дверь.