Трактир «Разбитые надежды»
Шрифт:
— Соглашайся, — продолжал увещевать Марат. — Все равно, куда бы ты ни шел дальше, нужна будет еда, а тем более — вода. Сам же знаешь, в этих местах ее совсем мало. Клянусь, если привезешь детей, в поселке дадут тебе вдоволь и того, и другого.
— Тут как бы самого не съели, — криво усмехнулся Лешага, — в виде праздничного ужина!
Марат, дотоле оживленно жестикулирующий, замер, точно обледенев. Лехе показалось, что в землисто-сером цвете чешуи его собеседника проступил багровый оттенок. Тот замолчал надолго. За это время можно было дойти вновь до лаза и обратно.
— Да, — наконец выдавил юнец, — мы едим трупы. Мы не хотим этого, не любим. Это противно. Однако порой нам попросту
— Хорошо, — буркнул он, — собирайтесь, чуть свет выступаем.
Семеро детей, мелких, ему не выше пояса, жались к своим воспитательницам, с опаской глядя на чужака. Высокий, широкоплечий, с угрюмо наклоненным вперед лбом и взглядом, точно высматривающим, куда половчей нанести удар, — он и впрямь был страшен. Пройдя мимо женщин, Лешага приблизился к тюкам, заплечным мешкам, связкам книг, лежащим чуть в стороне.
— У вас есть повозки?
— Нет, — ответил Марат.
— Мулы?
— Откуда бы? — юнец, похоже, начинал злиться.
— Тогда кто это все понесет? — ученик Старого Бирюка перевел взгляд на женщин и мелкоту, жмущуюся к их ногам.
— Но вы же такой сильный… — начала одна из них.
— Стражи не носят грузов. — Лешага с презрением отвернулся. — Руки всегда должны быть свободны.
— Но здесь же все ценное, — робко возразила Зарина.
Леха хмыкнул, поднял за лямку один из заплечных мешков, в нем что-то звякнуло.
— Перепаковать. Сложите все плотнее, тяжелое вниз, легкое наверх. Все, что может звенеть, кладите порознь и оборачивайте тряпками. Воду не забыли?
— Полные бурдюки.
— Это хорошо. Провизия?
— На руку дней хватит, если понемногу, — отозвалась Зарина. Лешага скривился: в походе сил нужно куда больше, чем если сидеть в норе, а уж таким ходокам, как чешуйчатые, и подавно. Женщины молча принялись за работу.
— И чтоб не звенело! — напомнил воин. — Как говорится: кто тихо идет, далеко дойдет.
— Тише едешь, дальше будешь, — забывшись, поправила Зарина. — Имеется в виду, что если не спешить, можно достичь большего.
— Действовать нужно без спешки, но быстро, это верно, — глядя на жуткого вида существо, посмевшее ему перечить, согласился Леха. — Но не в том дело. Тот, кто идет тихо, не привлекает лишнего внимания, вот в чем суть. А внимания нам привлекать не следует. Не ровен час, прорвы опять нагрянут, что делать будем?
— Умирать, —
со вздохом констатировала одна из воспитательниц, обнимая жавшегося к ней мелкого страшилу.— Э, нет, — страж еще раз глянул на «караван». И зачем только он с ними связался?
— Марат, ко мне, бегом! — горе-охранник не заставил повторять. — Сам видишь, — начал Лешага, — этаким стадом нам не дойти. Если в верховьях переправу снесло, не сегодня завтра сюда раздольники пожалуют, да и прорвы вряд ли ушли далеко, могут вернуться.
— Да что им здесь делать?
— Караваны как-то переправлять нужно, — пожал плечами Лешага. — Устои старого моста целы, заново настил положи и жди гостей — место для засады отменное. — Он вдруг задумался. Не в первый раз ему доводилось тянуть нитку в Катинбунк. Чаще по старой переправе, выше по течению. Но и в этих краях однажды ходил. Тогда пришлось неподалеку перевоз ладить, моста не было. А тут его вдруг кто-то настелил, а затем взорвал.
Он вспомнил прорв. Тяжести на таких перетаскивать в самый раз — пожалуй, и древесный ствол в одиночку этакая тварь утащит. Но кто-то же приказал им сделать это, организовал строительство переправы, и главное, в нужный момент смог разрушить деревянный настил. Для такого дела особое умение потребуется!
Лешага вновь поглядел на торчащие из воды рукотворные скалы, построенные древними. Кое-где бревна настила еще сохранились — длинные гладкие стволы, аккуратно перевязанные лыком, для прочности схваченные по краям и в середине крепкими поперечинами. Кто бы ни строил, делал он это основательно. Пожалуй… Лешага глянул на мутную непрозрачную реку, затем снова на остатки переправы.
— У вас есть веревки?
— Есть. Что нужно завязать?
— Нужно сбросить в воду вон ту часть моста. — Он ткнул пальцем. — Мы не пойдем берегом, сплавимся на плоту. Иначе всю эту поклажу не утащить.
— Так ведь там же… — Марат понизил голос, — там живоглот.
— Где?
— Под водой, — боязливо прошептал юнец.
Лешага не раз встречал в Диком Поле всяких мерзких тварей, норовящих сожрать его на обед, даже не вытряхивая из сапог. Что скрывать, до недавнего времени он и чешуйчатых таковыми считал, но с живоглотами прежде сталкиваться не доводилось.
— Ты его видел? — с сомнением уточнил воин. — Или бабки рассказывали, чтоб вы к реке не совались?
— Голову видал, честное слово! Вот такенная! — Марат раскинул на полный мах руки. — Зубищи с палец, пасть длинная и вся ими усаженная, а глаза будто насмешливые. Увидел меня, как заверещит, как завизжит, я с перепугу чуть в воду не сверзился!
— Мерзкая тварь, — согласился Леха, подумав про себя, что, возможно, неведомая зверушка сама до жути перепугалась, увидев перед собой чешуйчатого. — Ну да она в воде, а мы-то будем на плоту. Главное, чтобы дети от страха чего не начудили. Ну и тетки, ясное дело. — Ему вдруг почему-то стало не по себе от того, что он назвал таким пустым бездушным словом Зарину. На вид, особенно днем, она, конечно, выглядела жутко, но — Лешага с удивлением осознал это — ему было интересно ее слушать. — Ладно, — он отогнал неприятные мысли. — Пошли за веревками, нам еще настил к делу приспособить надо.
Длинный плот медленно скользил по течению. Марат и Лешага попеременно налегали на рулевое весло, установленное на треноге, стараясь держаться середины реки. Из шалаша, сооруженного посреди транспортного средства, долетали слова Зарины:
— …как рассказывали старики, в прежние времена, до Того Дня, люди достигли таких невероятных успехов во всяких знаниях и умениях, что научились даже летать. Вот посмотрите на эти картинки. Видите? Эти железные птицы назывались самолетами.