Translit

Ммм… и так далее. И невозможно, невозможно проститься с ангелом, невозможно обняться с бесом, какими бы подробными подробностями ни было уже изукрашено безумное его путешествие через не замеченную мамой Польшу и через отслеженную по неправильным ее часам Германию, пусть даже «Der Teufel sitzt im Detail» – о чем ты, собственно, Кит? Никогда не настает время превращения лжи в правду, как никогда не настает время превращения правды в ложь: там, наверху, пристально следят за тем, чтобы ложь оставалась ложью, а правда – правдой, за этим легко уследить, только вот за одним заблудшим, запутавшимся, плачущим ангелом – за ним не всегда уследишь… при таком-то количестве ангелов! И настолько уж добр и сердечен тот ангел, что даже бес не решается подойти близко, какое там – заявить о своих правах! Нет тут никаких прав у тебя, бес, и не твои это подробности… всесильный бог деталей обитает в этих краях, в спокойных этих краях – правда, Борис Леонидович?

И Борис Леонидович отвечает: правда, «…всесильный бог деталей, / Всесильный бог любви».

Вот и понятно, значит, бог деталей и есть бог любви, чего ж непонятного? «Не знаю, решена ль / Загадка зги загробной, / Но жизнь, как тишина / Осенняя, подробна»… так сказать. А что всякая любовь крива и неправильна – не нам с вами, дорогие мои, судить, не нам с вами.

I. Snip [sneb] (совр. диал. Snippe <…> мн. – per или (совр. диал.) – pe <…> (ст. датск. snip(pe) кончик, уголок, шв., норв. snipp, англ. snip, кончик, тж.: пятнышко на коне, нижне-нем. snipp, нем. Schnipf, кончик, немножечко; см., в частн., глагол snippe и англ. об отрезе, куске (ср. II. Snip); частично совпадающее со шв. snibb, острие, норв. диал. snibba, вершина утеса, нем. schneppe, носик, нижненем. snibbe, к люв, голл. sneb к люв, и англ. о ч.-л. остром, выдающемся вперед <…>

1) маленькая, острая частичка к.-л. предмета; к р а е ш е к, у г о л о к, т. е.: кончик, уголок к.-л. одежды <…>. 1.1) обычно большого холста, завязанного кончиками вверх (1819: завязанного уголками вверх) <…> || о кончике, острие паруса, флага и т. п. <…> об уголке, кончике бумаги <…> о вершине ели. 1.2) торчащая вперед или свисающая часть к.-л. одеяний (ср. краешек платья) <…> || (особ. совр. диал.) о (белом) шейном платке, галстуке и т. п. <…> о (части) женского головного платка, покрывала; особенно о свисающем вниз кончике разл. одежд простого народа. 1.3) (сапожн., особ. провинц. или диал.) маленькая заплата на подошве башмака, особенно у носа, пальцев <…>.

2) о части тела человека или животного. 2.1) обычно о маленьком выступе или кончике <…>. 2.2) о вихр'e, который торчит вперед, свисает уголком. 2.3) (диал.) о (маленьком, остром) носе <…>. 2.4) (ветерин., с/х) о метке у коня: белое пятнышко или полоска на кончике носа или (верхней) губе.

3) (спец. диал.) нечто заостренное, треугольное <…>; о верхней части конька (на доме) <…> || об остроконечном перешейке, заостренном участке земли, угловой части поля и проч. <…>.

4) (ср. англ. snip, крохотный человечек, тж. фризск. snip, чопорная, высокомерная женщина (ср. Snippe как обозначение живого существа). 4.1) как обозначение лица, имя лица <…> || особ., то как ласковое обращение к маленьким девочкам: крошка Снип! то как уничижительное: фрёкен или девица Снип! 4.2) (диал.) как имя коня, имеющего метку (2.4) <…>

II. Snip <…> [sneb] <…> 1) (диал.) как субститут глагола snippe (* совершать (быстрое) хватательное движение); спец.: очищать фитиль свечи <…> 2) (шв. i en snip, в спешке, хвать! нем. in einem Schnipf, в к.-л. данный момент) <…>

III. Snip, сущ. см. Snive (*нос) <…> {7}

7

Ordbog over det danske sprog udgivet af Det Danske Sprog оg Litteraturselskab. Kobenhavn, Gyldendal, 1995, 20. Bind.

Словарь датского языка, изданный Датским обществом языка и литературы. Копенгаген, Гюлендаль, 1995, т. 20.

А еще у него был учитель, это не у каждого… не с каждым бывает. И кое-чему такому научил его учитель, чему– он не скажет, даже если пытать будут, потому что нельзя говорить, да и слов таких не бывает, не придумали еще.

И у Эко что-то вроде: последняя тайна герметической традиции в том, что все сущее – тайна.

Но это, конечно, только про то, чему учитель научил, нельзя говорить – про остальное можно, остальное – глупости…

Например, про то можно говорить, как вокруг дома ходили… ну, не то чтоб совсем вокруг дома, а в окрестностях, хоть и близко, – далеко учитель тогда уже не мог, тяжело ему было, но туда, в Норвегию – еще мог, в Норвегию и ходили. Так одно место называлось, ими двоими называлось, а больше никем: небольшой вал рядом с парком – правда, парка не было еще тогда, пруд был, с утками. Теперь все наоборот: парк есть, зато пруда с утками – нет, и вала нет, и Норвегии, значит, нет, а была. Ма-а-аленькая такая, шагов триста туда и шагов триста обратно – вот и вся тебе Норвегия. Почему Норвегия – неважно, но Норвегия. Тем более, до настоящей Норвегии тогда все равно как до луны было, так пусть хоть ма-а-аленькая.

И там, в Норвегии, учитель сказал, что, дескать, рано или поздно, а уехать ему придется: не потому что жизнь не сложится, – сложится, не потому что невмоготу станет, – не станет, не потому что выгонят, – не выгонит никто… просто придется и все, звезды такие. Не то чтоб учитель астролог был, упаси Боже, не астролог, и про звезды – это не в прямом смысле, ну понятно, одним словом.

Он и сам с детства знал, что уехать придется, а спросили бы почему, он бы ответил: так все кроится – и уже видно, что так кроится, да и прежде видно было, с первой платформы вокзала. Только радости-то от этого – никакой: не собирался он никуда, ни тогда не собирался, ни после, когда выкройка уже готовой лежала – бери и шей. Но – уехал, ветер подул – и уехал: такой уж ветер подул и выкройку понес, понес… легкая была выкройка, бумажная, они всегда бумажные, все.

Потом, кстати, и Торульф подтвердил: не могло, сказал, быть тебя там, ты не оттуда. А откуда – этого Торульф не знал, такого никто не знает. И Манон не знает – знает только, что он не из России, сама говорила: «Ты не из России».

Странно, что Торульф в Норвегии нашелся, пусть даже сам Торульф считает, что он из Норвегии и есть. «Все норвежцы из Норвегии, они нигде, кроме как в Норвегии не могут жить».

– Почему?

– Погибают, – разводил руками Торульф. – Погибают вне Норвегии.

Но это конечно, е-рун-да: он сам видел норвежцев, которые в других странах жили – и нисколечко не погибали. Правда, Торульф, которому он сказал об этом, – сразу на попятную: ну, это я, мол, конечно, генерализирую. И поди его пойми! Норвежцев ведь и вообще не поймешь – даже и пытаться глупо: они там, в Норвегии, все на самих себя закорочены. Даже анекдот такой по Скандинавии ходит: дескать, знаете ли вы, что такое скандинавский любовный треугольник? – Ответ: это вот что… Швеция, стало быть, любит Данию, Дания любит Норвегию, а Норвегия любит только саму себя.

Между прочим, очень похоже на правду, только норвежцы сразу почему-то обижаются, стоит в их присутствии этот анекдот рассказать. Они вообще на анекдоты про себя обижаются… впрочем, иногда, конечно, и есть за что! В анекдотах норвежцы всегда какие-то, мягко говоря, странные – особенно если сравниваются вот хоть и с датчанами: идут датчанин и норвежец по берегу моря, и датчанин говорит: «Чайка мертвая, смотри…» – «Где?» – спрашивает норвежец, поднимая глаза к небу.

Ну, сами посудите, как тут не обидеться!..