Травля

Кэрол невольно сжалась, задрожав всем телом, когда он подошел к ней.

«Мам, не пугайся, он пока не собирается тебя убивать, я же говорил!» — раздался в ее голове голос Патрика.

Мужчина наклонился, перерезая скотч, которым она была примотана к стулу. Потом взял ее за подбородок и поднял вверх лицо. Кэрол перехватила его взгляд. Губы его тронула какая-то довольная улыбка, показавшейся ей крайне неприятной, он погладил ее по щеке большим пальцем, рассматривая лицо. Потом что-то одобрительно сказал.

Кэрол с трудом сдержалась, чтобы не скривиться.

Наклонившись, он обхватил ее руками и поднял со стула.

— Эй, ты! — закричал вдруг в ярости Патрик, подскочив на диване. — Не трогай ее! Убери от нее руки! Я убью тебя!

Не обратив на него никакого внимания, мужчина спокойно вынес Кэрол из комнаты и, свернув направо, толкнул одну из дверей ногой и зашел в другую комнату, спальню. Посредине стояла большая кровать, у стены — потертый шкаф. Больше мебели не было. Зато тоже был камин, правда поменьше того, что в первой комнате.

Включив свет, Хьюго поставил женщину на ноги и, развернувшись, запер дверь на ключ, который положил в карман.

Кэрол застыла на месте, вытянувшись, как струна. Не пошевелилась она, когда он подошел ближе и расстегнул на ней куртку. Распахнув ее, он схватил джемпер и потянул вверх.

Кэрол сцепила зубы, не двигаясь, когда он уставился на ее грудь в черном бюстгальтере, потом погладил пальцами кожу и, оттянув чашечку, скользнул под нее ладонью. Дыхание его сорвалось и стало тяжелее, он сжал грудь несколько раз подряд, словно проверяя на упругость. Вытащив руку из бюстгальтера, он каким-то нервным нетерпеливым движением рванул его, пытаясь сорвать с нее, но у него не получилось. Тогда он вцепился в ее одежду с явным намерением снять.

Попытавшись стащить с нее куртку, он озадаченно посмотрел на связанные за спиной руки. Резко повернув ее спиной к себе, он стал торопливо разматывать скотч. Освободив ее руки, он стащил с нее куртку и развернул лицом к себе, при этом не отрывая глаз от груди. И удивлённо замер, когда ее ладонь вдруг легла ему между ног и настойчиво погладила. Он вскинул на нее взгляд, но женщина низко опустила голову, смотря вниз, и шагнула ближе, почти прижавшись к нему. Он застыл, позволив к себе прикасаться, хрипло выдохнув от удовольствия. Но потом почувствовал, что что-то не так. В напряженных чреслах появилось какое-то странное неприятное ощущение, которое быстро нарастало, превратившись в боль. Он хотел отстраниться, но сильные пальцы вдруг сжали его так, что он взвыл от боли. Женщина вскинула голову, и он ошарашенно уставился в ярко-красные глаза, горевшие, как две маленькие лампочки. Другой рукой она внезапно схватила его за горло, стиснув с такой неожиданной силой, что у него сразу потемнело в глазах. Ошеломительная боль словно парализовала его, он толкнул Кэрол, но она лишь с рычанием вцепилась ему в горло второй рукой, наблюдая, как от его шеи по лицу ползут трупные пятна. Он захрипел, задёргался, глаза его почти вылезли из орбит, но он схватил ее за плечи и с силой оттолкнул.

Бросившись к двери, он налетел на нее всем весом, пытаясь выбить.

Он вскрикнул, когда женщина запрыгнула ему сзади на спину и снова вцепилась в шею поразительно сильными руками, способных причинять такую невероятную боль.

И вдруг из другой комнаты до них донеслось громкое утробное клокотание, которое резко переросло в пронзительный многоголосый крик, не похожий ни на один из звуков на земле. Этот крик смешался с вполне человеческим женском воплем, переполненным непередаваемого ужаса.

С ругательствами сбросив с себя женщину, Хьюго в панике проломил дверь и бросился прочь.

Кэрол погналась за ним, охваченная непреодолимой жаждой убийства.

Она услышала его испуганный крик и догадалась, что его могло так напугать, но когда забежала в комнату, того уже и след простыл. Лишь болталась на петлях распахнутая дверь, в которую он выскочил на улицу. Кэрол выбежала следом, намереваясь его догнать, но он уже был в машине.

Увидев ее, он с перекошенным от ужаса лицом развернул машину и рванул по дороге, выбрасывая снег из-под колес.

Наблюдая за удаляющейся машиной, Кэрол стояла на крыльце и тяжело дышала. Потом отступила в дом и захлопнула дверь. Наклонившись, она задвинула тяжёлый засов и повернулась к дивану, на котором должен был лежать Патрик.

Он там и сидел, все ещё связанный по рукам и ногам. Сердце ее сжалось, когда она увидела, что черты лица его и тело изменились, не настолько сильно, как тогда в Париже, но достаточно, чтобы заставить перепуганную женщину беспрерывно вопить во все горло от ужаса. Она даже нашла в себе силы доползти до дивана и спрятаться за него, но оттуда все равно продолжала смотреть на мальчика и вопить.

— Тихо! — Кэрол успокаивающе вскинула руку, пытаясь перекричать ее. — Замолчи! Успокойся!

Взглянув на нее, та на мгновение замолчала, но после этого снова открыла рот и теперь уже не закричала, а завизжала. Кэрол поняла, что женщину напугали ее красные горящие глаза.

Безвольно уронив руку, Кэрол вздохнула и подошла к Патрику, переключив внимание на него.

В груди у него вдруг снова заклокотало, он смотрел на нее чужими, страшными глазами, темно-бардовыми, почти черными. Это были глаза чудовища, что жило в нем, не Патрика.

— Тс-с-с, мой хороший! — ласково сказала она и осторожно протянула к нему руку, коснулась серой кожи на лице и с нежностью погладила. — Это я, мама. Все хорошо. Теперь все хорошо.

Он смотрел на нее неподвижными глазами без век и без всякого выражения, словно эти глаза были не живые. Лишь блеск в них говорил о том, что они принадлежали чему-то живому. Потом он повернул голову в сторону вопящей женщины. Клокотание стало сильнее.

Резко выпрямившись, Кэрол развернулась и подскочила к женщине. Схватив ее за плечо, она приблизилась к ее лицу. Крик оборвался, женщина оторопело уставилась на нее, все ещё широко раскрывая рот.

— Заткнись сейчас же! Или я убью тебя! — прорычала в ярости Кэрол.

Та послушно захлопнула рот и что-то согласно пискнула.

Оставив ее, Кэрол медленно вернулась к дивану под невыносимым взглядом черно-бардовых глаз.

— Все хорошо, милый. Он убежал, испугался. Мы в безопасности, — нежно проговорила она и осторожно присела на диван рядом. — Давай, милый, я сниму это…

Она коснулась его перетянутых скотчем запястий и стала распутывать. Он не шевелился. К ее облегчению, угрожающее клокотание прекратилось. Освободив его обезображенные, вытянувшиеся в кистях руки, она принялась за щиколотки.

— Вот так, мой хороший, вот так! — приговаривала она. — Иди ко мне, мой маленький, иди.

Хоть сердце ее и замирало от страха, она подалась вперёд и осторожно заключила в объятия уродливое существо, которое было ее сыном. Прижав к груди, она поцеловала его в макушку и стала успокаивающе гладить по темным волосам. И вдруг заметила, что волосы остаются у нее на ладони. Замерев, она в ужасе смотрела на свою руку. Потом вытерла о джинсы и погладила его по плечу, не прикасаясь больше к волосам. Прикрыв глаза, она тихо запела первую пришедшую на ум песню.