Травля

— Это я вижу. Но почему? Если это не болезнь… то что же тогда? Что тебя убивает? — не могла сдержать любопытства Торес, разглядывая ее.

— Я сама, — едва слышно отозвалась она.

— Как это?

На этот раз Рэндэл не ответила. Взяв ложку, она почерпнула картофельное пюре и поднесла ко рту. На мгновение замерев, словно набираясь силы воли, она открыла рот и осторожно положила ложку в рот. Пожевав, проглотила. И тут же, оставив поднос в сторону, метнулась к туалету. Силы оставили ее, и она со стоном упала на колени, давясь и захлебываясь в неудержимых позывах рвоты.

Торес, невольно сморщившись, наблюдала за ней.

— Может, есть что-то… что ты сможешь есть? Скажи мне… Кэрол. Я принесу.

Женщина бросила на нее благодарный взгляд, вытирая ладонью рот. Медленно поднялась. Торес заметила, как дрожат от слабости ее ноги и руки.

— Хлеб… я могу есть хлеб. И сок.

— Сдобу?

— Наверное.

— Хорошо, я завтра принесу. Я спеку тебе булочки и пирог. Я неплохо управляюсь с тестом, — Торес улыбнулась.

— Спасибо. Вы очень добры.

— Я не хочу, чтобы ты у нас здесь умерла с голоду. И твой ребенок. Он ни в чем не виноват, — сдержано ответила Торес и помолчала, наблюдая за заключенной, которая в бессилии опустилась на койку, убрав с нее поднос. — Можно задать еще один вопрос?

Та лишь кивнула.

— То, что происходило сегодня днем… это тебя убивает?

Помолчав, Рэндэл снова кивнула.

— Но ты можешь это остановить? Не делать того, что тебя убивает?

— Да, но зачем? Я все равно умру. Но прежде чем я умру, я хочу спасти всех, кто пострадал по моей вине. И других, кого успею. Если успею. Поэтому не будите меня. Пожалуйста. Не мешайте мне.

— Но то, что с тобой происходит… это же ужасно! Ты же превращаешься в живой разлагающийся труп! Это же… как ты можешь это выносить?

— Это проходит. Исчезает.

— Но если ты не успеешь однажды проснуться?

— Я не умру, пока во мне ребенок. В нем продолжение моего проклятия. Пока он не родится, оно меня не убьет.

— Кто?

— Проклятие. Черный туман.

На следующий день Торес, как и обещала, принесла заключенной пирог с сыром и сладкие булочки. Рэндэл приняла их с трепетной радостью, поблагодарив. Сразу же откусив кусочек пирога, она прикрыла глаза от удовольствия. Прожевала и откусила снова.

— Ну, держится? — с улыбкой поинтересовалась Торес, наблюдая за уминающей за обе щеки женщиной. Та радостно кивнула, улыбаясь набитым ртом.

— Очень вкусно. Спасибо!

— Ладно. Корми ребенка, чтоб не помер с голоду у тебя в животе. Проклятый или нет, а родить его надо. Кстати, — она подняла руку и просунула в решетку сложенный в несколько раз лист бумаги. — У меня для тебя приятный сюрприз. Малява тебе от мужа.

Улыбка и радостное выражение в то же мгновение схлынули с лица Рэндэл, взгляд ее застыл на бумажке между прутьями.

— Ну же, забирай! Не рада, что ли?

Прижимая тарелку с пирогом к груди, как сокровище, Рэндэл медленно подошла и взяла бумажку двумя пальцами. Положив ее под тарелку, она вернулась на койку и села.

— Как напишешь ответ, скажешь. Передам.

Развернувшись, Торес ушла. Будучи новенькой здесь, она еще не знала, что Рэндэл никогда не писала ответ на многочисленные письма мужа.

Поставив тарелку на койку, Кэрол медленно развернула письмо и уставилась на написанное красивым аккуратным почерком послание. Прочитав, долго сидела неподвижно, потом тяжело поднялась и выкинула письмо в туалет.

С того дня Торес каждый день украдкой приносила ей домашнюю еду. Скавелло делала вид, что не замечает этого. Тайком Торес передала заключенной таблетки от тошноты, которые, как она объяснила, очень помогали ее беременной сестре при токсикозе.

Или таблетки помогали, или домашняя еда воспринималась лучше, но Рэндэл стала есть. Рвота почти прекратилась. С приветливой благодарной улыбкой она теперь всегда встречала Торес, удивляясь ее неожиданной заботе и сочувствию.

Торес каждый день спрашивала, не готово ли письмо для мужа.

Через две недели она потеряла терпение.

— Я так понимаю, отвечать ты не собираешься? — с напором спросила она.

Рэндэл подняла на нее большие глаза, в которых отразилось недоумение, вызванное такой непонятной настойчивостью.

— Нет, — тихо ответила она.

— Понятно. Скавелло мне сказала, что ты никогда не пишешь мужу. А он тебе — постоянно.

В воздухе повис невысказанный вслух, но очевидный вопрос, но Рэндэл промолчала.

— Говорят, он тебя любит, — осторожно заметила Торес, не отрывая от нее пристального взгляда.

Рэндэл едва заметно усмехнулась, горько и невесело.

— Разве нет? — еще осторожнее поинтересовалась Торес.

— Нет! — ответ прозвучал неожиданно резко и злобно.

Торес отступила, поняв, что разговор окончен и, как бы ни любопытно ей было, делиться своими отношениями с мужем Рэндэл не хотела, даже с ней. Обиженно отвернувшись, Мелинда ушла, больше не сказав ни слова. Подойдя к решетке, Кэрол проводила ее грустным взглядом, потом вздохнула и прижалась щекой к холодному металлу. Она не хотела быть грубой, но Торес задавала слишком много вопросов, и ее любопытство стало раздражать и настораживать. Кэрол задумалась, было ли это просто любопытство… или не просто? Эта неожиданная забота и участие, и это любопытство стали казаться Кэрол подозрительными.

— Ну, как успехи? Удалось что-нибудь узнать? Что у нее с мужем? — поинтересовалась Синди Скавелло за чашкой кофе, когда они устроились перекусить. Торес пожала плечами.

— Отвечать она ему не собирается. Похоже, что обижена.

— Ну, это не секрет, раз ни разу ему не написала. Наверное, злится, что не смог ее отмазать. А читала его маляву? Прослезиться можно. У нее не сердце — камень.

— Нет, не читала. А ты что, читаешь?

— Конечно. Каждую записку.

— И что там?

— Любовь. Сплошная любовь. И обещания, что все будет хорошо, что он ее вытащит, они снова будут вместе, счастливы и все такое. Прощения за что-то все время просит. Умоляет ему поверить. Клянется, что не хотел, чтобы так получилось. Ах, вот бы мне так! Чтобы и меня так мужчина любил! Да еще такой, как Джек Рэндэл. Думаешь, он сможет?

— Что?

— Вытащить ее?

Торес пожала плечами.

— Вряд ли, — сама себе ответила Синди. — Он сам сейчас за решеткой. Что он может? Ему собственную задницу вытаскивать надо… Он сам влип по самые уши. Его обвиняют в убийстве должностного лица, совершенном в отместку за выполнение служебных обязанностей. Это преступление в списке преступлений, за которые могут приговорить к смертной казни. Плюс попытка убийства с причинением тяжкого вреда здоровью. Его отец выжил, но это все равно ему не поможет — обвинение в совершенном им убийстве слишком серьезное. Его адвокаты даже не смогли добиться, чтобы его отпустили под залог. Никакие деньги не помогли. Он сам сейчас на волоске.