Травма
Шрифт:
Две хрестоматийно лохматые головы в центре зала качнулись в знак согласия. Левый - кажется, Фред, или... Ксэ ответила им кивком и повернулась обратно к экрану.
– Следующий уровень анализа гораздо более важен для понимания ситуации. Программа "В полдень" вышла в эфир ровно в 12:00 по местному времени. Давайте взглянем на записи камер видеонаблюдения больницы N4. Слайд. Слайд, пожалуйста.
Заснувший оператор судорожно щёлкнул мышкой. Проектор высветил на стене привычно бледный кадр с камеры старого образца - в Академии нас учили уже по снимкам с камер нового поколения, но с тех пор их почти нигде не установили.
– В правом нижнем углу кадра видно, как сержант Уэмацу, услышав шум в палате, вскакивает со скамьи в коридоре и бежит к двери. Этот момент можно условно
Задние ряды привстали, чтобы рассмотреть циферки на краю экрана. Сергеев остался сидеть, но оглянулся вправо, влево - как-то беспокойно.
– 11 часов 56 минут 47 секунд. То есть - за 3 минуты 13 секунд до начала выпуска новостей об этом же происшествии.
– По залу прокатился удивлённый шёпот, но Ксэ без перерыва продолжила: - Этот факт свидетельствует об одном: автор программы точно знал, что нападение произойдёт, и ждал только свежих кадров с заранее установленной в заданном месте камеры, чтобы отправить готовую передачу в эфир. Хотя, возможно, он мог ждать и чего-то другого.
Полная оперативно-аналитическая группа, почти 30 человек на 5 рядах стульев, ёрзала взад-вперёд, заинтригованная, но всё меньше понимающая в рассуждениях Ксэ, которые в виде таблиц и фотографий высвечивал на стене допотопный проектор. Сергеев в первом ряду снова беспокойно обернулся, скользнул взглядом по мне, посмотрел на дверь, потом на часы. Что с ним?
– Всё это подводит нас к дальнейшим выводам. Несколько часов назад мы получили все необходимые данные от руководства "Стап" и теперь можем с достаточной долей вероятности восстановить картину произошедшего. Поддельный репортаж преследовал две вполне конкретные цели - привлечь внимание подозреваемой 01873 (или тех, кто управлял её действиями) и указать ей, где искать информацию о текущем местоположении Швеи.
– 01873 - девушка с такими же способностями, как у Швеи. Убитая в перестрелке перед штабом ДКП.
Несколько человек в конференц-зале улыбнулись и понимающе закивали, но остальные просто посмотрели рыбьими глазами на Сергеева, потом обратно на Ксэ - и продолжили спать на ходу.
– Лейтенант, не могли бы вы для удобства называть её, м, "альфой"?
– Хорошо. Итак, некая третья сила организовала всё так, чтобы альфа обнаружила Швею, пойдя ради этого на весьма замысловатые ходы. В "Стап" ничего не знали - не могли знать - о том, где тогда находилась Швея, но поддельный репортаж направил альфу в их главный офис. Там она, судя по показаниям камер, обнаружила некий прибор, похожий на браслет с дисплеем; он, в свою очередь, вывел её на след Швеи. Несмотря на всестороннюю помощь со стороны "Стап". В описании данных событий остаётся немало белых пятен. Например, неясно, каким образом альфе удалось так быстро найти в офисе нужный прибор, и это при том, что в "Стап" не имели представления о его существовании. Непонятно, как сам прибор попал в ящик письменного стола одного из работников - в дни перед происшествием камеры не фиксировали ничего необычного. Однако, чем бы ни объяснялись эти обстоятельства, мы видим общую направленность действий "третьей стороны": ни в коем случае не раскрыть альфе факт своего вмешательства, не допустить ни малейшего подозрения, что ей могут манипулировать. Эти выводы, при всей их комплексности, не дают ответов на поставленные ранее вопросы. Но ключевой вопрос, ради которого была собрана наша группа, сегодня ещё не звучал.
От внезапно воцарившейся в зале тишины задремавшие полицейские встрепенулись, начали поводить плечами, оглядываться вокруг, даже что-то записывать в перекидных блокнотах. У меня запотели ладони. Я опустила их за спинку впереди стоящего стула и, пока никто не видел, вытерла об юбку.
– Главный вопрос - зачем это всё?
На эту паузу, уже совсем-совсем театральную, публика почти не отреагировала, увязнув в предыдущей - неожиданной. Но краем глаза - слишком уж много я сегодня смотрела прямо - я заметила, что Сергеев ощутимо напрягся, почти привстал с места.
– Зачем Швея напала на Годдара в участке 37? Почему в тот день она едва не убила Наоми Расс, а потом помогла
ей уйти от полиции? Почему банда "Лагар" решила разделаться с бывшим активистом "Флэри" именно в то время и в том месте, перед больницей? Как со всем этим связан террорист, чьё досье нам так и не отправили из службы безопасности "Сабрекорп"? У всех этих взаимодействий есть единая движущая сила, мотив, узнав который, мы ясно увидим всё остальное. Например, мы сможем узнать, были ли у уничтоженной альфы...Сергеев смотрел на меня. В упор, не моргая, повернувшись спиной к экрану. Я случайно встретилась с ним взглядом и теперь не знала, что делать - мысли застыли в голове, как маленькие ледяные червячки. Ксэ что-то говорила на заднем плане, но я не слышала. Вот она закончила и отошла, люди начали собирать вещи, вставать с мест, выходить из зала. Он наконец отвёл взгляд - какой взгляд!
– и поднялся на ноги. По-прежнему ничего не соображая, я положила блокнот в сумку, встала со стула, нашла равновесие на высоких каблуках, пропади они пропадом, и заспешила к выходу.
– Лито.
Он стоял прямо за мной. Я повернула голову, и меня тут же коснулось его дыхание - странно-терпкое, смешивающееся с классическим мужским ароматом Lanzelotte. Не желая снова смотреть ему в глаза, я взглянула за его плечо - там Ксэ разговаривала с одним из программистов и ещё каким-то мужчиной в штатском. Больше в комнате никого не было, помощи ждать было неоткуда.
– Нам нужно поговорить. Идём.
Он взял меня за руку и повёл прочь из конференц-зала. Это было какое-то сумасшествие. Обычно я только в живой речи мямлю и спотыкаюсь, а внутри всё красиво, ровно. Но теперь там просто всё перемешалось, я не знаю, почему я такая в последнее время, а может, знаю, но боюсь задуматься. Там не было убитых, только раненые. Она никого не убивала. Весёлая Кёртис будет жить, и сержант Уэмацу тоже. Отчего же тогда мне так плохо? И при чём тут Сергеев, который протащил меня за руку через весь коридор третьего этажа, свернул в какой-то пустой полутёмный проход, и сердце заколотилось ещё сильнее... при чём?
Вот он остановился в неосвещённом проёме перед закрытой дверью и развернулся ко мне. Взял меня за плечи.
– Ты слышала, что...
Он впервые запнулся. Впервые с тех пор, как я его знаю.
– Я не знаю точно, как это объяснить. Всё так запуталось в последние дни.
Ещё как запуталось. И не только в последние дни - во все эти три с лишним месяца, с того самого дня, как ты улыбнулся и сказал мне: добрый день, я сержант Сергеев, мы будем работать вместе. Нет, не с первого, наверное, со второго или с третьего, когда я перестала дрожать, как лист на ветру, и присмотрелась к тебе.
– И, наверно, любому было бы сложно и... неловко об этом говорить...
Ну давай же, закончи всё это. В ту или другую сторону, только закончи. Не видишь, что со мной? Давай.
– Хорошо... Ты слышала, что говорила Ксэ про "главный вопрос", про то, что связывает события последних дней? Так вот, она уже знает ответ. И рассказала мне. Ты... готова тоже услышать правду?
Окажись я в другом положении, сразу бы убежала прочь и потом всю ночь плакала в подушку - но тогда, не успев ничего понять, я просто еле заметно кивнула. А он в ответ улыбнулся - открыто, обнадёживающе, как в тот первый раз.
Поцелуй затянулся. На какой-то миг, но эта секунда промедления тут же отозвалась во всём теле, расцвела яркими мазками импрессионистов, упругой волной сошла сверху вниз, как пена с мраморной кожи Киприды. Моя левая рука инстинктивно приподнялась - но нет, это не то время, не то место - не тот поцелуй. Потом наши губы разъединились - и по тому, как она машинально потянулась к косметичке, как небрежно взглянула по сторонам, я окончательно понял то, что, по сути, знал с самого начала. Не тот. Я мог бы заставить себя приглядеться и увидеть несуществующий румянец на её лице, какую-то повадку, движение, на котором можно было бы построить целую нереалистичную в своей комплексности гипотезу, но я уже давно научился держать неуёмную свою фантазию в узде. Не говоря ни слова, я вошёл в кабинет.