Требуется чудо

– Про звонок?

– И про звонок, и про фокусы. Купил ты ребенка, иллюзионист... затвердила наконец, как цирковая профессия Александра Павловича называется. А может, и раньше знала, только нарочно перевирала.

...Валерия принимала ванну или душ, Александр Павлович чинил звонок, а Наташа, которая, оказывается, график опередила, уроки уже сделала, стояла рядом с Александром Павловичем и держала винтики и изоляционную ленту.

– Запоминаешь?
– спросил он.

Она кивнула.

– В другой раз сама сможешь?

– Вряд ли.

– Почему?

– Мама говорит: я к технике неспособная.

Разумно. Только с чего бы Валерии делать столь "антиэмансипационные" выводы? Не в ее стиле...

– А к чему ты способная? Она пожала плечами.

– Не знаю.

– А мама знает?

– И мама не знает. Это-то ее и расстраивает.

– Рано расстраиваться. Тебе десять?

– Десять. Мама говорит, что в десять лет человек уже должен определиться.

"Неопределившаяся" дочь - это, конечно, не может не огорчать Валерию. Интересно: сама-то она в десять лет знала про свои технические чудо-способности?..

– Слушай, а может, тебя в цирк взять?

– Как это?

– Ну будешь артисткой.

– Как это?
– повторила. А глаза загорелись, рот приоткрылся, даже винтики в кулаке судорожно зажала.

Александр Павлович тут же пожалел о сказанном: такими обещаниями перед детьми не бросаются.

– Обыкновенно - как... Ты в цирке-то была хоть раз?

– Была. Ребенком.

– А сейчас ты кто?

– Сейчас я - сознательный элемент общества.

– Красиво!
– восхитился Александр Павлович. Он привинтил последний винтик, надавил кнопку. Звонок загудел ровно и мощно.

– Звонят!
– крикнула из ванной комнаты Валерия.

– Это мы!
– крикнул в ответ Александр Павлович. Захлопнул дверь, отдал отвертку Наташе.
– Слушай, элемент, у тебя завтра когда уроки заканчиваются?

– В два десять. А что?

– Я к школе подъеду и увезу тебя в цирк. Хочешь?

– Насовсем?
– В голосе ее слышался ужас пополам с восхищением.

Александр Павлович и не хотел, а засмеялся.

– Пока на время. Часов до шести. А потом мы вместе за мамой заедем.

– Надо спросить у мамы, - сказала Наташа.

– А если б насовсем, то не надо?
– провокационный вопрос.

Наташа помолчала. Смотрела в ладошку, катала по ней отверткой оставшиеся винтики. Потом подняла глаза, и Александр Павлович неожиданно уловил в них какое-то сомнение.

– Наверно, не надо... Насовсем мама все равно бы не разрешила...
– И пошла в комнату: винтики и отвертку в стол прятать.

А Александр Павлович так и не понял: то ли она не спросила бы и ушла сама, как "сознательный элемент общества", то ли и спрашивать не стала бы, потому что все равно не уйти? Впрочем, интерес у него был чисто риторический...

...Валерия вышла из ванной в большом параде. Ни тебе домашнего халата, ни тебе трубочек бигуди на голове, ни тебе растоптанных шлепанцев: полный "марафет", туфли, прическа, платье - хоть сейчас на подиум, моду демонстрировать. Это несколько осложняло условия эксперимента; Александр Павлович рассчитывал, что Валерия малость расслабится, позволит себе некие "бытовые уступки": ну хотя бы халат. Александр Павлович знал: он у нее вполне элегантным был - прямо с картинки из французского модного журнала. Но нет так нет: Александр Павлович все же надеялся, что "портсигар" не подведет, его мощности хватит и на полный "марафет".

– О чем вы тут беседовали?
– поинтересовалась Валерия. Она села в кресло напротив Александра Павловича, облегченно вздохнула: похоже, ванна прямо-таки вернула ее к жизни, можно опять в бой.

– О цирке, - сказал Александр Павлович.

– Фокусы показывал?

– Не успел... Я хочу ее завтра повести в цирк.

– Ты же говорил, что представления еще не идут.

– Я ей не представление, я ей _цирк_ хочу показать.

– А что там смотреть?
– вполне искренне удивилась Валерия.

– Все, что Наташа захочет.

– А Наташа захочет?..
– Валерия обернулась: девочка стояла позади матери, слушала разговор.
– Сядь, Наташка, - Валерия подвинулась в кресле, - посиди со мной. Ты действительно хочешь пойти завтра с Александром Павловичем?

Наташа осторожно, словно боясь помять платье матери, села на краешек кресла, кивнула согласно:

– Хочу.

– Дурило ты мое, - легко засмеялась Валерия, прижала к себе Наташкину голову, чмокнула в макушку.
– Валяйте идите...

Пора, решил Александр Павлович.

Сейчас перед ним сидела женщина - настоящая, а не ею самой придуманная, такой момент с Валерией мог и не повториться. Он сунул руку в карман, нащупал кнопку на "портсигаре", резко нажал ее и сразу же крутанул колесико до упора.

Ничего не произошло, да ничего и не должно было произойти. Просто Валерия вдруг посмотрела на Александра Павловича, и он увидел, что глаза у нее - черные, непрозрачные, глубокие и два крохотных заоконных вечерних солнца качались в них.

– Идите...
– как-то замедленно, заторможенно повторила она, по-прежнему глядя на Александра Павловича, и вдруг будто бы очнулась: - Саша, а давай сегодня останемся дома?

– Давай, - сказал он.

"Портсигар" действовал, сомнений у Александра Павловича, пожалуй, не было. Можно сразу выключить его, вернуть реальность, а можно и не выключать, продлить мгновение, тем более что оно и вправду, кажется, прекрасно...

Александр Павлович решил не выключать, подождать немного. В конце концов, это была его маленькая месть Валерии, а месть, как известно, сладка.

– Вы никуда не уйдете?
– удивленно спросила Наташа.

– Ни-ку-да!
– счастливо протянула Валерия.
– А ты что, не веришь?

– Ты обычно вечером уходишь или работаешь. Время ведь дорого...

– Да наплевать на него! На наш век хватит... Будем чай пить.

– А у меня в машине коньячок есть, - сказал Александр Павлович.

– Тащи. Грех не выпить.

– С чего бы это?
– Александра Павловича так и тянуло сегодня на провокационные вопросы: уже второй за вечер задавал.