Требуется чудо

– Домой. Наташке уроки делать надо, а у меня в понедельник доклад на кафедре, хочу подготовиться.

– Значит, я свободен?

– Хочешь - можешь сидеть рядом со мной. Только молча.

– Спасибо за честь... Я отвезу вас и вернусь в цирк: у меня половина багажа не распакована.

– Наше дело предложить... Ну как поразвлекались?

– Наталья, как?
– спросил Александр Павлович, глядя в зеркальце: Наташа в нем отражалась.

– Очень хорошо, - сказала Наташа и замолчала.

– И это все?
– удивилась Валерия.

Если с утра, как Наташа утверждала, она была "злой-презлой", то к вечеру явно отошла, подобрела.

– Она еще не разобралась, - поспешил на помощь Александр Павлович. Столько впечатлений...

Удивительное дело: он сейчас легко мог поставить себя на место Наташи. У нее появилась своя тайна - единственная, необычная, сладкая-пресладкая, такая, в которую и пускать-то никого не хочется. Пока не хочется. А потом видно будет... И еще приятным казалось, что эту тайну делил с Наташей и он. В отличие от Валерии...

Александр Павлович довез их до дому, высадил. Сказал:

– Завтра выходной. Может, махнем с утра за город?

– А что? Это идея!
– загорелась Валерия.

Наташа стояла в стороне, в разговор не вмешивалась.

– Значит, я заезжаю за вами в девять утра. Будьте готовы. Обе. Форма одежды - летняя парадная.

– С Наташкой поедем?
– спросила Валерия. Александр Павлович попытался уловить в ее голосе недовольство или хотя бы разочарование, но не смог: ровным был голос, обычным.

– Естественно.

– Тогда я вас целую, - сказала Валерия и пошла к подъезду.

А Наташа быстро наклонилась к открытому окну, шепнула:

– Большое спасибо вам, Александр Павлович. Мне было очень хорошо, очень...
– и скорей за матерью побежала.

Что ж, подумал Александр Павлович, приятное признание. Впрочем, как это ни казалось ему странным - с детьми до сей поры дела не имел, даже побаивался их, но он вполне мог ответить Наташе теми же словами...

А "портсигар" в кармане пиджака так весь день и пролежал невключенный.

5

Александр Павлович лежал поутру в постели, никуда не спешил - рано еще было, анализировал события. Ну прямо любимое занятие у него стало: анализировать события; эдак из практика-иллюзиониста в психолога-теоретика переквалифицируется, смежную профессию освоит...

А что, собственно, анализировать?

Ну, во-первых, техники многовато в этой истории. Прибор-"портсигар", прибор "короля магов" Рудольфа Бема... И тот и другой безотказно подействовали на женщин: один - на мать, второй - на дочь. Семейная черта: повышенная восприимчивость к техническим чудесам...

А во-вторых?

Во-вторых, приборы-то - ох какие разные-е-е...

Наташу расстраивать не хотел, сказку убивать не хотел, а ведь догадался Грант: бемовский "фильмоскоп" на принципе голографии построен. Заложены в него голограммы, мощно подсвечены, фоновыми шумами подкреплены - все реально, хотя техническое исполнение безукоризненное, штучная работа.

Помнится, спросил у Бема:

– А все-таки, почему сами не воспользовались?

Старик помолчал, губами пошлепал - зубов у него совсем не осталось, а протезы он почему-то не носил, - ответил:

– Техники не люблю. Не верю. Рукам своим верю. И вам советую.

– Зачем же дарите?

– Просто так. На память. Может, пригодится когда-нибудь.

Вот и пригодилось...

Александр Павлович в отличие от Бема технике верил, но лишь той, какую своими руками сотворил, какую мог по винтику, по дощечке собрать-разобрать, принцип действия назубок знал, хоть патентуй.

Может, "портсигар" запатентовать, а?..

Его не запатентуешь, принцип действия самому до сих пор неясен, только и остается, что в чудеса верить.

Однако пора подниматься, холодный душ принимать: какой садист, любопытно, на него патент получил?..

Привычная пытка рождала столь же привычное раздражение. Думал: "А ведь ты сам садист. Зачем тебе эти эксперименты? Доказать Валерии, что женщина должна быть женщиной, как природа установила?.. Ну, допустим, докажем, хотя вряд ли. И что дальше? А про "дальше" ты ни черта не ведаешь, боишься в "дальше" заглядывать, как страус, голову в песок сунул: авось не заметят, мимо пройдут. Авось не спросят: что это вы, умный Александр Павлович, дальше делать станете?.. Может, плюнуть? Выкинуть "портсигар" в мусоропровод, Валерии не звонить, уйти в подполье, вплотную заняться предстоящей премьерой... А Наташа?.. Да-а, с Наташей - тут ты совсем зря! Жила девочка, не тужила, как герой из анекдота, которого прохожий хотел из болота вытянуть... Зачем вытягивать? Зачем вбивать в голову глупые и пустые иллюзии? У нее есть свой мир, свое, если хочешь, болотце. Ей там хорошо, привычно, а что малость коломытно - так это пройдет. С возрастом. А не пройдет - не твоя забота..."

В том-то и дело, что; Александр Павлович точно не знал: его это забота или не его. Три дня назад, к примеру, знал точно - не его, а сегодня плавает, ответить не может. И прекратить эксперимент не может: разбежался, трудно остановиться...

Успокаивал себя: "Да ничего не произойдет, страшного не предвидится, не стоит и пугать себя. И вообще, кончать надо с психологией липовой, а то ненароком в психиатричку же и залетишь с каким-нибудь мудрым диагнозом вроде: "синдром самобичевания"... Жуть!.. Нет, брат, делаешь - делай, а рассуждать - этим пусть другие занимаются, им за то деньги платят..."

Вроде убедил себя, успокоил, а настроение не исправилось. Как было кислое, таким и осталось.

Валерия это сразу заметила:

– Не выспался?

– С чего ты взяла?

– Вид унылый.

– Погода...

Погода не радовала. С утра зарядил мелкий сыпучий дождик, небо прочно затянуло серыми тучами, лишь кое-где просвечивали проплешины побелее.

– Может, не поедем?
– спросила Валерия.
– По лесу не побродишь, на травке не поваляешься...

Александр Павлович бросил взгляд в зеркальце: Наташа сидела позади - в красной нейлоновой курточке с капюшоном, в полной дождевой экипировке, смотрела умоляюще.

Решил:

– Не будем отменять задуманное. Скорректируем планы: съездим в Загорск, зайдем в ризницу, поиграем в туристов, а на обратном пути пообедаем; там по дороге один ресторанчик есть, помню.

– Ладно, уговорил, - согласилась Валерия. Александр Павлович с удивлением отметил в ней некую нерешительность, вот это: "Может, не поедем?" Непохоже на Валерию. "Может" - не из ее лексикона. Она, если решает, так твердо и на века. А тут: и хочется и колется... Наташа тому причиной, очень просила? Да нет, вряд ли: если уж Валерия что-то сочла нецелесообразным, то проси не проси... Значит, не сочла. Недосочла. Александр Павлович машинально запустил руку в карман: на месте "портсигар", невключенный. Неужто "остаточные явления"?.. Вполне возможно. Как, впрочем, вполне возможно и то, что Валерии безразлично: ехать или не ехать. Сегодня выходной. Отдыхает она в конце концов от своей "железности" или нет? Или так и спит в латах? Может она предоставить кому-то другому право решать? Тем более что и решать-то нечего...