Трехручный меч

На ровной площадке лежит, подремывая, огромный дракон. На загривке мелковатый мужичок с багром в обеих руках, похож на погонщика слонов, тоже дремлет. Богарт добежал до дракона, сильно хромая, взобрался на спину, наездник медленно повернулся к нему за разрешением на взлет. Богарт сильным пинком сбросил его с драконьего загривка, заорал бешено:

— Взлет!.. Быстро! Без всяких фокусов!..

Дракон начал подниматься, расставил все четыре лапы и мощно встряхнулся, мотая головой из стороны в сторону. Богарт упал, ухватился руками, ногами, похоже, даже зубами за все выступы. Дракон сделал шаг, второй, третий, все быстрее и быстрее, со спины пополз серый ворох, разделился на две неопрятные горки из толстых жил и кожи, начал раздвигаться в широкие могучие крылья.

Горло мое горит как в огне, легкие пылают, я хрипел и стонал, но заставлял себя бежать, почти догнал дракона, однако тот наконец оттолкнулся от земли, могучим рывком воздел себя в воздух. Из последних сил я подпрыгнул, ухватился за лапу, повис, сильный ветер попытался меня сдернуть, но лишь отклонил, я застонал, кое-как подтянулся, с неимоверным усилием заполз выше. Перевел дух, лежа пузом на крючковатых пальцах и держась обеими руками, потом начал подъем по лапе.

Труднее всего пришлось, когда перебирался из-под живота по скользкому боку на спину, а там уже и гравитация на моей стороне, да и чешуйки уже не чешуйки, а плотные роговые пластинки с широкими щелями, уступами, выпуклостями. Богарт скорчился на загривке, ладонь козырьком у глаз, то ли всматривается в даль, то ли закрывается от мощного встречного ветра.

Я старался подкрадываться незаметно, но из горла вырываются такие хрипы, словно еще один дракон подбирается сзади. Богарт ощутил неладное, оглянулся. Рот открылся, ветер тут же с крученой подачи вдул мяч, Богарт закашлялся, спросил, кривясь:

— Меня что-нибудь от тебя избавит?

— Скажу, — пообещал я, — что ты убит при попытке покончить с собой.

Его рука в бессилии хлопнула слева по бедру.

— Оторвись!.. и выбросись!

— Мечтай, мечтай, — прохрипел я люто. — Тоже мне Кампанелла.

— Мне ничего не надо — лишь бы у тебя ничего не было!

— Одна голова — хорошо, — ответил я, — но олени лучше…

Он замахнулся, я блокировал удар локтем. И он, и я другой рукой держались за иглы гребня, ветер дует свирепо, ревет и воет, срывает слова прямо с губ. Иногда нас прижимало к спине дракона так, что расплющивались, как жабы, это наш крылан набирает высоту чересчур резво, и мы тогда лежим нос к носу, смотрим с бессильной яростью.

Я попытался приподняться и ухватить врага за волосы, Богарт предупредил:

— Лежи-лежи, целей будешь. Ты молодец, что успел запрыгнуть… Босс будет доволен такой добычей.

— Да, — прошептал я, — на запах добычи слетятся все ваши рожденные ползать?

Он вскинул глаза к небу, взмолился:

— Господи! Смерти прошу у тебя! Не откажи мне, Господи, ведь не для себя прошу!

— Бога нет, — сообщил я ему новость. — Это опиум для народа.

Он попытался ткнуть меня пальцами в глаза, я отшатнулся, ногами обвил самый толстый шип на спине, ухватил обеими руками, подмял и бил и бил сверху в его морду, расквасил пальцы, зато сломал этот красивый с горбинкой нос, оттуда хлещут красные струи, губы сперва превратил в толстые оладьи, потом расплющил, как если бы бейсбольной битой лупил по мокрой глине, наконец сумел оторвать от гребня его намертво сомкнувшиеся пальцы, толкнул, тело начало сползать, ветер почти утих, я всхлипнул от изнеможения, когда Богарт вскрикнул, соскользнул вниз и исчез.

— Чем больше шкаф, — прошептал я, — тем громче падает.

Снизу больно ударило в копчик. Почти сразу же я ощутил толчок, дракон малость пробежал и лег на пузо. Даже глаза закрыл, старая потрепанная рабочая скотина, равнодушная к человеческим разборкам, крылья опустил к земле, а там они поползли на спину, шурша мелкими камнями. Я поспешно перебрался на загривок, чтобы не прищемило, вовек не вырвешься, если дракон не захочет снова взлететь. Оглянулся, далеко виднеется полоска примятой травы, где все еще катится тело лесничего…

Я уже отворачивался, когда движение привлекло мое внимание. Богарт поднялся и, хромая на обе ноги, заковылял в сторону близкого темного леса.

— Стой, сволочь! — заорал я.

Из-за горизонта начинает подниматься массивная крепость, при одном взгляде я похолодел от ужаса, все разом поняв. Это цитадель Черного Властелина, дракон не дотянул совсем немного. Поняв, что проигрывает, Богарт дал команду снижаться, а я сбросил слишком поздно. Ему до стены леса шагов двадцать, а мне отсюда больше сотни, если не двух.

— Ну что за… — сказал я в бессилии. — Что за хрень.. Не так все должно быть, не так…

Я торопливо слез, побежал было к деревьям, азарт догнать и добить, однако хоть Богарт и еле ковыляет, но уж слишком близко он к замку, я могу ухватить его за шиворот в момент, когда нас увидят. А зачем гнаться, Богарт и так сделал то, чего я добивался: указал путь к замку моего врага. Даже привел чуть ли не к воротам.

Укрывшись за камнями, я пытался рассмотреть замок, но слишком уж далеко. Лук потерян, колчан со стрелами — тоже. Одна надежда, что Рогач все-таки прибежит и сюда, меч остался притороченным к седлу. А ворон наверняка проследил наш путь на драконе, только волк отстанет, это понятно…

Глава 8

Я задремал, дважды просыпался от ночного холода, а утром вздрогнул от мощного карка над самым ухом:

— Кто рано встает, тому Бог дает!

— Кто рано встает, тот всех достает, — пробормотал я сонно, — кто рано встает… тому ночью… нечего было делать… Почему так холодно?

— Потому что утро, — радостно каркнул ворон, — свежее, морозное! Ну, почти морозное. Мой лорд, поздняя птичка глазки продирает…

— …а ранней уже клювик начистили, — отрубил я, вздрагивая от сырости. — Кто рано встает, тот рано помрет, а я хочу в долгожители, как Конан. И чтоб свое королевство с правом первой брачной ночи.

— Кто рано просыпается, тому бакс улыбается, — возразил ворон наставительно.

Я насторожился, сон как рукой сняло:

— А это откуда знаешь?

— От вас, мой лорд!

— Я такое говорил?

— В прошлый раз, — напомнил ворон. — Когда мы сбивали рога Самому Главному.

— Ах да, — сказал я, — что-то помню… но смутно. Сколько их было? И все одинаковые, как доски в заборе. Ладно, если пипл хавает, прибережем жемчуг для знатоков… Рогач еще не добрался?

— Уже внизу. Пасется у подножья.

— А волк?

— Тоже прибежал. Всю ночь мчался, теперь отсыпается. Я сказал с нежностью:

— Мои верные друзья, что бы я делал без вас? Да и поговорить не с кем. А монологи — некрасиво. Как будто старая бабка, что заговаривается. Тихо! Кто там гремит железом?

Ворон попятился, а затем, используя выступ скалы, как щит, спорхнул вниз, расправил крылья и бесшумно убрался подальше. Я отползал с большим усилием, а голоса приближались, кто-то громко чертыхнулся, оступившись на камнях, железо доспехов загремело громче. Наконец я побежал, пригибаясь, уже был на середине расстояния к пасущемуся Рогачу, когда сзади внезапно раздались голоса: