Трехручный меч

Стояла полная тишина, даже волк и ворон застыли, словно их превратило в камни. На дне ларца белеет клок бумаги. Чувствуя странное разочарование, не таким я представлял источник силы Черного Властелина, я медленно нагнулся, осторожно коснулся бумажки. Ничего не произошло, я взял ее в руку.

— Что там? — спросил волк шепотом.

— Ага, — сказал ему ворон злорадно, — а еще не хотел учиться грамоте!.. Что там написано, мой лорд?

Я поднес бумагу к глазам. Прочел, не понял, прочел еще дважды. Не поверил, начал читать снова. Буквы прыгают и пляшут перед глазами. Простые буквы, написанные весьма небрежно, но даже в их написании вижу презрение, насмешку, могу представить себе издевательский хохот, что сопровождал каждую букву.

— Что случилось, мой лорд? — спросил волк обеспокоено. — Вы так побледнели…

Я прочел, едва шевеля деревянными губами:

— «Только полные придурки хранят источник своей мощи на краю света на Острове Смерти, под защитой Каменных гигантов и драконов Огня. Я решил хранить его в более надежном месте. Намного более надежном. И в таком ящике, который мечом не расколешь».

Волк сел на зад, будто его толкнули в грудь. Ворон каркнул и поперхнулся собственным карком. Я выронил листок, схватился за голову. Все напрасно, все напрасно, но не это самое страшное, не это самое роковое, что наполняет с головы до ног леденящим ужасом. Чудовищное ощущение, что все неправильно, все не так, пронзило меня, словно холодным ветром.

Он просто не мог так поступить, это неправильно. Барон-тролль Катарган не должен был сразу жениться на похищенной Амелии, это неправильно, как неправильно и то, что до сих пор мы не встретили ни одной из загадок, которые нам должен подбрасывать Властелин Тьмы, чтобы поглумиться и побахвалиться всемогуществом. А теперь вот это! А что, если и это не последний сюрприз? Что, если Властелин Тьмы и дальше будет поступать не по правилам? Но тогда я просто не знаю, вот не знаю, что делать. Тогда я, возможно…

Страшная мысль пронеслась через мозг, как будто вспыхнула молния и обожгла все нервные окончания. Возможно ли, что и я тогда не главный герой и даже… вообще не герой? Если правила нарушены, то тогда кто я?

Волк наконец задвигался, сказал негромко с великим сочувствием:

— Да, Властелин Тьмы на то и Властелин Тьмы. Это ж в какую ловушку он нас поймал…

Мы с вороном угрюмо молчали. На этот остров я заставил пиратов доставить себя, используя подкуп и хитрость, но не вижу пути, как выбраться обратно. Правда, я могу попробовать заклинание, но это значит — бросить волка и ворона, а я хоть и демократ, но, наверное, не до конца еще демократ, недодемократился еще до полной общечеловечности, ну не могу вот бросить, хотя, конечно же, моя жизнь бесценна, а на всех остальных плевать с высокого дерева. Да вообще-то, если честно, в самом деле плевать, если иметь в виду человеков, но волк и ворон — не люди, они не виноваты, что мы в демократическом порыве всю планету застраиваем Содомами и Гоморрами, людей бы я бросил в охотку, не задумываясь, здесь я уже демократ, своя шкура дороже, а вот волка и ворона — не могу, просто не могу…

Ворон, даже не задумываясь, как же выберемся обратно, сказал голосом стратега в генштабе:

— Теперь нам, видимо, надо отправляться на восток?

— Зачем? — спросил я безнадежным голосом.

— Так же, — напомнил волк, — в оазисе Нижнего Зла, который стерегут недремлющие джинны, хранится источник силы Темного Властелина. Надо всего лишь добраться до нее, схватить и разбить! Или сломать. И тогда он, хоть и бессмертный, будет слабее ребенка!

— Сломить, — поправил ворон.

— Сломать, — рыкнул волк.

— Сломить! — возразил ворон. — Если это игла, то ее сломливают, а не сламливают!

Я поморщился:

— Тихо, тихо. Никуда мы не поедем. Во всяком случае, искать оазис Нижнего Зла.

Оба спросили в один голос:

— Поче…му?

— Если он перепрятал источник своей жизни, то перепрячет и свою силу, если не дурак. И тоже спрячет где-то в другом месте. Может быть, на противоположном краю света. А он, судя по тому, что забрал… забрал это, не дурак… У меня все надежды были, что это дурак, ведь все они ведут себя по-дурацки, просто дебил на дебиле, критические идиоты, но этот… гм…

Я чувствовал такое отчаяние, что готов был шагнуть прямо со скалы на острые камни. Пока сюда добирался, даже не приходило в голову, как же обратно, к этому острову никто и никогда не пристает. Но вот сейчас, когда мордой о камень, когда надо мной посмеялись, плюнули в глаза, обозвали идиотом, а уж я-то надеялся, что как раз это я, красавец и умница, буду иметь дело с идиотом… вот только сейчас и долбила голову одна-единственная мысль: как обратно?.. Как обратно?.. Как обратно или, говоря по-русски, взад?

* * *

Над головой послышались хлопки, ворон покружил надо мной, но на плечо садиться не стал, а то вдруг да упаду, очень уж удрученный вид, сел на камень, клюв раскрыт, дышит тяжело.

Волк спросил хмуро:

— Ну и что высмотрел?

— Не видишь? — каркнул ворон сипло. — Пить хочу!

— Я тоже, — ответил волк. — Но тебе проще.

— Как?

— Полети и напейся.

— Куда? — ответил ворон раздраженно. — На острове нет ни одного родника! Думаешь, я не искал? А соленую воду сам пей.

— Не ссорьтесь, — попросил я. — Что ты еще видел? Что там за большие птицы пролетели выше облаков?

Он зябко поежился:

— Да это птицы Рух. Я им вроде мухи. А вы, ваша милость, навроде мыши…

Я подумал, спросил:

— Ты сможешь такую птичку раздразнить так, чтобы погналась за тобой?

Ворон огрызнулся:

— А зачем ее дразнить? Я не мальчишка. Я мудер, я не могу вести себя непристойно или легкомысленно, как какой-нибудь… скажем, ни разу не грамотный волк.

Волк зарычал, я сказал торопливо:

— Тебе придется это сделать.

— Зачем?

— От этого зависит, выберемся мы отсюда, — пояснил я, — или сгинем. У тебя скорость выше?

— В начале — в полтора раза!

— А потом?

Ворон буркнул недовольно:

— Потом, конечно, у нее. Вы не видели ее крылья!

— Тогда действуй, — велел я. — Иначе мы все здесь умрем.

Ворон каркнул недовольно:

— А нельзя ли как-то использовать нашего героя-волка?

— Было бы возможно, — ответил я с сожалением, — уже бы сделали… И еще — постарайся не дать этой птице разогнаться при отбытии.

Ворон потоптался на месте, повздыхал, перья топорщатся, я предпочел думать, что от воинственного настроения, потом он отпихнулся от камня и метнул себя в воздух. Мы с волком проводили взглядами, сомневаясь, решится ли мудрец на такой весьма рискованный поступок. Наконец ворон превратился в точку, а потом исчез вовсе. Я торопливо резал ремни, связывал, волк следил за небом, предостерегающе рыкнул, мы оба легли и прикинулись мертвыми.

Из-под приспущенных век я посматривал на небо, не сразу заметил, как одна из двигающихся по небу черточек начала увеличиваться. Волк тихонько зарычал, я зашипел сквозь зубы, он умолк. Тень в небе все увеличивалась, увеличивалась, это не птица, а настоящий трамваи с крыльями, лапы толще, чем фонарные столбы.