Тренинг

– Время рассудит! Это тема отдельной беседы, – заключил Влад. – Не будем набрасываться на Аню. Кто критикует, тот сам ничего не делает.

– Верно, – согласилась Алена. – Анна чудесный специалист, справляется с самыми запущенными случаями. А сколько она вылечила девчонок с потока? Не сосчитать. Я только ее и рекомендую. И она никогда не подводила.

– Благодарю за комплименты, – произнесла Анна. – Очень приятно слышать, особенно от коллеги.

– В будущем, – отметила Алена. – Будущая коллега.

– В настоящем и будущем, точнее, уже сейчас, – поправила Анна. – Не будем преувеличением сказать, что ты уже состоявшийся специалист. Психолог-самоучка с фундаментальным образованием. Не могу понять, как ты схватываешь информацию, быстро анализируешь теорию и создаешь собственные проекты. Видимо, это своеобразный дар, которого у меня нет, но жалеть не буду.

– Просто стараюсь быть внимательнее к деталям.

– Пусть будет так, как скажешь, – согласилась Анна и потянулась за сигаретой. – Будешь?

– Сейчас не хочу курить, – сморщилась Алена.

– А я подымлю, если не возражаете, – вздохнула Анна и щелкнула зажигалкой.

Психологи явно засиделись и притомились. Хозяйка мастерской завершила беседу и пригласила на следующие мастер-классы строго по расписанию. Игорь размяк от водопада чувств и ни за что не собирался приезжать сюда снова, разве что только под угрозой расстрела или в целлофаном пакете с кляпом во рту.

Впопыхах он даже не успел попрощаться с Аленой. Перелетная Фея вновь куда-то испарилась, оставив его одного среди разбегающихся как тараканов любителей осознанного нытья. Игорь не расстроился, ведь всегда можно созвониться, а она очень увлекающаяся натура и могла забыть о нем в пылу горячих дискуссий.

Засыпая в ревущем вагоне поезда, он цвел от счастья, значит, не зря раскрепостился и выдул из себя все, что мог, выплакавшись так, что красные глаза подсвечивались фиолетовой аурой. Пусть он многое не понял, и вообще не уловил философию использованного терапевтического подхода, но техники оказались действенными и улучшили самочувствие – факт, поэтому нужно принять их на вооружение, хорошенько освоить и использовать. Принцип «Помоги себе сам» действует без исключения.

К сожалению, невозможно быть сам себе психологом, и тем более не получится быть сам себе психотерапевтом. Рано или поздно придется обратиться к профессионалам. Психологические клубы – легкое развлечение. Теперь Игорь готов вооружиться тяжелой артиллерией и записаться на прием к серьезному мозгоправу и обязательно пройти долгосрочную терапию или хотя бы краткий курс избавления от невроза. Осталось выбрать специалиста, что особенно сложно, когда вокруг сотни предложений, и не понятно, на что ориентироваться – дизайн персонального сайта, количество подписчиков в соцсетях, отзывы на форумах или на заслуженные регалии? Проще полагаться на интуицию, и будь, что будет, но все же полезнее посоветоваться с Аленой. Она знает толк в психологах и направит к подходящему терапевту. Бинго! А пока главное добраться до хаты, выпить чаю с лимоном, почистить зубы и плюхнуться на растрепанную кровать…

Махаон

Ворочаясь в бессоннице, Игорь упорно размышлял, что же такого произошло в его жизни, что он так лихо попал под чары хитрой девчонки? Очевидно, что он по сути ничего не знает о Фее, и она совсем не представляет особенностей его горького жизненного пути.

Родившись в обыкновенной семье с типичными проблемами девяностых, Игорь никогда не получал достаточного тепла и любви родителей. По заверению матери он долго отказывался расстаться с утробой и расположился в чреве так неудобно, что потребовалось кесарево сечение, а младенец обмотался пуповиной, словно желая совершить внутриутробное харакири. Врачи успели освободить плод из петли и заставить дышать, положив в специальную камеру с кислородом.

Первые месяцы Игорь рос слишком тихим и почти не кричал, будто сожалел о неудачной выходке, а когда освоился, стал капризным и нервным, не давая спать утомленным домочадцам.

Сложно утверждать однозначно, был ли Игорь желанным первенцем или суровой необходимостью, но особой радости в глазах матери не замечал, как не чувствовал выраженной заботы.

Официально мать делала все, что от нее требовалось – кормила грудью и убаюкивала, а когда молоко вдруг исчезло, Игорь не мог привыкнуть к искусственным смесям. Он протестовал и подавлял тошноту, но выбора не было, поэтому пришлось сосать всякую гадость, чтобы не умереть с голоду.

Постепенно вокруг появились радужные моменты, и возвращаться на небеса уже не хотелось. В детстве Игорь почти не помнил отца, как будто его вовсе не было рядом. В памяти высвечивалась темная фигура, недовольная и раздражительная, где-то в призрачном сумраке, но лицо матери Игорь помнил отчетливо и верил, что она старалась любить его, но любовь исходила не от сердца, а от разума.

В яслях Игорь долго привыкал к непривычной обстановке, устраивал истерики, а через пару месяцев смирился и считался самым спокойным ребенком группы. До школы Игорь часто болел – любая зараза липла как банный лист. Непонятные аллергии, диатез и ежемесячная простуда выбивали из общего распорядка, заставляя привыкать к больничному расписанию.

Игоря устраивало болеть. Когда он нуждался в помощи, мать была добрее и выжимала оставшиеся силы на борьбу с недугами, а отец становился мягче, выглядывая из-за угла, точно спрашивая: «Разве он еще жив? Только этого не хватало!».

Развивая первые социальные контакты, Игорь проявлял любопытство к девочкам, которые пользовались им как наглядным примером для сравнения. С помощью своеобразного симбиоза Игорь не отставал в половом развитии и кое-как познавал противоположенный пол. С мальчишками он никогда не дрался и словно вообще не проявлял агрессии, будучи от природы излишне меланхоличным мальчиком. «Какой послушный растет, – замечали воспитательницы, – правильный ребенок. Повезло родителям». А Игорь считал, что ему точно не подфартило ни с мамой, ни с папой. Есть большие претензии к обоим, только озвучивать их не имеет смысла.

Когда возникла необходимость учиться, появились чистые тетрадки и разноцветные учебники с картинками. Игорь ленился, но под нажимом матери зубрил уроки, а потом познал кожаный отцовский ремень, получая бляшкой по ягодицам. Ремня он боялся как огня и пытался вести себя прилежно, познавая азбуку и чистописание, обходя стороной гневливого папашу.

Мать преподавала математику в параллельных классах. Инна Олеговна сделала все возможное, чтобы отдалить сына от себя в стенах школы, дабы не вызывать слухов, представляя, как злые дети могут относиться к сыну училки, и пыталась обезопасить мальчика от вредных воздействий. Игорь не догадывался, в чем подвох, и не стыдился особой принадлежности, распуская правду–матку направо и налево, тем самым наживая врагов, завистников и льстецов.

Отец чертил схемы на машиностроительном заводе в должности инженера, отличаясь суровым нравом и импульсивностью, превратившись в самодура и тирана. Когда Игорь преодолел начальную школу, отец стал пить. Мать устраивала истерики и угрожала разводом. Отец обещал исправиться, но пагубная зависимость бередила нервы, заставляя срываться. Иногда от отчаяния мать позволяла себе напиться вместе с ним, и тогда они куролесили вдвоем, громили посуду, ругались, хватались за ножи, а когда успокаивались, пели народные шлягеры и собирали осколки.

В порыве бешенства папаша распускал руки, либо издевался над сыном, когда накатывала волна воспитательского таланта: проверял записи в тетрадках, оценки в дневнике и угрожал вышибить мозги, подвесить за ногу на люстре или сбросить с балкона. Перспектива плюхнуться на асфальт с пятого этажа хрущевки и разбиться в пух и прах не устраивала. Игорь очень боялся высоты и с замиранием сердца ждал, когда отец выполнит обещание и выкинет его словно обглоданную кость, а он будет кружиться в воздухе и расправит крылья, плавно приземлившись у ближайших качелей.