Тренировочный день

— Супермодели в Ницце могут хоть голышом ходить. У них там пляжи для нудистов есть. — рассудительно замечает Инна: — а я бы такое не надела. Ты видела, как на нее все парни пялились? Даже Попович подавился и зенки выпучил, уж я-то видела…

— Не было такого. — ворчит Нарышкина: — а ты лучше котлету доедай, а то сразу за сладкое… не смотрел никто на Яну. А ты, Яна, не переживай, Инна у нас такая — прямая как палка и все прямо в лицо говорит.

— Да я и не переживаю. — отвечает Яна, чувствуя, как кончики ушей снова начинают пылать. Неужели она все-таки зря надела этот купальник? И… Инна говорит, что Виктор Борисович на нее смотрел?! Вот бы сейчас под землю провалится! Что он подумал? Что он вообще мог подумать?! Боже как стыдно…

— Ну вот. — говорит Нарышкина с каким-то непонятным удовлетворением: — довольна? Довела новенькую. Возьми свои слова обратно.

— Что? — Инна бросает взгляд на Яну и задумывается. Кивает головой: — хорошо. Яна, извини. Никто на тебя не смотрел, а Попович вовсе внимания не обратил.

— Парни такие дураки. — говорит Ксюша: — им лишь бы увидеть, что непристойное. И неважно, красивая девочка или нет, как она учится и какой у нее характер. Это неправильно. Вон та девочка, что голой с речки домой шла — она потом переехала, потому что парни ей прохода не давали, все просили показать… а девочки не любили за то, что она такая популярная стала. В общем она потом умерла, вот.

— Умерла? — переспрашивает Яна, не понимая какая связь между прогулкой домой с речки без одежды или в купальнике и ранней смертью. Не от стыда же она умерла? От стыда вообще умирают?

— Как есть умерла. — кивает Ксюша, доедая свое фруктовое желе: — и она умерла и братик ее маленький и папа с мамой. Даже собака и та померла. Они в автокатастрофу попали.

— Дура ты Ксюха. — говорит Инна и слегка шлепает девочку по затылку: — что ты мелешь?

— А что я-то? — обижается та, поглаживая затылок: — я вообще не при чем. Сама ты дура, Коломиец. Вымахала как дылда, а сама до сих пор не можешь мою анкету вернуть. Когда уже заполнишь?

— Ты бы такие вопросы не задавала, я бы давно заполнила. У всех людей анкеты как анкеты и вопросы нормальные, типа «кто тебе нравится» или там «с кем бы ты стала дружить», а у тебя… вот что за вопрос такой «сколько готовых металлических изделий в восемьдесят первом году выпустил Колокамский Металлургический Комбинат?»

— Не было там такого вопроса! Ты просто отвечать не хочешь кто тебе нравится!

— Да я уже ответила! Мне Митхун Чакраборти нравится. И Томас Андерс из «Модерн Токинк»!

— ModernTalking, — поправляет подружку Нарышкина: — в переводе вроде как «Современный разговор». В конце не «к», а «g». Ну типа как «гэ», только «джи». Мне англичанка говорила.

— Он красавчик, угу. — кивает Ксюша, отставляя ложку в сторону: — но это ж знаменитости. Артисты. А кто тебе нравится из тех, кого ты знаешь лично? Вот такой вопрос там точно есть!

— Томас Андерс не артист. Это Митхун Чакраборти артист. И… он моей маме еще нравился, он старый уже, наверное. Тебе, наверное, еще Ален Делон нравится. Или Муслим Магомаев. — качает головой Нарышкина Лиза: — так что лучше признавайся, Инна, по кому ты сохнешь. По Артуру Борисенко?

— Ничего подобного! — зажмуривает глаза Инна: — да кому вообще этот Борисенко понравится!

— Так-то он ничего. Все время чистый ходит и в белой рубашке, — замечает Ксюша, облизнув ложку напоследок: — не то что этот твой Лермонтович, который вечно в мятом и запачканный. И волосы рыжие во все стороны торчат. Наверное, я в анкете напишу, что Борисенко мне нравится. А что? Он и драться умеет и к девчонкам не пристает. Серьезный такой…

— Вот что за глупости! — не выдерживает Инна: — Ксюш, ты чего?! Борисенко… даже не смешно. Мне вообще из наших школьников никто не нравится, мелкие они больно. Мне нравятся взрослые мужчины. Вот, например наш Попович, видели какие у него мускулы? Когда еще учебный год был, прошлой весной одна девочка, перепрыгивая коня в сторону слетела — так он ее одной рукой поймал! Одной рукой! Твой Борисенко сможет так? Вот то-то же. И он никогда носа не задирает, разговаривает с нами как с равными… не то что остальные учителя.

— Вообще-то он такой только с летней площадки стал. — говорит Ксюша: — раньше он особенно не разговаривал.

— Так тогда уроки физкультуры были. А сейчас он с нами на полдня, вот и разговорился. — замечает Нарышкина: — Терехова, ты чего ни к первому ни к второму толком не притронулась? Одни сладости съела! Если не будешь есть, у тебя ничего так и не вырастет!

Яна бросает взгляд на Ксюшу. Действительно, у худенькой девочки ничего нет ни спереди, ни сзади, она словно вешалка для одежды, что особенно видно в летнем платье. Девочка замечает ее взгляд и поворачивается к ней.

— Яна, вот скажи, как ты себе такую грудь отрастила? — спрашивает она: — мы же ровесницы, а у тебя самая большая! Говорят капусту нужно есть, ты много капусты ела?

— Н-неправда. — защищается Яна: — не в капусте дело. Наверное. Я вообще капусту не люблю.

— Нужно подорожник прикладывать. Нарви побольше, потом кипятком промой и содой натри. На ночь к груди приложи. — серьезно советует Инна: — мне в пионерском лагере одна девочка рассказывала.

— А мне говорили, что если массировать грудь почаще, то вырастет. — задумчиво сказала Нарышкина, изучая Янину грудь в упор: — наверное часто тебе массировали, а? К массажисту ходила или сама справилась?

— Да не было ничего такого! — вспыхивает Яна: — у меня просто гены такие! У моей мамы тоже… большая.

— Говорят если грудь большая, то молока больше. Хотя это конечно, как у коров — есть молочная порода, а есть мясная. А я вот ни туда ни сюда… — грустит Ксюша: — а еще мне рассказывали, что у одной женщины была такая большая грудь, что она ее во сне задавила! Насмерть!

— Тоже в автокатастрофу попала? — понимающе кивает Нарышкина: — или самолет упал? Корабль потонул? Не выдержал такой тяжести? — в этот момент среди общего гула заводской столовой слышится звонкий смех и Яна поворачивает голову к его источнику. За одним столом сидят взрослые — Маргарита Артуровна, Альбина Николаевна и Виктор Борисович. Заливистым колокольчиком смеется Альбина Николаевна, «англичанка». Она шутливо ударяет Виктора Борисовича в плечо, заливаясь смехом, а Маргарита Артуровна стремительно краснеет и отворачивает лицо.

— Непристойность какую-то сказал. — голосом прожженного профессионала отмечает Ксюша: — вы посмотрите, как Миледи покраснела. А нашу Мэри Поппинс ничем не смутить, вон как она смеется. Раньше я считала, что Попович и она не пара, но сейчас… вы посмотрите на них! Тили-тили-тесто да и только.

— Не говори чушь! — обрывает ее Нарышкина. Обрывает даже как-то чересчур резко: — не пори ерунды, Терехова! У него уже девушка есть! Он сам мне сказал! Какая-то девушка из малярной бригады, они с ней вчера на танцы в парк ходили!

— Даже сам сказал? — удивляется Инна: — серьезно? Так ты…

— Не было ничего! Он сам сказал! — краснеет Нарышкина, пряча лицо в ладонях. Яна смотрит на них, ничего не понимая.

— Ну с другой стороны, мало ли с кем он на танцы ходил. В прошлом году у него вообще невеста была, ну та, которая его бросила, и он потом бороду отрастить пытался… — говорит Ксюша: — девушка — это не приговор.

— Анжелика. — сквозь прижатые к лицу ладони выдавливает Лиза: — ее звали Анжелика! Иголки бы ей в пирожное напихать!