Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Зачем? – не поняла Лава.

– Чтобы убить, – пожал плечами Литус.

– Это был человек? – прошептала Лава.

– Думаю, что нет, – ответил Литус и посмотрел на нее странно, словно проглотил еще какие-то слова.

Они успели на отходящую барку и вот, спустя неделю плавания по зимней реке, сошли на окраине Самсума и двинулись через его пригороды пешком. Уже в сумерках узкая улочка вывела путников к широкому каналу. Сначала он показался Лаве тем самым морем, которого она никогда не видела. Литус махнул рукой, обращая ее внимание на причаленный к деревянному помосту паром, служка обрубал с него пешней лед, и повел девчонку в противоположную сторону, в путаницу

переулков, вымороженного тростника и вросших в землю лачуг. До нужного места парочка добралась уже в полной темноте. Литус постучал в низкую дверь, переговорил с высунувшимся с лампой в руке седым тиренцем, звякнул монетой, и уже через полчаса Лава сидела на носу узкой и шаткой лодки, которой правил не различимый во тьме гребец.

– Молчи, – прошептал Литус. – Пока я не разрешу, ни слова, ни лишнего вздоха. По воде всякий звук далеко разносится. Да и после… В Самсуме неспокойно. Легко нам там не будет.

«А что мы там будем делать?» – хотела спросить Лава, но тут же прикусила язык. Кто его знает, этого уверенного в себе бастарда, который уже дважды видел ее обнаженной, может быть, Лаурус как раз в Самсуме? Хотя лучше бы он оказался где-нибудь подальше…

…Закраины на противоположном берегу канала покрывал лед, да и сам берег высился над головами Литуса и Лавы обрывом, и только звездное небо позволяло хотя бы предположить, что лодочник выгребает вдоль ледяной кромки. Вот, наконец, во тьме обозначился какой-то прогал, в нос шибануло вонью, и Литус шагнул через борт, подхватив Лаву на руки.

– Не дергайся, – прошептал он, прислушиваясь, как лодка уходит без единого всплеска. – Это помойный ручей, поэтому пахнуть хорошо он не может. Но вонять будут только мои сапоги, да и то до первого сугроба.

– Куда теперь? – сдерживая тошноту, прошептала она ему на ухо. – На постоялый двор?

– На двор, – ответил он уверенно и, прижимая ее к себе, добавил: – Может быть, даже на постоялый.

…Еще просыпаясь, Лава расширила ноздри и, не открыв глаз, поняла, что и в этот раз она лежит на сене в каком-то сарае. Что рядом квохчут куры, топчутся козы и, судя по запаху, даже свиньи. Так и оказалось. Разве только лежала Лава не на колючем сене, а на постеленном под нее старом половике и таким же половиком была прикрыта сверху. Литус сидел спиной к ней. Ближе к Лаве стояло жестяное ведро с водой и лежала одежда.

– Приводи себя в порядок, – сказал Литус, не оборачиваясь. – Переодевайся. Побудешь немного юной и благочестивой тирсенкой. Это просто – платье в пол, платок на голову, опущенный взгляд. Твой меч повисит у меня на поясе.

– Мы к Лаурусу? – спросила Лава.

– Не сразу, – покачал Литус головой. – Не хочу тянуть на него опасность. Но Лаурус должен быть в Самсуме. Оправиться можешь в углу у загона свиней.

– А есть вообще место в Анкиде, где мы не будем тянуть на кого-то опасность? – раздраженно прошептала Лава. – И что ты делал шесть лет? Твоя жена погибла шесть лет назад, я правильно поняла? Ты искал ее убийц раньше?

Она судорожно натягивала на себя предложенную одежду. Странно, но все было чистым и впору. Где он это взял?

– Нет, – снова качнулся Литус. – Я был как будто не в себе. Син сказал мне, что не нужно искать убийц. Тот, кто их послал, только этого и жаждет. Твоя жена, твой нерожденный ребенок были приманкой. Тот, кто прислал убийц, рассчитывал убить тебя. Но твоя жена была обречена. И теперь, если ты бросишься искать убийцу, ты попадешь в ловушку. Хотя бы потому, что твой враг сильнее тебя в тысячу раз. В тысячу тысяч раз.

– И ты… – начала Лава.

– Я… – Литус вздохнул. – Таких, подобных чудовищу, в которого обратился кузнец, в моем доме было около десятка. Син вместе со своим учеником все устроили. Ночью вывезли останки в море, утопили там, не трогая ни шнуров,

ничего. Сожгли тело моей жены и моего ребенка и развеяли его прах там же. За деньги в Самсуме можно все. Или почти все. Дом продали. Син с полгода таскал меня за собой, но потом сказал, что мне нужно прийти в себя. Оставил меня послушником в одном из магических орденов. Я не хотел, но он уговорил меня. Сказал, что рано или поздно я должен буду столкнуться со своим врагом. И мне следует быть готовым к этому.

– Странно. – Лава затянула шнуровку платья, повязала платок, вздохнула, сожалея, что не видит себя в зеркале. – В Ардуусе магические ордена не слывут местом, где можно прийти в себя или чему-то научиться.

– В Ардуусе безумие Пуруса на все накладывает свою тень, – ответил Литус. – Главы магических орденов такие же люди, как все. Разве только облеченные силой и властью. Они всегда могут переступить через страдания и боль простого человека, но многим из них не все равно, что творится в Анкиде. И все-таки, если бы не Син, я бы не стал послушником.

– И где же ты был? – спросила Лава.

– В трех орденах, – ответил Литус. – В каждом по году. В Ордене Земли, в Ордене Воздуха и в Ордене Огня. Полное послушание предусматривает шесть лет тяжких трудов, но в другие ордена Син обращаться мне запретил.

– Почему? – не поняла Лава.

– Мастер Ордена Воды – Никс Праина – очень зла, – пожал плечами Литус. – Или, как сказал Син, обращает собственный разум в безумие. Мастер Ордена Солнца – Сол Нубилум не принимает послушников. Туда и учеником мага попасть непросто. Он слишком высокомерен. Хотя высокомерия не занимать и прочим мастерам. Мастер Ордена Луны – непрогляден.

– То есть? – не поняла Лава.

– Его зовут Табгес, – пояснил Литус. – Син сказал, что смотреть в могилу, что в Табгеса. Он опасен. Есть еще седьмой орден, но там никто не проходил послушание. Один угодник, кажется, пытался приблизиться к нему, но что с ним стало – неизвестно.

– Орден Тьмы? – прошептала Лава.

– Да, – кивнул Литус. – Син сказал, что мне хватит и трех орденов. И если я все выдержу, научусь чему-то, из меня получится хороший угодник. Тем более что многое я уже умел.

– Ты хотел стать угодником? – удивилась Лава.

– Я ничего не хотел и ничего не понимал, – прошептал Литус. – Хотя многому научился, пусть и никто не учил меня. И кое-что понял. Хотя бы изредка сталкиваясь с главами этих трех орденов. Они все смертельно испуганы. Не спрашивай, чего они боятся. Всего сразу. Друг друга, непонятной магии, скверны, которая, по их словам, оставлена Лучезарным в подземельях Донасдогама, Ордена Тьмы, Храма Света, инквизиции, безумия Пуруса Арундо, Лучезарного, всего! Хотя самолюбивы и борются со своим страхом. Я провел в этих орденах не три года, а пять. Из них три – в Ордене Земли. Я был там год, а потом вернулся через два года. Его глава – Амплус – принял меня. Сказал, что это не в его правилах, потому как я приближаюсь к тайнам великой магии, не становясь магом, но внутри меня великая боль. И он не может мне отказать. И пообещал, что я буду свободен, когда посчитаю это нужным.

– И ты… – начала Лава.

– Год назад я вышел на берег моря, в том месте, где был развеян прах Планты и моего ребенка, – прошептал Литус. – Море вынесло на камни чешуйку от доспеха. Я поднял ее и понял, что если не буду искать убийц, то моя боль выжжет меня изнутри.

– Зачем ты ему? – спросила Лава. – Что в тебе такого, что заставило великого мага или колдуна преследовать тебя?

– Тебе лучше не знать, – ответил Литус. – Одно могу сказать точно. Я собирал любые свидетельства, за год обошел едва ли не всю Анкиду. Так вот, эти воины или похожие на них ищут не только меня. Но и еще кое-кого. В том числе Игниса Тотума и Камаену Тотум. Твоего брата и сестру.

Поделиться с друзьями: