Трещина

Короче, я вышел из Москвы и отправился на Кольский полуостров. И меня почти сразу подобрали ребята на микроавтобусе, которые ехали в Карелию, чтобы там сплавляться на байдарках. У них кто-то в последнюю минуту заболел, и в одной байдарке не хватало гребца. Они сидели и горевали: или кому-то придется идти одному (а это трудно), или надо в байдарку-двойку сажать третьего (а это вообще нереально, потому что некуда)… Ну и в общем, они меня позвали с собой, и я согласился, потому что раньше никогда не был в Карелии и на байдарке почти не ходил – так, немножко, по Москве-реке, в рамках пляжного отдыха… Я с этими ребятами очень подружился, и поход мне понравился. Мы шли по Энг-озеру, а потом по реке Воньге, ночевали на островах, питались в основном рыбой, грибами и черникой… Мы две недели не видели ни одной деревни, и две недели у нас не ловили мобильники. Мы просто выпали из времени и цивилизации. Я впервые бродил по настоящим болотам, впервые ел морошку (а меня ели стаи комаров, оводов, мошки и еще какой-то бесчисленной дряни). Впервые проходил речные пороги (правда, не особо сложные – сложные мы обнесли, потому что байдарка – это не катамаран, у нее устойчивость фиговая).

Короче, автостоп – это классно. Но сейчас я не собирался менять маршрут или где-то задерживаться. У меня с собой были оборудование, одежда и еда, рассчитанные на поход через горы и ледники. Не зря же я тащил с собой хорошую альпинистскую палатку, теплый спальник (экстрим –15°, комфорт –5°), ледоруб, веревку, страховочную систему, примус, котелок…

Итак, на следующее утро, еще до восхода солнца, я разорился на такси до МКАДа, вышел к заправке у самого истока трассы М-4 и стал осматриваться, выбирая того, кто захочет меня подвезти и с кем мне будет приятно ехать. Какие-то три мужика курили в сторонке, возле газона. Они стояли довольно кучно, но вроде каждый сам по себе. Я подошел к ближайшему из них, молодому парню с хвостиком, и спросил:

– Не подкинешь по М-4, пока по дороге?

– А куда тебе? – спросил он.

– Вообще в Карачаевск. Если по М-4, то до Павловской, в Краснодарском крае.

– Я до Воронежа, – сказал он. – Плати восемьсот и садись.

– А за разговоры?

– А за разговоры пускай тебя дядя возит.

Я повернулся и пошел прочь. Подходить к двум другим как-то уже не хотелось. Вообще-то стопщиков часто берут бесплатно и именно за разговоры – водитель дуреет от бесконечного радио, и, если он засыпает, радио его не спасет. А живой разговор – другое дело.

И вдруг сзади раздался властный голос:

– Эй, парень, постой!

Я обернулся: один из куривших мужиков осматривал меня оценивающе с головы до ног. Он был крупный – не толстый, но какой-то начальственно крепкий, с мощной шеей и мясистыми чертами лица. Я в шмотках не разбираюсь, но по нему было видно, что он одет очень дорого, хотя все вроде было как у всех: какие-то хэбэшные брюки, бежевая рубашка, сандалии на босу ногу… Он смотрел на меня, слегка прищурясь и полуулыбаясь, и двигал вперед-назад нижней губой – как будто раба на рынке выбирал и сомневался в его качестве. Он довольно долго на меня смотрел. Потом спросил:

– А разговоры интересными будут? – и ухмыльнулся. Типа мои разговоры ему на фиг не нужны, но раз уж я их обещал, то он разрешит мне отработать поездку.

– Постараюсь.

Он бросил окурок на газон и кивнул на стоящий невдалеке черный «лексус»:

– Садись.

Не люблю, когда окурки бросают мимо урны, тем более на газон. Но сейчас вроде глупо было строить из себя гринписовца.

Я открыл заднюю дверь и хотел положить рюкзак на сиденье, но он прикрикнул на меня: рюкзак наверняка уже валялся на земле, и ему место в багажнике.

Мы запихнули рюкзак в багажник, и я сел на переднее сиденье. Мужик вывел машину на трассу, включил кондиционер и музыку. Музыка у него была хорошая – старый добрый рок: битлы вперемежку с роллингами и еще с кем-то в том же духе. А главное – она была негромкой. Ненавижу, когда музыку врубают на весь салон. А потом начинают разговаривать и пытаются перекричать ее, но тише не делают. Вообще, магнитофон и радио – это главный минус автостопа. В чужой машине командовать не будешь и приходится слушать все те помои, которые водитель считает музыкой. Я, например, ненавижу блатняк, но неплохо в нем разбираюсь, потому что десятки, если не сотни часов проехал под «Радио Шансон». А один раз в подобравшем меня микроавтобусе вынужден был посмотреть подряд несколько фильмов о каком-то русском шансонье – если бы не дождик, я бы тогда просто в окно выскочил и пешком пошел. Но сейчас мне вроде ничего подобного не грозило.

Мы долго ехали молча. Я не знал, как завести разговор, а водитель ни о чем не спрашивал. Он слушал музыку, что-то там переключал, и мне было неловко ему мешать. Потом я все-таки спросил:

– А вы меня докуда довезете?

– Докуда не надоешь. – Он хмыкнул. – Ладно, расслабься, повезло тебе. Я в Крым еду. Так что к ночи доберешься до Кисляковской. Там я сверну.

Вот это действительно повезло! Обычно я до одного только Ростова-на-Дону меняю пять-шесть машин, не меньше. Менять машины – это даже весело, и между ними успеваешь хоть немного размяться. Но зато это большая потеря времени. Бывает, тебя высаживают в таком месте, где никто не подберет: например, на подъеме или там, где нет обочины. И приходится долго идти пешком в облаках выхлопных газов. На М-4 сейчас вообще мало кто останавливается, чтобы подобрать стопщиков: трасса хорошая, машина разгоняется и водителю влом тормозить. А перед въездом на платные участки водители хоть и притормаживают, но они там злые и к ним лучше не подходить. Кроме того, до платного участка еще добраться надо. Поэтому поймать прямую машину – это большая удача.

Конец ознакомительного фрагмента.