Треск штанов

С уважением,

Алексей

Меншиков нервно дернул подбородком.

Скосился на молодого парня у дверей.

— Ты кто?

— Андрей Безухов, — щелкнул он каблуками, — командир сотни лейб-кирасир. Прибыл в твое подчинение.

— Лейб-егеря тоже прибыли?

— Командир взвода ждет представления в приемной.

— Помоги мне…

С помощью Андрея Меншиков надел деревянный протез ноги. Накинул мундир, левая рука которого свободно болталась. Пару раз стукнул «деревяшкой» об пол, проверяя, как сел протез. И, кивнув на кофр, спросил:

— А там что?

— Подарок от Алексея Петровича. Но прежде вручения он просил уничтожить письмо.

Меншиков коротко кивнул.

На глазах лейб-кирасира сжег письмо со всем радением. Растерев на подносе пепел, дабы показать — ни осталось ни лоскутка…

Через десять минут Александр Данилович Меншиков вышел из своей комнаты к секретарю. Глянул на вскочившего лейб-егеря. И холодно усмехнулся, почесав щетину на щеке крюком на ручном протезе. Таким характерным. Словно из фильмов про пиратов. Меншиков этого не знал, но Алексей очень старался создать шикарный образ, который в Европе запомнят надолго… очень надолго…

— Брадобрея мне найди. — приказал он секретарю. — И быстро. И завтрак подавай. На три персоны.

— Так обед же… — растерялся секретарь.

— Тогда обед! А вы оба — за мной!

После чего, характерно постукивая, устремился вперед.

Апатия ушла.

Оставив после себя только злобу… холодную злобу… и предвкушение…

[1] Верста в СИ 2,54 км. 16 квадратных верст можно представить как квадрат 4x4 версты, что, примерно равно 10,16x10,16 км или 103,2 квадратных км (10320 га).

[2] Если быть точным — 253 типовых колхозов, у которых имелось 26109,6 квадратных километров пашни. Это примерно 2,6 млн. га, в то время как приблизительным сведениям во всем царстве распашка велась порядка 28–30 млн. га. То есть, порядка 8–10%. Для сравнения в 1914 году в Российской Империи было 97,5 млн. га пашни, а в 1927 году в СССР — 112,4 млн. га.

Часть 2

Глава 4

1712, май. 28. Иркутск — Гондэр — Москва

Цинский генерал грустно смотрел на Иркутск.

Он подготовился.

Честно.

Основательно.

Как и советовал этот француз.

Но все оказалось впустую. Удинск, когда они вернулись к нему и вновь осадили, был уже укреплен намного лучше прежнего. Но главное — он получил целую батарею 6-дюймовых пушек. Длинных. Которые били прицельно на добрую версту. Ядром. Чего за глаза хватило, чтобы предотвратить подвод осадной артиллерии обычным манером. И теперь, по совету француза, там копали извилистые траншеи с крайне мутными перспективами. Потому как древесно-земляной вал прошлого года «одели» в кирпич и неясно какой толщины. Снаружи не видно.

Советник не терял оптимизма. Однако, на взгляд генерала, пытаться проломить стену имеющимися у него орудиями, можно будет годами. Слишком крепкой и толстой она казалась. Советник же казался чем дальше, тем больше обычным болтуном.

Перед началом копания траншей они, конечно, попытались пойти приступом. Мало ли получится? Вдруг переоценили? Но после первой волны вторую посылать не стали. Огонь, который открыла крепость, оказался НАСТОЛЬКО губителен, что из атакующих даже половины не вернулось. Их просто сдуло. А те даже до рва не добрались…

Ладно.

Плюнули.

Оставили осадный корпус, благо, что войск в этот раз подошло больше прошлого года. А сами рванули на Иркутск, рассчитывая его застать врасплох. Тем более, что там должна быть еще старая деревянная крепость — весьма уязвимая для артиллерии. Во всяком случае, перед началом войны там стояла именно она.

Но и тут их ждал облом.

Грустный.

Большой.

Страшный.

Который в принципе ставил в тупик всю войну.

Вокруг Иркутска теперь красовалась мощная земляная крепость бастионного типа. Ее, как оказалось, еще по прошлому году всеми миром построили. Пока кирпичами не обложили. Но радости и облегчения генералу это не принесло. Войска Цин тут тоже встретили 6-дюймовые пушки. И все говорило о том, что если Удинск был им просто не по зубам, то тут «орешек» даже не надкусить.

И это конец.

Генерал не верил в то, что получится взять хотя бы Удинск. Более того, он пусть и не хватал звезд с неба в плане современной военной мысли, но и дураком не был. Русские шевелились. Активно. И быстро укреплялись. Продвигаться дальше, не обеспечив тылы, он не мог. А обеспечить их без взятия Удинска и Иркутска не представлялось возможным. И как же их брать он не понимал. Во всяком случае разумными методами и имеющимися средствами…

Нет, конечно, можно найти способ.

Например, поставить вокруг Удинска за лето полевое укрепление кольцом, чтобы установить полную блокаду. Подтащить припасов побольше. И ждать. Долго. Но по агентурным данным внутри только солдаты. Сколько у них продовольствия — не ясно. Из-за чего даже предположить время осады было невозможно. И много войск на такой осаде не оставишь в зиму. А по весне русские могли первые нанести деблокирующий удар, опередив подход основной армии Цин. Просто в силу логистики.

Если же все оставить как есть и отойти на зиму в бассейн Амура, то по весне совершенно неясно чего ждать. Но узких мест здесь хватало. И русские почти наверняка будут действовать в своей обычной манере, наступая от малых укреплений. То есть, продвигаться. Ставить острог или теперь уже земляную крепость с пушками в каком-нибудь узком месте. Потом еще. И еще. И еще. Пока не выдавят их в бассейн Амура, где им тоже было где развернуться… Во всяком случае — с ТАКОЙ артиллерией и ТАКИМИ укреплениями.

Чем ему их ковырять?

А дальше?

Генералу, глядя на Иркутск, стало очевидно — они проиграл эту войну. Да — можно подергаться и даже на каких-то малых операциях держать пока инициативу. Да — пока у него на руках явные успехи. Но они явно завязли… вляпались… А ведь как красиво эти советники болтали там — в Запретном городе, рассказывая о том, что русские колосс на глиняных ногах. Который толкни, и он посыплется. И там, в Нерчинске, ему даже казалось — да, правы. Но дальше что-то пошло не так…

Француз все это время что-то лепетал.

Рассказывал… да нет — натурально учил его правильно брать такие крепости. У генерала же от этой болтовни француза аж зубы сводило. Тот менторским тоном говорил общие слова, совершенно не имеющие привязки к реалиям. У генерала на «ствол» имелось выстрелов по сто. А со слов француза требовалось не меньше пятисот. И это если артиллеристы будут по французским нормам работать, выбивая русские пушки быстро и ловко. Но ведь это ОН советовал столько взять выстрелов, заверяя, что их хватит с лихвой. Да и пушки… выдержат ли такой сильный огонь? Пятьсот выстрелов для многих превышал ресурс вдвое. И советник об этом отлично знал. Тогда что он мелет? Зачем?