Третий вариант

– Я ведь говорил, не надо им разрешать ночевать там, – отмахнулся Валера.

Сотрудник повел «техников» через служебный проход к буфету, находившемуся почти рядом с салоном первого класса.

Они миновали несколько магазинов беспошлинной торговли, поднялись по лестнице, проходя мимо салона для пассажиров бизнес-класса. И уже приближались к буфету, когда шедший впереди работник аэропорта почувствовал, как в спину ему уперлось дуло пистолета.

– Быстро в туалет, – приказал голос сзади.

«Террористы», – мелькнуло в голове. Он благоразумно повернул к туалету. Едва они туда вошли, как «старший техник» нанес ему сильный удар по голове. Оглушенный служитель упал, даже не успев понять, что произошло. «Техники» вышли из туалета, прикрепив на дверь табличку «Ремонт».

В салон первого класса они вошли по очереди. У гардероба их встретила улыбающаяся девушка.

– У нас что-нибудь не так? – спросила она, и то были ее последние слова в жизни.

Выстрелом из пистолета с надетым на него глушителем девушка была отброшена к стене. Второй, контрольный, выстрел она уже не слышала. Два других «техника» достали автоматы, прикрепляя к ним глушители. В этот утренний час в салоне первого класса пассажиров почти не было. В дальнем конце сидели двое австрийцев, о чем-то тихо разговаривавших, а в правом зале находился Мясников со своими людьми. Он был спокоен. Билет Сурковой уже зарегистрирован, паспорт выдан, казалось, теперь уже ничто не может ее остановить. Через полчаса самолет улетит, и тогда он вернется в Москву.

Потапенко, выпивший слишком много кофе, чувствовал себя не очень хорошо. У него была больная печень, вследствие чего он и имел столь нездоровый, землистый цвет лица. Кивнув банкиру, он поднялся и отправился в туалет. Читавший газету Мясников даже не повернул голову в его сторону. Суркова сидела рядом. Охранники, расположившись на соседнем диване, разглядывали развешанные по стенам картины.

«Техники» миновали буфет, не обращая внимания на стоявшую за стойкой девушку. Вошли в зал. Мясников не успел убрать газету. Автоматные пули пробили ее и затем так же легко пробили его тело. Банкир сполз на пол, задыхаясь от нехватки воздуха. Суркова умерла сразу – один из выстрелов пришелся ей в голову. Двое телохранителей, едва сообразивших, в чем дело, не успели выхватить оружие, как были расстреляны. «Старший техник» подошел к хрипевшему в лужах крови банкиру и сделал контрольный выстрел в голову.

После этого все трое вышли из зала. Проходя мимо буфета, «старший техник» одним выстрелом свалил и буфетчицу, попав ей в шею. Но не убил ее, а только тяжело ранил.

Когда Потапенко вышел из туалета, его взгляду предстала страшная картина. Четыре изуродованных трупа лежали в зале. Мясников смотрелся особенно страшно. Потапенко покачнулся и бросился к телефону, стал срочно набирать номер.

– Алло! – кричал он дрожащим голосом, впервые в жизни испугавшись. – Алло, вы меня слышите?

Находившиеся в другом конце салона австрийцы не могли понять, почему так истерически кричит этот человек.

– Они просто дурно воспитаны, – сказал один европеец другому. И тот согласно кивнул в ответ.

ГЛАВА 18 Продолжение событий. День третий

Я ведь предполагал, что любой напарник будет мне мешать. Так и получилось. Эта идиотка вместо того, чтобы позвонить мне, как я ее просил, ждать в своем номере, нахально стучит в дверь. Пришлось открывать. И она вваливается с целой кипой дорожных карт, которые я просил купить.

От злости я готов удавить ее собственными руками. Проклятая кретинка испортила мне всю игру. Сидящие в моем номере типы сразу догадались, что я просто валял дурака, тянул время, пока моя напарница ездила в туристический центр города. Поняв это, они сильно обиделись, их узкие глаза сразу превратились в щелочки. Хорошо еще, не набили мне морду, хотя по лицам видно – им очень хочется это сделать. Теперь уже не стоит притворяться.

– Значит, так, – распоряжаюсь я, – освобождайте номер, дайте мне возможность нормально поработать.

– Я тоже свободна? – спрашивает эта стерва, мило улыбаясь.

– Вы уже сделали все, что смогли, – так же мило улыбаюсь я ей в ответ. – Лучше бы вы остались в Москве. Там от вас было больше пользы.

Она меняется в лице и выходит из моего номера, громко хлопнув дверью. Следом поднимаются азиаты. Они не говорят мне на прощание ни слова, но я не сомневаюсь, что теперь по очереди будут следить за нашим отелем. Наконец я остаюсь один. Карты, которые она принесла, невообразимо полны и точны. Я прошел афганскую войну, был офицером и знаю, что такое точная и полная карта. Боюсь, даже в нашем Генеральном штабе были менее совершенные карты, чем эти, купленные моей переводчицей в туристическом центре Цюриха.

Теперь следует разбираться. В том, что Рашид Касимов не останавливался в Цюрихе, я уверен. Он обязан был понять, что не должен появляться в этом городе. Разве что в банках и только на время, нужное для оформления и перевода денег. В противном случае он рисковал нарваться на посланцев моего заказчика, которые, судя по их лицам, не любят церемониться с подобными типами.

Кроме того, я не сомневаюсь, что комплексная проверка Цюриха, проведенная его преследователями, была очень тщательной и включала в себя все более или менее известные отели и пансионы.

На основании этого я вывожу свою формулу поисков моего клиента. Он должен был остановиться в городе, близко расположенном к Цюриху. При этом желательно, чтобы город этот имел свой аэропорт, из которого мой клиент сразу, после завершения банковской операции, мог улететь. Я внимательно изучаю карту Швейцарии. Трачу на это весь день, очерчивая район возможных поисков. Лозанну и Женеву я отбрасываю, они расположены слишком далеко от Цюриха. А вот Берн, до которого можно добраться достаточно быстро, привлекает мое внимание, и я выделяю этот город особо, решив, что поиск нужно начать именно оттуда.

Дважды в день мне звонят и, когда я поднимаю трубку, быстро отключаются. Проверяют, действительно ли я нахожусь в номере. Наконец в восьмом часу вечера я звоню своей «помощнице».

– Вы ужинали? – спрашиваю я, словно ничего не произошло. В конце концов, она могла сделать это и не нарочно.

– Нет, – слышится ее глухой недовольный голос, – я еще не ужинала. Вас это действительно волнует?

– Не очень, – грубо отвечаю я, – но вы мне нужны. Поэтому бросайте все свои дела и идите ко мне.

– Меня никогда так не приглашали, – бормочет она обиженно и кладет трубку. Через минуту она стучит в дверь. На этот раз на ней узкая темная юбка, немыслимо короткая. Ноги, вопреки моим ожиданиям, прямые и красивые. Это меня озадачивает. Как правило, брюки любят носить женщины с кривыми ногами.

– Вот вам телефон, – говорю я, не дожидаясь, пока она откроет рот, – позвоните в ресторан и попросите принести нам ужин.

Она набирает номер. Говорит она по-немецки более чем уверенно. И свободно. Ведь по нескольким произнесенным словам можно судить о качестве речи. Хоть в этом мне повезло. Произнеся несколько фраз, она смотрит на меня.

– Что вы будете есть?

– Что-нибудь мясное.

Она усмехается.

– Конкретнее, что именно вы хотите? Свинину, телятину, говядину или баранину?

После Афганистана я полюбил баранину.

– Давайте баранину, – соглашаюсь быстро, – и пусть принесут побольше хлеба.

– А какой салат вы хотите?

– Это на ваше усмотрение, – отмахиваюсь я, продолжая изучать лежащую передо мной карту.

Она говорит еще несколько фраз и опускает трубку. Потом оборачивается ко мне.

– Вы звали меня только из-за этого?