Третий всадник мрака

– Ты не прав, Тухломон! Я уверен: Улита говорила о лопухоиде по фамилии Самцов. Сегодня ночью мы увидим именно его, – пояснил Арей.

– А зачем он придет? – спросил Мефодий.

– Ты вылитый Евгеша! Недаром вы с ним родились в один день. Задаешь вопрос, на который сам знаешь ответ! Через пару часиков они убедятся, что тело Арея из особняка не вынесли и им захочется закончить работу! – фыркнула Улита.

Она кивнула на крайнюю карту, прицелилась в Мефодия пальцем и сказала «пуф-пуф».

– А разве пятое измерение их пропустит? – не поверил Буслаев. Он вспомнил произнесенные когда-то Ареем слова, что даже целая армия не проникнет в резиденцию, если они того не пожелают.

– Разумеется, пропустит. Мы сотрем руну. Было бы невежливо не открыть дверь тем, кто постучался в мою голову свинцовой пулей, – ухмыльнувшись, сказал Арей.

– Угу… Ночью будет весело. Так и быть, не пойду сегодня в клуб, – подытожила Улита. – А сейчас, пчелки, всем трудиться! Рабочий день никто не отменял! Дафна, продолжай! К вечеру наши маленькие друзья как минимум должны отработать способы исчезновения и маскировки. В противном случае они могут поймать пулю.

Весь день Мефодий, Мошкин, Чимоданов и Ната торопливо разучивали с Дафной руны. В конце концов, они были смертными, а неприятности уже нависли над ними Дамокловым мечом. Даф осталась довольна их успехами. Новые руны заглатывались на лету.

– Теперь я знаю секрет повышения успеваемости! Достаточно сказать, что всем, кто закончит школу без золотой медали, отрубят голову, чтобы рвение учеников возросло раз в сто! – заявила она, пугливо прикинув при этом, не потемнело ли у нее еще одно перо.

Часам к пяти все дико проголодались, и так как Улита в это время куда-то запропастилась, обедоужином пришлось заняться Даф. После продолжительных поисков неудачливой еды она нашла неподалеку, в столовой, большую кастрюлю овсяной каши, в которой часом спустя должен был утонуть влетевший на кухню воробей.

Мефодий, Ната, Евгеша и даже сама Даф поели без особых капризов, а вот Чимоданов заупрямился.

– Убери свою вонючую кашу! – поморщился он, отталкивая тарелку.

– Надо говорить: «спасибо, я не хочу!» – поправила его Даф.

– Спасибо, я не хочу эту кашу! От нее смердит, точно она протухла полвека назад! – сказал Чимоданов.

– Каша не тухнет! – сказал Мефодий.

– НО! Не только тухнет, но и мумифицируется… И вообще от овсяной каши меня тошнит, даже когда ее едят космонавты на орбите… – заявил Чимоданов.

Даф испытала сильное желание надеть кастрюлю ему на голову. Создатель оживающих монстров имел врожденный дар мотать людям нервы. Не меньше Чимоданова ее раздражала Ната, которая целый день кокетничала с Мефодием. Причем Даф хватало опыта, чтобы обнаружить в ее кокетстве чисто спортивный интерес.

Часов в семь все пятеро, включая Даф, собирались незаметно улизнуть из резиденции, не дожидаясь начала неприятностей, но Улита, выходившая из кабинета Арея с пачкой подписанных пергаментов, окликнула их.

– Прежде чем смываться в трубы московской канализации, выгляните осторожно за дверь! – посоветовала она.

Мефодий открыл дверь и выглянул, ощутив, как его лицо пронизало экран пятого измерения и вышло в реальный мир. Ощущение было странное. Его тело осталось где-то там, позади, в бесконечности, на расстоянии Вселенной от головы. Но голова, не ощущая подмены, жила, моргала и получала впечатления. От ужаса можно было тронуться. Именно поэтому завсегдатаи резиденции мрака предпочитали проскакивать завесу пятого измерения с разбегу.

То, что Мефодий увидел, было неутешительно. Прямо напротив входа стоял микроавтобус с затемненными стеклами. Трое мужчин, одетых в форму дорожных рабочих, топтались у открытого канализационного люка, почему-то не очень спеша спускаться вниз.

Мефодий вернулся в резиденцию и машинально провел рукой по шее, убеждаясь, что все его части тела вновь собрались воедино.

– Улита, почему ты думаешь, что с ними что-то не так? – спросил Мефодий.

– Я не знаю, сколько платят дорожным рабочим, но сомневаюсь, чтобы они могли позволить себе ковырять асфальт в кожаных ботинках стоимостью в пятьсот баксов. К тому же не совсем понятно, зачем им пистолетики итальянского производства? От крыс отбиваться? Нет, это мальчики Самцова! – заявила Улита.

– А если через черный ход?

– У черного хода еще двое. Правда, уже не такие модные, – сладко сказала всезнающая ведьма.

– И давно они там?

– Часов с трех, – произнесла ведьма, сваливая пергаменты к себе на стол.

– Меф, мальчик мой! Иди сюда! – окликнул из кабинета Арей.

Мефодий заглянул к нему. Арей, развалясь, сидел в кресле и ковырял в зубах ножичком для бумаг.

– Вы меня звали?

– Мне вот что пришло в голову. Как только мы сотрем руну, здесь будет жарко. Выстрелы, крики, суета. Дешевый, конечно, вестерн, но тебя могут убить. Ты, увы, смертен, – сказал мечник мрака.

Мефодий уставился на заляпанное соусом пятно на стене, которое своими очертаниями напомнило ему вдруг Австралию.

– Тогда не стирайте руну, – сказал он.

– Разумеется, мы могли бы позвать Мамзелькину и выкосить неприятности под корень. Но это было бы слишком неинтересно. Мрак так не действует. Мы мгновенно потеряли бы уважение всех существующих канцелярий. И потом, мне будет забавно еще раз поговорить с Самцовым…

– Понимаю. Нас могут убить, а вы, кажется, даже не собираетесь и пальцем пошевелить, – сказал Меф.

Арей укоризненно поцокал языком.

– Как раз собираюсь. Поверь, я буду шевелить всеми – на руках и ногах… Но подумать все же стоит. Ты можешь окончательно стать одним из нас, обрести бессмертие и ничего не опасаться. Решайся! Улита, дай ему пергамент и все что нужно!

Ведьма, невесть как оказавшаяся рядом, протянула пергамент, перо и ржавую иглу.

– Ты знаешь, что нужно делать. Ткни себя в жилу и можешь писать. Ранку я задую, – сочувственно сказала она.

Но Меф не смотрел на Улиту. Он смотрел на Арея, который, задумчиво покусывая губы, постукивал пальцами по столу. Второй раз Мефа вынуждали так явно: это было давление, причем давление грубое, а давления он не переносил.

– Форма заявления не имеет решающего значения, – сказал Арей. – Мы не придираемся к условностям. Впрочем, если не хочешь думать, могу продиктовать. Пиши: «Я, Буслаев Мефодий Игоревич, передаю свой эйдос на сохранение барону мрака, мечнику Арею, обязуясь как в этой жизни, так и в следующей служить ему…»

Мефодий вспомнил нежный наклон шеи Даф. Если он подпишет, это навеки разделит их.

– Нет, – тихо сказал он.

– Заметь: на сохранение. Это не совсем одно и то же, что продажа. Взятое на сохранение, как и сданное в ломбард, теоретически вернуть можно, а вот проданное и подаренное – нет, – пояснил Арей и как ни в чем не бывало продолжил: – «…выполняя всё, что Арею угодно будет мне поручить. При этом, отдавая на сохранение эйдос, я оговариваю себе следующее: бессмертие, здоровье, неуязвимость для всех видов оружия (отметь!), свободу от угрызений совести, в будущем неотразимость для женщин, а также…»