Третий выстрел

– Синьора Тереза, послушайте, пожалуйста. Я ничего вам не сделаю, честное слово. Если пообещаете не кричать, я вас сразу отпущу. Прошу вас. Обещаете? Кивните, и я вас отпущу.

Тереза, с глазами полными слез, сдержала вопль и кивнула. Марко отпускал ее постепенно, желая удостовериться, что она сдержит слово. Тереза все еще стояла на полу на четвереньках, тяжело дыша. Она не кричала и не оборачивалась к своему церберу.

Марко сел на пол, спиной к стене, согнул ноги в коленях. Затем бессильно опустил на них руки, прислушиваясь к своему замедляющемуся дыханию. Тереза смотрела на него с презрением.

– Извините, я не хотел, – сказал Марко.

Тереза вытерла нос рукой.

В этот момент они услышали, как этажом выше открылась и снова закрылась дверь в квартиру Марко. Человек, допрашивавший его мать, вышел. Слышно было, как он идет по площадке, потом вниз по ступеням.

Марко распрямил спину. Он прислушивался, пока не понял, что шаги прекратились именно на той площадке, где находилась квартира Терезы.

Он встал. Посмотрел на Терезу, поднеся указательный палец к губам, и подошел к двери, правой рукой достав из-за пояса пистолет.

Тереза прижала три пальца к губам.

Он сверху снова сделал ей знак молчать, потом задержал дыхание, держа пистолет обеими руками, дулом вверх, словно в некоей издевательской, безмолвной мольбе.

После нескольких секунд тишины на лестнице снова послышались шаги. Мужчина ушел.

Марко перевел дух, расслабился, вытер лоб тыльной стороной руки, в которой сжимал пистолет. Потом в замешательстве перевел взгляд на Терезу:

– Пожалуйста, не смотрите на меня так.

– А как мне на тебя смотреть, преступник?

– Я не преступник.

– Ах, не преступник? А кто же?

– Послушайте, мне жаль, что я оказался в вашей квартире, но мне больше некуда было пойти. Меньше всего я хочу впутывать вас в эту историю, поверьте.

Тереза засопела.

– Вечером ко мне сын должен прийти.

Марко переварил информацию и шумно выдохнул. Еще одна проблема на его голову. Но пока он отложил ее решение.

– Где у вас телевизор? – спросил он.

Тереза мотнула головой в сторону кухни.

Марко засунул пистолет за пояс и протянул руку, помогая ей подняться. Женщина отвергла предложение и поднялась сама, неловко держась за стену. Марко почтительно посторонился, затем последовал за ней на кухню.

Тереза села с отсутствующим взглядом: казалось, происходящее доходит до нее с опозданием. Марко включил маленький телевизор, стоявший рядом с плитой, опасливо пробежался по всем каналам, держа пульт в руке и сверяясь с телепрограммой. Фыркнул. Выключил. Провел рукой по волосам. Он сосредоточенно смотрел перед собой, казалось, перебирая в уме, какие у него остались возможности. На лбу блестели капельки пота. Он снова стал наблюдать за тем, что делается на улице, держась на безопасном расстоянии от окна. Машины во втором ряду больше не было. Но это не успокоило Марко. Наоборот, он теперь выглядел еще более затравленным.

– Пожалуйста, Марко, уходи, – внезапно сказала Тереза. – Возвращайся к себе, не впутывай меня в эту историю.

– К себе? Вы шутите?

– Я ничего не скажу, обещаю.

– Я не могу вернуться домой, синьора Тереза. Это последнее из всех мест, куда я пойду, понимаете? Меня ищут. И потом, я не хочу втягивать в это мать. Она ничего не знает, и не надо. Это лучший способ защитить ее.

– Но почему я в это влипла, что я тебе сделала? – проговорила женщина, сдерживая рыдания.

– Вы мне ничего не сделали, синьора Тереза, так получилось. Мне очень жаль, но у нас нет другого выхода, ни у вас, ни у меня.

Терезе хотелось сделать ему больно, броситься на этого парня, который сейчас воплощал собой судьбу, никак не желавшую оставить ее в покое и втягивавшую в новые неприятности. Она затеребила юбку и заплакала от отчаяния.

– Синьора Тереза, я и так нервничаю и не хочу потерять из-за вас остатки терпения. Пожалуйста, прекратите немедленно.

Тереза прекратила рыдать. Лицо ее мгновенно стало сухим и дерзким. Помолодевшим.

– И что ты собираешься делать? Убить меня?

Марко взглянул на Терезу так, словно та чертыхнулась в храме.

– Вы что, шутите? Я не убийца.

– У тебя пистолет.

Гримаса, точно рана, исказила лицо Марко. Он должен был подумать, прежде чем ответить:

– Я не виноват в том, что идет война.

Тереза в замешательстве широко раскрыла глаза, словно сомневаясь в его душевном здоровье:

– Война?

– Да, война. Война – это не только самолеты с бомбами и войска, шагающие по чужим землям. Вы – тоже война.

Ноздри Терезы раздулись. Она сжала кулаки и зубы:

– Да что ты обо мне знаешь? Что ты знаешь о моей жизни?

– Знаю кое-что, знаю, – спокойно ответил Марко.

Тереза побагровела от гнева. «Это мой дом».

– Ты должен уйти. Я уже сказала, придет Винченцо.

– Да, я слышал.

– И что ты будешь делать, когда он придет?

– Он не придет.

– Что это значит?

– Это значит, что вы сейчас ему позвоните и скажете, чтобы он не приходил.

Тереза побледнела, видя, как тает последняя возможность, которой она рассчитывала воспользоваться.

– Я не знаю, где его найти. Он в разъездах.

– Да, но у него ведь есть мобильный?

– Нету.

Марко тряхнул головой:

– Вы не понимаете. Я не хочу причинять никому вреда, ни вам, ни тем более Винченцо. Если он придет, то по вашей вине вляпается в неприятности. Давайте звоните ему, не теряйте время.

Телефон стоял на столике у двери, Тереза сняла трубку. Набрала номер – медленно, словно с трудом вспоминая цифры.

Марко снова глянул в окно. Чуть погодя Тереза повесила трубку:

– Не отвечает.

– Как это – не отвечает?

– Связи нет.

– Ну попробуйте еще раз. Когда он придет?

– Я ждала его к ужину.

– Хорошо. Значит, у вас еще есть время.

Тереза вздохнула.

Марко достал мобильный, вынул батарею и симку:

– У вас есть ножницы?

Тереза кивнула на ящик в столе.

Марко открыл ящик, отыскал ножницы с пластиковыми кольцами и разрезал карту пополам: два кусочка упали рядом с раковиной. Затем вытащил бумажник из заднего кармана, вынул из него другую симку, вставил ее в телефон, включил его, набрал номер. В тишине кухни были слышны гудки. Марко считал их. Он выглядел очень напряженным: казалось, его мучит какое-то подозрение, которое вскорости и подтвердилось. На пятом гудке он отключился и сжал зубы.