Третья концепция равновесия

— Умен ты, что есть то есть. Ладно, поторгуемся. Чего желаешь от меня?

— Я уж сформулировал — в Галактику.

— С Лукрецием, конечно?

— Само собой.

— Решено.

— Вот видишь, а говорил — не можешь.

— Ты ж пойми, Фомич, мы, аборигены, как ты изволил выразиться, знаем все, а тут ты — не вполне нами отождествленный объект. Надобно было осторожность соблюсти.

— Я все прекрасно понимаю. Теперь ты говори — чего желаешь.

Между собеседниками пошел настоящий мужской разговор. То есть, разговор простой, то есть такой разговор, который любят настоящие мужики, любят больше всего, больше денег и женщин. В таком разговоре каждое слово — закон, а собеседники ощущают себя по Меньшей мере демиургами.

— Желаю проникнуть в твой мыслекод, Фомич.

— Согласен.

Вождь ментально проник в открытые двери сознания Фомича. «И кто это в тебе такое организовал?» — услышал Фомич мысленный голос вождя.

Фомич снисходительно улыбнулся и пошел искать Лукреция. Ему были слышны реплики вождя, погрязшего в мыслекоде, они неслись будто отовсюду. Но договор уже состоялся, и от Фомича больше ничего не требовалось, пускай Сверхразум сам разбирается — кто организовал, зачем организовал.

Вождь тоже свое слово сдержал. Пыльная тропинка под нижними Фомича вдруг засверкала маленькими точками. Вокруг стало темнеть, и вот уже не планетоид под нижними, а пылинки звезд. И не тропа это вовсе, а один из рукавов Галактики, который ведет к ее центру, в самое, так сказать, ее сердце.

— Как все-таки здорово вновь оказаться в тебе, родная Галактика! — восхищенно подумал Фомич и непрошенные слезы затуманили его гляделки.

И сквозь этот маслянистый туман стали проступать знакомые очертания планетополиса. Окружающее пространство наполнилось шорохом проносящихся мимо движителей-чуе, а впереди во всей своей пестроте вывесок и транспорантов проявился трактир-забегаловка «У Сверхновой».

И откуда-то из запредельной дали вдруг донеслось безрадостное бормотание вождя племени Татауна:

— Так вот оно все как обстоит на самом деле. А я-то, дурак, думал…

— Да нет, не все, — ухмыльнулся Фомич.

Глава 9

В забегаловке, как всегда в это время оборота, было шумно и весело. Фомич осмотрелся, в надежде увидеть хоть какое-нибудь знакомое лицо. И увидел. Из дальнего угла, от своего любимого северного окна, всеми верхними ему махал Лукреций и орал, заглушая музыкальный коллектор:

— Фомич, ну сколько же можно ждать! Давай сюда! Я ж тебя давно тут дожидаюсь.

Фомич щурился, пытаясь сквозь завесу дымовых наслоений подобраться к столику по кратчайшей, но дорожка прихотливо извивалась между столиками, то и дело упираясь в многочисленные шумные компании завсегдатаев и никак не приближала, а вроде бы даже напротив, отдаляла Фомича от столика Лукреция.

— Ширь! — скомандовал Лукреций, — хорош бузить, пройдоха. Фомич мой друг. Пропусти, скотина!

— Лукреций, как мне тебя достичь? — несколько повышенным тоном обратился Фомич в пространство зала.

— Ширь, Сумс тебя дери, люпус закопанистый! Что, от руки моей вольной отвык?

— Извиняюсь, уважаемый, но голосить не по делу в моем заведении не принято, — подал голос из-за стойки трактирщик. — Я этого не приветствую и терпеть не намерен. Попрошу, уважаемый, соблюдать, вот так!

— Что?! Ширь, так и так, не будь я Луцем!

— Ну вот, и имя великого Героя полощете. Зачем же так? И вообще, афишировать свои связи с лесопроходимцами в моем заведении, опять же…

— Сволочь, вот ты кто, — крепко выругался Лукреций. — Щас я до тебя доберусь. Ты у меня все вспомнишь. И как в руки Галактической Безопасности меня предал и вообще.

— Я? В руки? Ты охмурел, братец! Доблюмился. Нельзя так, не хорошо. Поспокойнее, нервы беречь надобно.

— Лукреций! — приветствовал друга Фомич, выйдя неожиданно на требуемый столик. — Вот ты где, самый трудный столик избрал.

— Сразу видно, что ты никогда в забегаловках не бывал. Самые приятные столики вычислить не можешь. Отсюда чудный вид на Сверхновую разворачивается, особенно когда она возгораться начнет.

— Это хорошо. Это я люблю.

— Ширь, ну я на тебя камня не таю. Что было то и было. Только зачем же такой огород городить? Давай уж, вываливай пару блюмов зеленухи и карликовые снипсы приложить не забудь. В прыне, как обычно.

Ширь, не донеся конечность до стика управления испускателями и официетками, покачнулся и повел гляделками. Даже голову наклонил эдак набок, не по-хозяйски.

— Зеленухи? Какой такой зеленухи? Отродясь контрабанды у нас не водилось! — и выжидательно посмотрел на Лукреция, как бы в расчете на конкретный ответ.

— А по ушам?

— Что-то больно, уважаемый, вы мне одного парня напоминаете… — задумчиво промолвил Ширь.

— Так я он и есть! — заулыбался Лукреций. — Так что, наливай. Я-то знаю, у тебя заначка для друзей всегда найдется. Указать где?

— Ладно уж, налью. Только если ты под Лукреция незабвенного косишь, то ты это облишь, не заслуженно ведь. Героя не замай! Пострадавшего, понимаешь за нас, галактян!

— Кеша, а что, — встрял Фомич за миг до неизбежной лукрециевской вспышки, — здесь трактирщики всегда таким высокопарным штилем излагают?

— Что? — рассеянно переключился Лукреций. — Да нет. Это как-то повело его не так. Ничего не пойму. Смотрит на меня таким знакомым просмоленным взглядом и в упор не узнает. Я что — не я? Будь на его месте Крюгер какой-нибудь или Тень Основного, я бы понял — притворяется гад. А Ширь простой парень, я-то знаю, он все взаправду изображает.

— Ах, ты об этом? Ну ты и ступень, Кеша. Надо было сразу у меня проконсультироваться. Ведь знаешь, что я на все твои вопросы всегда ответить могу.

— Ну так ответь, — грубо бросил обескураженный Лукреций, разглядывая приближающуюся с заветной тележкой официетку.

— Изволь. Аборигены, заметил, куда нас выбросили?

— Ну?

— Не за миг, до того, как мы выпали в Мнимую Реальность. Для галактян мы еще в Отстое. Я подозреваю, что аборигены над временем не больно властны. По крайней мере, пока всю Ментальную Сеть не оприходовали. И, стало быть, возник разрыв нашей с тобой, брат, вещественности. Понимаешь?

— Не-а, — честно признался Лукреций. — Вернее, не вполне. Может, они нас сюда по доброте душевной, зачем нас опять в Отстой? Но ты продолжай. И кстати, давай-ка по доброму блюму.

— Да я вообще-то не пью, — признался Фомич.

— Давай-давай! Здесь все пьют. Тем паче — зеленуха. Это, брат, я тебе доложу!

— Ну что ж, тогда, пожалуй.

И сочно-тархунные струи вырвались из блюмов и устремились прямо в широко распахнутые глотательницы Героев Галактики.

— А теперь моментально снипсами. Да в соус, в соус макай и тут же внутрь. Вот так. Ух, всхрщм. Звезды! Голубые и белые! Видишь?