Третья мировая-в бестселлерах и не только

Сменивший его Э. Маски начал было бодро, демонстрируя, что он главный во внешней политике. И его «прокатили на вороных». За спиной госсекретаря люди из Белого дома вместе с министром обороны разработали и провели через президента директиву № 59, меняющую военно-политическую концепцию США. Госсекретаря решили не утруждать не только участием, но даже знанием о ведущейся разработке. О директиве Э. Маски прочитал лишь в газетах.

Один французский дипломат заметил по поводу окружения президента Картера: «При укомплектовании штата сотрудников Белого дома у них очень быстро кончились выходцы из Джорджии, которые умеют читать и писать». Французы шутить умеют. Главным координационным звеном в механизме американской политики при Картере были завтраки по пятницам в Белом доме с участием вице-президента У. Мондейла, госсекретаря С. Вэнса, а затем Э. Маски, министра обороны X. Брауна и президентских советников 3. Бжезинского и X. Джордана. Знающие люди говорили, что пятницы проходили «в острых дебатах, даже с личными выпадами», это нравилось президенту. «После каждого завтрака щепетильный президент рассылал каждому из участников счет на 1 доллар 75 центов за кофе и сэндвичи, поглощенные во время принятия важных решений»^[43]. Президент Р. Рейган установил аналогичный порядок работы. В прессе, правда, не появилось указаний, взыскивают ли и сколько за трапезу. Из-за девальвации сумма могла стать выше, уровень же принимаемых решений остался, судя по практическим шагам Вашингтона, прежним и даже более рискованным.

Не успели расположиться по кабинетам люди Р. Рейгана, как свара началась и между ними. Расставил было локти советник по вопросам национальной безопасности Р. Аллен, правда ненадолго — еще пришлось убрать из Белого дома. Затем ушел с поста госсекретаря А. Хейг, солдафонские методы которого оказались неподходящими даже в той атмосфере, которая установилась в президентском окружении. Пришли новые люди, дело на этом не успокоилось, дальше-больше. Для публики такие стычки, может быть, и потеха, но вся штука в том, что это сказывается на практическом курсе США, усугубляя в нем черты авантюристичности и непредсказуемости.

Многое на этот счет рассказывает А. Хейг в своих мемуарах «Предупреждение. Реализм. Рейган и внешняя политика»^[44]. Не раз случалось, что в кризисные моменты американская политика буквально раздиралась между группировками из окружения президента. Во время ливанских событий в 1982 г. и в других вопросах, сообщает бывший госсекретарь США, «советник по национальной безопасности У. Кларк, казалось, проводил вторую внешнюю политику США, используя сепаратные каналы связи. В Вашингтоне группа по кризисам во главе с вице-президентом Бушем собиралась на совещания, полностью обходя госдепартамент. Такая система не могла не повести к провалам, так вскоре и произошло».

А. Хейг повествует о своих жалобах президенту на «сумбур» в управлении внешней политикой. Во время одной встречи он в сердцах выпалил Рейгану: «Мистер президент, я хочу, чтобы Вы поняли, что происходит вокруг Вас. Это слишком опасно». В ответ госсекретарь получил «обезоруживающую президентскую улыбку», дескать, все в порядке, берегите свои нервы. «Для меня, — пишет А. Хейг, — Белый дом был столь же мистическим, как корабль-призрак. Вы слышите шелест парусов и скрип дерева и иногда даже видите силуэты экипажа на палубе. Но кто из экипажа держит руку на штурвале?»

Не случайно многие американцы бьют тревогу: доколе в американской внешней политике будет царить разноголосица? «В результате широкого изучения вопросов, — говорится в докладе, подготовленном журналом «Ю. С. Ньюс энд Уорлд рипорт», — вырисовывается такая картина: разрабатывающий политику аппарат в полном замешательстве и его раздирает междоусобица, возникло огромное множество ведомств, настаивающих на своих конкретных внешнеполитических акциях, и происходит неумолимый распад профессионального дипломатического корпуса».

Можно, конечно, сказать, что это — заботы американцев, пусть сами разбираются, какой иметь порядок в правительственной структуре. Неуклюжесть внешнеполитического механизма США может, однако, самым рискованным образом отозваться на всей мировой обстановке. Такие случаи бывали не раз и не два. А. Хейг, в частности, описывает, какая возникла неразбериха и острая схватка в высшем руководстве США 30 марта 1981 г., после того, как выстрелами покушавшегося в Вашингтоне был ранен президент Рейган^[45].

В 2 ч 35 мин того дня командный центр госдепартамента информировал А, Хейга о том, что телевидение сообщило о покушении на президента. Госсекретарь немедля отправился в Белый дом. Из старших помощников президента там никого не было, все они умчались в госпиталь. «Сообщили ли о случившемся вице-президенту?» — спросил Л. Хейг. Ответ: «Нет». Буш в это время был в самолете где-то между Далласом и Остином.

А. Хейг приказал созвать в Ситуационную комнату Белого дома министров обороны, юстиции и финансов, а также помощников президента Аллена и директора ЦРУ. Министр обороны Уайнбергер приехал последним. «Я приказал объявить состояние тревоги в наших вооруженных силах», — сказал он.

«Я, — пишет А. Хейг, — был поражен Любой такой шаг быстро был бы зафиксирован Советским Союзом. В ответ русские могли бы объявить тревогу в своих войсках, и это могло бы вызвать дальнейшую эскалацию с американской стороны. Более того, в советском руководстве с основанием могли прийти к заключению, что США в состоянии отчаяния верят в причастность Советского Союза к попытке покушения на президента. Иначе для чего же американцам поднимать по тревоге свои вооруженные силы?»

«Кэп, — обратился А. Хейг к Уайнбергеру, — что вы имеете в виду? Видно было, что министру было трудно сказать точно, какой же приказ он отдал. В конце концов он неуверенно сказал, что речь идет о приказе пилотам стратегической авиации явиться на свои базы».

А. Хейг сказал, что в таком случае объявлена не тревога, а «ситуация обороны». Уайнбергер с этим не согласился. «Это подняло температуру разговора. Я стал подозревать, что Уайнбергер не знает, что он сделал». Тот покинул комнату, чтобы в одиночку поговорить по телефону. Вернувшись через десяток минут, министр сказал, что тревоги он, оказывается, не объявлял, а просто направил информацию в командования о положении в Вашингтоне.

Тут Хейг заметил, что по телевидению шла пресс-конференция представителя Белого дома. Журналисты спросили его: кто руководит правительством в момент национального кризиса? Официальный представитель Белого дома ответил: не знаю. Тогда его спросили: кто в этот момент стоит во главе обороны страны? Ответ был снова: не знаю.

Хейг вместе с Алленом помчались из Ситуационной комнаты в тот отсек Белого дома, где проходила пресс-конференция. Журналисты встретили их тем же вопросом: кто в данный момент принимает решения от имели правительства? И тут Хейг сделал следующее заявление: «По конституции у нас установлен порядок — президент, вице-президент и госсекретарь, и, если президент решит, что он хочет передать кормило правления вице-президенту, он это сделает. Он этого пока не сделал. На нынешний момент я осуществляю контроль здесь, в Белом доме.

Когда Хейг вернулся в Ситуационную комнату, его там встретили насупленными взорами. Кое-кто из присутствовавших сам претендовал на власть и вовсе не собирался уступать ее госсекретарю. Особенно негодовал Уайнбергер, для которого Хейг был не более чем самозванцем, действовавшим незаконно. Он пытался сам был пробиться к штурвалу, заявив, что президентский помощник Миз сказал ему, что министр обороны являете) третьим в руководстве США после президента и вице президента. Но не тут-то было. Госсекретарь, видно вспомнив свои генеральские годы, прочно расставил круговую оборону, отбив наскоки конкурентов.