Третья планета от солнца

Булгарская стража, ёжась от ночной свежести и пронизывающего ветра с реки, с удивлением вслушивалась в буйство, шум и гвалт, раздающийся со стороны пристани, не догадываясь, что галдели печенеги, коим Святослав поставил задачу – отвлекать вражеских дозорных.

Степняки справлялись с заданием как нельзя лучше, употребив внутрь организма огромное количество найденного на складах, и к их удивлению, не выпитого русичами пива.

Напитком грешили даже мусульмане, рассудив, что темно и аллах не увидит, а если даже и заметит, то не осудит, ибо выполняют приказ большого славянского хана.

Стража других ворот, получив сообщение, что русские пьют и гуляют, подтверждая сим деянием гнусные слухи ходящие о них в соседних племенах и весях, устав разглядывать ночь, забились от ветра в башенки по краям ворот, оставив пялить глаза дозорного на стене.

Тому в глаз чего-то попало, и чтоб такая же напасть не приключилась со вторым, он на минуточку смежил глаза, тут же провалившись в глубокий сон.

Проснулся от того, что кто-то наступил на ногу.

– Ослеп что ли? Не видишь, человек службу несёт? – были последние его слова в подлунном мире.

Луны, кстати, тоже не было, и он не разглядел, кто воткнул меч в богатырскую грудь.

Сонную стражу в башенках, тихо поднявшиеся на стену русичи, перебили за одно мгновение, и, спустившись вниз, то же самое проделали с дремавшими у ворот воинами, подумавшими, что прибыла смена караула и не оказавшими в полумраке ночи сопротивления.

– Никогда, робяты, не спите на посту, – просветил своих дружинников, вытирая меч о штаны убитого стражника, сотник Велерад. – Чиж, птицей лети на стену и подай сигнал горящим факелом.

Когда русская конница, а следом и пешцы ворвались в город, булгары оказали им бешеное сопротивление. Сражались, презирая смерть, отчаянно стремясь выбить захватчиков из города, но всё было напрасно.

Последними, свирепо подвывая, в город ворвались грешные печенеги, тут же принявшись грабить дома и убивать жителей.

Святослав отдал город «на поток».

Медведь в битве не участвовал, и мрачно глядел, как печенеги, да и русичи, тащат вороха мехов, ковры, серебряную утварь и визжащих женщин в свои шатры и повозки.

Самыми алчными оказались скоморохи. Нагружали бедного косолапого мишу мешками с одеждой и прочей дребеденью: коврами, снедью и всем, что приглянется, заставляя тащить на небольшую лодью.

Мирило косолапого с пьяными живоглотами то, что ранее они спёрли бочонок мёда, которым и угощали всякий раз носильщика, когда он притаскивал груз на лодью.

– Не нравится мне это, – не спеша, с двуручником в руке, лезвие коего покоилось на плече, шествовал вместе с Богучаром, походя треснувшим секирой в лоб выскочившего из дверей дома булгарского воина с саблей наголо, Медведь. – Надеюсь, Клён разврата не увидит? – прошли мимо трёх печенегов, один из коих увлечённо насиловал толстую бабу с вытаращенными глазами, а двое других, тихонько подвывая от вожделения, толкались и спорили, кто из них следующий.

– Да не трожь ты их, Медведь, – оттащил друга за рукав рубахи – на этот раз он был не в шкуре. – Четыре дня град на потоке… Ну, а сынам нашим пора из отроков становиться мужами, потому ничего зазорного не нахожу, коли им попадётся сдобная юная пышечка.

Гридень Горан после боя, найдя укромное местечко, с блаженством плескался в реке, смывая кровь, пыль и пот, вдруг приметив вышедшую на берег из ольховых зарослей женщину с обворожительным, поболе лошадиного, задом, смело стянувшую с себя одежду и с визгом плюхнувшуюся в воду.

«Ну, какой дружинник устоит, узрев такой круп?» – подумал Горан, и, шумно разбрызгивая воду, поплыл к ней, размышляя, что ежели даже какой дурень и устоит, то вся сотня будет ржать лет пятьдесят, пока гриди не состарятся или не погибнут в стычках.

Горан дурнем в этих вопросах не был, через полчаса прибавив к выезженному табунку ещё одну лошадку.

* * *

Каган уже знал, что войско буртасов разбито, а город Булгар пал под натиском варваров-руссов.

«Глупый Иосиф, сын Аарона, долго откладывал поход на Русь, – задумчиво брёл по переходам дворца каган – при ходьбе ему лучше думалось, – а, как известно: «Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе», – Так и получилось… На Итиль движется рать Святослава. И с ним печенеги. Этот глупец, что именуется царём, даже не удосужился или не успел подкупить их хана, чтоб предал и убил князя русичей.

Ни к чему не способный человек, а я лишь символ. Мой род Ашина намного древнее царского рода Иосифа. Он всего лишь из рода бека Булана, который сумел захватить власть в Хазарии, и знать – другие беки, провозгласили его царём. Он отказался от религии предков, от верховного бога кочевников-хазар Тенгри, приняв религию иудеев, которые своими деньгами помогли ему взять власть, купив жадных и продажных беков, – по широким гранитным мозаичным ступеням поднялся на ограждённую лепными высокими мраморными перилами и колоннадой, солнечную террасу, с недоброй усмешкой оглядев раскинувшийся под его ногами город с дворцами беков, чьи предки когда-то предали его предка – кагана из древнего, но небогатого рода Ашина. Я отомщу им, – с ненавистью глядя на дворцы знати, подумал каган, – и тайно уеду в милую Палестину, где счастлив был, обучаясь у иудейских мудрецов и постигая тайны мира. Великий Яхве, – взмолился, глядя на синее небо с золотым кругом солнца, – помоги мне, – зажмурив глаза, прислонился потным лбом к граниту колонны. – Моего предшественника задушили верёвкой, когда истёк срок его правления, и царь Иосиф сделал меня каганом. Согласно традиции, будущий каган называет год конца своего правления, с наступлением коего его убивают. Мой последний год правления – следующий, и по приказу Иосифа, даже если Хазария победит врагов, меня удавят, набросив петлю на шею. А нужно ли мне ждать такого конца? – с ненавистью глянул на царский дворец. – Ты умрёшь раньше меня, ненавистный Иосиф, и руссы отрубят тебе голову, насадив её на струганный кол».

И когда следующим утром царь, босой и безоружный, униженно кланяясь пустому трону под алым балдахином, ждал приёма, важный управитель дворца вопросил из-за трона:

– Что привело тебя во дворец равного Богам?

– Война! Война привела меня к богоносному кагану. И я хочу припасть к источнику мудрости.

– Светоч мудрости сегодня недомогает. Что хочешь просить ты, жаждущий совета?

– Русы и печенеги в десяти днях от Итиля. Передай божественному кагану, что я прошу дать сигнал ударами по золотому диску. Пусть кочевые беки с родственниками и вожди племён приведут к Итилю свою конницу.

– Я передам твою просьбу божественному светочу. Да обратятся враги наши в пепел.

В полдень, когда солнце было в зените, над самой высокой башней дворца арсии подняли на древках копий огромный, отлитый из золота диск.

Тут же набатно зазвучал большой барабан, и заревели медные трубы – богоносный каган созывал в войско подданных своих: беков, хазар-кочевников и горожан.

Город взбудоражился и заклокотал. Полетели гонцы в дальние кочевья с приказом бекам собирать конные отряды и двигаться к Итилю.

Муллы, раввины и языческие жрецы призывали единоверцев дать отпор приближающемуся врагу.

Русский стан просыпался – на утро был назначен поход.

– Шустрей, шустрей ребятушки, – подгонял сонных ратников воевода Свенельд. – Солнце уже поднялось, а вы всё лежите, – хмыкнул он, положительно расценив свою шутку. – Порезвились с булгарскими бабами, пива попили, пора для развлечения и на лодьях поплавать да мечами помахать: «У князя привычку к хохотушкам перенял», – осудил себя воевода.