Третья правда

— Месье Фонтеной, самой рукописи у нас нет. В папке лежит только эта записка. — Она протянула Сержу Фонтеною кусочек бумажки, которую он прочитал вслух:

— «Отдана на рецензию Жану-Марку Люко 3 мая. Единственный экземпляр»… Ну и дела! — взорвался старик. — Я прекрасно помню ту рукопись. Действительно это был оригинал, копий не было. «Письма, написанные кровью» — дневник узника Дахау. Перед смертью он сумел спрятать рукопись. Эта рукопись отличается от многих себе подобных тем, что на самом деле написана кровью, собственной кровью автора. Когда я увидел на бумаге коричневые строки, то задрожал.

— А как она к вам попала?

— Кто-то нашел ее во время строительных работ в Дахау и связался с одним мюнхенским издательством. Кажется, с «Монументом Верлаг». Немцы не захотели издавать ее в Германии, побоявшись скандала, и прислали мне. На всякий случай мы купили у них права на издание… Странно, что Жан-Марк не вернул рукопись. Люко очень исполнительный юноша… Я вам сейчас дам его адрес. Может, она у него дома, и он вам ее покажет. — Старик записал на листке бумаги.

Неожиданно у Саундерса появилась идея.

— Скажите, месье Фонтеной, вы не помните, сколько дней прошло между тем, как вы передали Люко рукопись, и тем, как он объявил о своем уходе?

Серж Фонтеной задумался на несколько секунд и пожал плечами.

— Никогда не задумывался над этим. Подождите минуточку. По-моему, Жан-Марк пришел в тот же самый день, когда мы подписали соглашение о слиянии с издательством «Частет». Помню, он говорил со мной в перерыве между переговорами. Одну секунду…

Издатель взял кожаный ежедневник и начал медленно переворачивать страницы. Наконец нашел нужную и поднял голову.

— Контракт с «Частет» мы подписали 5 мая. Значит, 5 мая Жан-Марк Люко ушел из издательства.

Джефф Саундерс взволнованно вскочил на ноги.

— Всего через два дня после того, как получил рукопись!

Он пожал руку Фонтеною и без дальнейших церемоний выбежал из кабинета.

* * *

В четыре часа того же дня четверо мужчин неторопливо подошли ко входу в огромный старый дом 117 по улице Старой Комедии, что недалеко от бульвара Сен-Жермен. Том Батлер, американец, которого Джим Салливан предоставил в распоряжение Саундерса, встретил их на перекрестке. Они поднялись на пятый этаж и полукругом встали около двери, а Батлер достал связку ключей-отмычек и стал по очереди совать в древний замок.

— Не волнуйся, — прошептал он Джеффу Саундерсу. — Его все равно нет дома. Как только ты продиктовал адрес, я сразу приехал сюда и немного поболтал с консьержкой. Представился американским журналистом и сказал, что познакомился с Люко в «Новых левых». Консьержка сказала, что в последнее время Люко много путешествует и редко бывает дома. По ее словам, он вернулся в понедельник, а на следующий день, во вторник, опять уехал.

Батлер рассказывал все это, не прекращая попыток открыть дверь.

— Наконец-то! — воскликнул он.

Тяжелая дверь со скрипом отворилась, и четверо мужчин вошли в полутемную квартиру. Том Батлер, Чак Адамс и молодой француз по имени Жан Лапорт на цыпочках разошлись по комнатам.

Джефф Саундерс прошел через грязную прихожую в огромную гостиную и щелкнул выключателем. Комнату залил яркий свет.

Прямо перед ним, между двумя изогнутыми бра, на стене висел «винчестер» 32-го калибра.

8

— Ну вот, ты и нашел своего убийцу, — сказал Джим Салливан.

Начальник оперативного отдела ЦРУ медленно вошел в комнату, снял пиджак и вытер лицо.

— Французы научились строить атомные подводные лодки, а кондиционер поставить не могут. — Он закурил и подозрительно оглядел гостиную.

Было семь часов вечера. Уже три часа люди Саундерса прочесывали квартиру. Они заглядывали в чуланы, шкафы, ящики, сумки, внимательно просматривали сотни книг на полках, ящики и все бумаги. Джефф Саундерс восхищенно наблюдал за работой. Было ясно, что работают профессионалы. Сначала фотограф фотографировал предмет, потом второй человек проверял отпечатки пальцев и анализировал их на месте. Они решили позвонить Салливану в посольство только в конце обыска.

Джим Салливан пристально смотрел на винтовку, висящую на стене.

— Ты думаешь, что он на самом деле убийца?

Не обращая внимания на вопрос, Джефф сказал:

— Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Он провел Салливана в кабинет Люко, маленькую пыльную комнату, в которой царил дикий беспорядок. Повсюду валялась грязная одежда, кофейные чашки, сигаретные окурки, книги и бумаги горой лежали на выцветшем диване, стареньком столе и жалких остатках светло-серого ковра. Напротив окна стоял огромный шкаф со стеклянными дверцами, битком набитый огнестрельным оружием.

— Что скажете? — поинтересовался Саундерс.

Салливан восхищенно присвистнул.

— Да здесь можно вооружить целый батальон!

И он почти не преувеличивал. Полки шкафа гнулись от револьверов, винтовок и ножей. Начальник оперативного отдела ЦРУ увидел револьверы самых разных моделей. Здесь были и «вальтер», и «ППК», и «беретта», и несколько «смитов и вессонов» и большая коллекция французских, бельгийских, немецких и японских револьверов. Рядом с каждым лежала коробка с патронами. Ружья и винтовки, в основном современные модели для снайперской стрельбы, аккуратно стояли рядком. Две винтовки были американскими, бельгийский карабин «ФН» 37-го калибра и три японских винтовки с оптическим прицелами. Рядом стояло охотничье ружье и полуавтоматическая винтовка «РС», которой была вооружена французская армия.

На шкафу стояли с полдюжины серебряных кубков. Джин Салливан вслух прочитал надписи на них, медленно произнося слова с ужасным американским акцентом:

— Championnat de tir, Armee Francaise, Barbizon, 12–17 Juillet 1964 — Premier Prix. [12] Похоже он чемпион, a?

— Наш клиент занимал первые места в турнирах снайперов французской армии в обоих видах: и в стрельбе из винтовки, и из карабина, — объяснил Саундерс. — Он завоевал третье место в чемпионате страны в стрельбе из револьвера. У него есть целая гора медалей и дипломов. Судя по всему, с 1960-го по 1964-й годы он не имел себе равных. По какой-то неизвестной для нас причине после 1964 года Жан-Марк Люко перестал участвовать в соревнованиях по стрельбе, но шесть месяцев назад вернулся и завоевал еще два приза.

12

Чемпионат французской армии по стрельбе, Барбизон, 12–17 июля, 1964. Первый приз (фр.).

— В каком состоянии оружие? — поинтересовался Салливан.

— В прекрасном. Бери и стреляй. Все оружие смазано и пристреляно, большой запас патронов.

— И на все у него есть разрешения?

— На все вплоть до последнего самого маленького револьвера. Думаю, такой снайпер, как Жан-Марк, безо всякого труда получал разрешения в полиции.

— Как насчет отпечатков пальцев?

— На оружии только его. В квартире мы нашли еще чьи-то отпечатки. Похоже, он жил здесь с девушкой. Длинные волосы на подушке, женская одежда в шкафах, косметика и… вот это.