Третья правда

Джефф Саундерс закрыл глаза. Он не замечал, что весь дрожит. Страницы рукописи соскользнули с коленей и упали на пол.

— Сейчас вы знаете правду, — сказал вернувшийся в комнату Жан-Марк Люко.

Он нагнулся, осторожно подобрал с пола страницы рукописи и положил на секретер. Потом посмотрел на Саундерса.

— Уверен, вам бы хотелось задать мне немало вопросов. Я вам все расскажу, потому что вы единственный человек, который выйдет живым из этого дома. Мне пришел конец. В этом доме я поставил точку.

Американец молча ждал.

— Долгие годы мне не давали покоя вопросы о судьбе моих родителей. Я не знал, как они умерли, какими были последние минуты их жизни. Правда, следы матери я нашел быстро, но об отце не осталось записей ни в одном архиве. Я знал только одно: эмигрировавший в Израиль Лев Журбин был его близким другом. Отец умер у него на руках, — Но Журбин никогда не рассказывал мне о смерти отца. Много лет меня мучили кошмары. В снах я тысячи раз видел, как он умирает, и всякий раз — новой смертью. Инстинкт подсказывал мне, что мой отец умер ужасной смертью даже по страшным меркам концентрационного лагеря. Но я ничего не знал конкретно.

— До тех пор, пока Серж Фонтеной не дал вам рукопись?

— Да, до тех пор, пока Фонтеной не дал мне рукопись «Письма, написанные кровью». Я думал, что сойду с ума. Первым, что мне захотелось сделать после того, как я прочитал эту рукопись, это — совершить самоубийство и покинуть этот безумный мир. Я ушел из издательства «Фонтеной». Честно говоря, я не знаю, что делал всю следующую неделю. Она будто стерлась из моей памяти. Я только знаю, что не трусость не позволила мне всадить пулю себе в голову. Я бы покончил жизнь самоубийством, если бы не… если бы не…

— Кристина?

— Да, Кристина. Она поддержала меня в трудную минуту и придала храбрости продолжить жить. Помогла преодолеть страшный кризис. Кристина поняла меня и согласилась со мной, когда я рассказал, что собираюсь делать: найти убийц моего отца и расправиться со всеми ними по очереди.

— Как вы познакомились с Кристиной де ля Малейн?

— Примерно, шесть месяцев назад она подошла ко мне как-то вечером после одной из моих лекций о Сопротивлении и сказала, что ее отец, Пьер де ля Малейн, тоже участвовал в Сопротивлении. Его группа действовала в районе Луары. За два месяца до ее рождения Малейна схватило и расстреляло гестапо. Поэтому она хотела узнать как можно больше о Сопротивлении. Мы начали довольно часто встречаться. Не буду скрывать, поначалу меня удивляло, что она могла во мне найти. Она красивая умная аристократка, а кто я? У нас начался роман, и все закончилось тем, что мы стали жить вместе.

— Она помогала вам?

— Кристина предана мне душой и телом. Она очень много сделала для меня. Придала мне храбрости, когда я был в отчаянии и хотел наложить на себя руки. Для того, чтобы финансировать операцию, продала большой дом, доставшийся ей в наследство от отца. Кристина сама ездила в «Централштелле» за дополнительной информацией. Каждый раз, когда я наносил удар, она была рядом со мной. Без нее я не смог бы ничего сделать.

Как только я принял решение отомстить убийцам отца, я отправился к Шнейдеру в Вену, потом в Людвигсбург, где нашел дополнительную информацию об этих людях. Когда я убил первого, Мишеля Талбота, Кристина была рядом со мной. Если хотите, можете называть меня садистом, но когда я увидел, как он умирает у моих ног, то впервые в жизни почувствовал дикое удовольствие. Я продолжил свою месть. В Южной Африке убил Брадзинского. Все было похоже на детскую игру. Потом мы полетели в Соединенные Штаты…

— Как вы узнали адрес Слободина?

— С помощью Кристины. Она ездила за ним в Людвигсбург. Организация Бывших Узников Лагерей из стран Восточной Европы прислала адрес Слободина в «Централштелле». Сначала мы отправились в Нью-Йорк, где какое-то время следили за Слободиным и изучали его привычки, потом полетели в Майами. Там я нашел Драгунского-Драгнера. Все оказалось очень просто. Очень легко совершить убийство, когда, кажется, ни у кого нет мотива. Узнав, что Драгнер регулярно ходит в пляжный домик, мы полетели в Монреаль и начали действовать.

— Я знаю, — кивнул Саундерс. — Вы позвонили в «Дофин», Майами Бич, и попросили забронировать три номера один над другим.

— Правильно. Мы забронировали номера и купили оружие. Драгунского убили очень легко. Нас никто даже не заподозрил. Мы не останавливались в «Дофине» и через пятнадцать минут после убийства уже отправились в Нью-Йорк. Винтовку отправили вперед себя по «воздушной почте».

— Неужели вы даже не прятались? — удивился Джефф Саундерс. — Вам было все равно, поймают вас или нет?

Люко посмотрел на американца лихорадочно блестящими глазами.

— Я не хотел прятаться. Сначала я, правда, вел себя осторожно, но только потому, что хотел отомстить всем им. Я хотел выполнить свой план до конца, но мне все равно не хотелось прятаться и заметать следы, чтобы дожить до глубокой старости. Наоборот, я хотел, чтобы о моей мести узнал весь мир. Хотел, чтобы все знали о том, что Жан-Марк Люко отомстил за смерть своего отца. Я боялся только одного: что мне не хватит времени. Время и успех — вот что было для меня важно. Я должен был не наделать ошибок и довести свой план до конца.

— И все же вы сделали одну ошибку. Я имею в виду Пономарева.

— Да, в Нью-Йорке мы допустили серьезную ошибку. Мы хотели убить Аркадия Слободина… и я по ошибке застрелил Пономарева. Но откуда мне было знать, что это не Слободин? Тем вечером в Нью-Йорке я издали видел, как Слободин вошел в «Плазу», вышел через несколько минут и уехал на машине. Естественно, мы поехали за ним. Ночью устроили засаду за городом. Когда он возвращался в Нью-Йорк, Кристина дала мне сигнал, и я спустил курок. И только на следующее утро мы узнали об ошибке.

— Вы сожалели о том, что убили невинного человека?

— Не буду скрывать, я испугался. Убийц Пономарева должна была искать вся американская полиция, и нас могли поймать в любую минуту. Мы решили возвращаться во Францию, но сначала нужно было довести дело до конца. Из-за этой спешки мне пришлось пойти на страшный риск, чтобы убить Слободина. Той ночью весь наш план оказался под угрозой срыва. — Люко замолчал на несколько секунд. — Слободин умер, да? Я не видел в газетах сообщения о его смерти.

— Да, — кивнул Саундерс. — Аркадий Слободин мертв.

— Винтовка, из которой мы стреляли в Драгнера, Пономарева и Слободина, лежит на дне Гудзона. Если хотите, я могу указать точное место. В Нью-Йорке мы взяли напрокат машину. Через два часа после убийства Слободина мы уже возвращались на самолете в Европу.

— Но вы не прилетели вместе?

— Нет. Кристина полетела другим рейсом, через Брюссель. Я не хотел впутывать ее во все это и старался, чтобы она держалась от меня подальше.