Третья жена шейха

Медина уже сняла абайю и развалилась на кровати в откровенном наряде.

— Муж мой, не хочешь отдохнуть? — смотрит черными возбужденными глазищами и принимает соблазнительную позу.

Смотрю сквозь куртизанку. Сажусь в кресло и беру с тумбочки телефон. Не то, чтобы я брезговал развратными женщинами. У нас с братьями есть оазис в пустыне с гаремом. У каждого свой пул невольниц. Периодически мы туда наведываемся. Но в оазисе работает врач и есть уверенность в стерильности наложниц. Сейчас у меня такой уверенности нет.

Набираю номер и выслушиваю доклад о Латифе. Сейчас завтракает в ресторане. Требую, чтобы свернули горы, но в лифт девушка должна войти одна. Спешу вниз и дожидаюсь окончания трапезы.

Проникаю за Латифой в кабину. Встаю сзади и дышу позабытым ароматом. Пах моментально реагирует напряжением. Сердце усиленно гонит кровь. Сейчас случится момент истины. В ближайшие минуты я узнаю, будет ли девушка со мной добровольно или активируется план с похищением.

А дальше происходит волшебство. Латифа моментально признает мою власть, и мы сливаемся в нечто энергетически целое. Как части одного пазла, как сцепка Инь и Ян. Я почти кончаю, когда доставляю ей удовольствие. Это какая-то новая реальность, где вечная радуга и вечный Диснейленд.

Захожу в номер и скольжу взглядом по Медине. Мне необходима разрядка. Но сейчас пользоваться услугами шармуты кажется почти что святотатством. Заворачиваю в ванную и выбираю холодный душ.

***

После никаха спешу в гостиницу. Почти что лечу на крыльях Микаиля. Думал, что три дня будет мало, но получил Латифу за сутки. Если это не воля Аллаха, то как происходящее можно назвать?

В холле натыкаюсь на того самого комитетчика, с которым утром пересеклись у лифта. При виде меня он играет желваками и не скрывает своей злости. Я отвечаю тем же. Прекрасно видел, каким похотливым взглядом он смотрит на мою женщину.

— На пару слов, — цедит сквозь зубы по-арабски и указывает подбородком на кресла в лобби.

Напяливаю идиотскую улыбку и прохожу в предложенный приватный угол.

— Могу я узнать, с какой целью вы крутитесь около участницы советской делегации и сняли номер рядом с ней?

Вот тебе и первая трудность. Слишком все было гладко. Принес же его иблис к лифту не в тот момент. Сколько он там вообще стоял и мог ли что-либо слышать?

— Простите, не понимаю, что вы имеете в виду? — изображаю легкое раздражение.

— Вы наверняка в курсе, что в прошлом году был мятеж в Хаме? — резко меняет тему комитетчик.

— Восстание «братьев-мусульман» против неверных? — вздергиваю я бровь. — Народ просто хотел, чтобы в исламской стране была исламская власть, а алавиты устроили бойню.

— Народ? — мужчина посмеивается и качает головой. — «Братья-мусульмане» созданы британскими спецслужбами. В Сирии занимались террором, в том числе активно против советских специалистов.

— Простите, а почему мы это все обсуждаем? — обрубаю я словоблудие.

— К тому, что саудиты тоже активно спонсировали данную организацию. Вот я думаю, может быть вы тоже террорист? — откидывается на спинку кресла и усмехается.

— Вы мне угрожаете? — искренне изумляюсь наглости товарища. — Я нахожусь в Сирии по личному приглашению Басиля Асада.

Встаю с твердым намерением уйти.

— А Басиль в курсе, что «алавиты устроили бойню», как вы изволили выразиться? — несется мне в спину. Не оборачиваясь, продолжаю свой путь.

Отхожу от шантажиста и сгораю от злости. Кто он моей Латифе, что рискует использовать служебное положение в личных целях? Что она ему позволила? Хочется придушить ее голыми руками. Как она жила все эти годы. Сколько у нее было мужчин? На ком я вообще женился?

Разворачиваюсь и покидаю гостиницу. Еду в резиденцию Асадов. Несмотря на жару, устраиваем скачки с Басилем на отличных арабских скакунах. Я побеждаю, потому что на адреналине и зол. Мой конь чувствует состояние и соответствует.

Вечером устраиваю показательное выступление для комитетчика. Демонстрирую ему Медину. Скриплю зубами, когда вижу, что он крутится около Латифы.

Настроение портится окончательно. Психую и уже сомневаюсь, что хочу ее увезти с собой.

Глава 24. Долг

Елена

В дверь стучат, Тамара встает с кровати и идет открывать. На пороге генерал Макееев. Моментально принимаю вертикальное положение и спускаю ноги на пол.

— Лена, я хотел бы поговорить с тобой наедине, может быть, в моем номере?

— А я уже ухожу, — Тамара одаряет моего шефа очаровательной улыбкой и, подхватив с кровати сумочку, выпархивает в коридор.

Макеев присаживается напротив меня на заправленную кровать товарки. На миг отводит глаза и смущенно откашливается.

— Товарищ Никита Орлов попросил меня провести с тобой разговор.

Инстинктивно напрягаюсь. Не ожидаю ничего хорошего.

— Лена, Никита считает, что у тебя отношения с саудовским шейхом.

— Это очень громко сказано, — фыркаю я.

— В любом случае, я должен с тобой побеседовать, как это сделал бы твой отец, — Макеев тяжело вздыхает. — Напоминаю, что у нас не приветствуются отношения с иностранцами. И это правильно. Мы очень разные. Советского человека может понять только советский человек. А понимание — основа любого брака.

Внимательно смотрит на меня, пытаясь оценить эффект от своих слов.

— Леночка, мы найдем тебе прекрасного мужа. Перспективного и надежного, как скала, — ласково обещает генерал.

— Андрей Сергеевич, я тронута вашей заботой, но это все лишнее. Упомянутый шейх приехал со своей женой. Ваше с Никитой беспокойство абсолютно беспочвенно, — сообщаю убитым голосом.

— Хорошо, если так, Лена! — Макеев медленно поднимается с кровати. Уже открыв дверь, поворачивается ко мне и добавляет, — все-таки не забывай, что у тебя есть долг перед Родиной и своим братом.

Оставшись одна в номере, просто мечу молнии. Долг, блин! В гробу я видела ваш долг. Если бы я постоянно не думала о долге, мой отец сейчас был бы жив. Теперь это последнее, о чем я буду думать, принимая решения в своей жизни.

В балконную дверь стучат, и я подпрыгиваю от неожиданности. Подхожу и смотрю через стекло. Это Мансур.

Поджимаю губы и смотрю в его раздраженные глаза. Немного посомневавшись, все-таки поворачиваю защелку. Спиной отхожу вглубь комнаты, потому что его энергетика давит на мою грудь. Сразу забываю все свои претензии. Сейчас они кажутся совсем неуместными. Как если бы я хотела высказать свое недовольство разъяренному тигру.