Третья

Он выбил из меня не только боль левой ладони, но также воспоминания о Салиме. Он все заменил собой. И тому, кто стоял в дверях, я ответила честно:

– Да, я голодная.

Вот только в глаза смотреть не стала.

* * *

Хрустящий багет, ломтики ветчины, сыра, салат плюс заправка – вот что приготовил на ужин Гэл. Положил на тарелку передо мной, сам поставил греться чайник. И пока заваривался в кружке чай, я успела вытащить из бутерброда ветчину и сыр, а также сжевать салат. Хлеб отламывала кусочками – для меня всегда в подобных нагромождениях его было слишком много.

– Он тебя так и цепляет?

Мы оба знали, о ком вопрос, – об Эйсе.

– Он, наверное, всех цепляет.

Коэн в темной футболке с коротким рукавом и джинсах, а мне - все равно, что голый: когда у мужчины такой телесный рельеф, его не спасает от жадных взглядов одежда.

Если бы сейчас прозвучал ответ: «Да, всех», я бы тут же задалась вопросом о том, сколько их было, этих «всех»? А ответу «нет» попросту не поверила бы.

Но Гэл – прирожденный парламентер, и потому отозвался он иначе:

– Если будет продолжать, можешь сказать мне, и я с ним поговорю.

– И он перестанет?

– Думаю, он с уважением отнесется к моей просьбе.

– Потому что ты в команде главный?

Коэн сел на стул напротив меня.

– Нет, не главный, мы равные звенья в этой цепочке. Но к просьбе он прислушается. Так поговорить?

Мне почему-то представилось, что после подобного разговора Арнау может начать меня игнорировать. Будет приходить в дом, скользить по мне взглядом, как по мебели, перестанет здороваться, прощаться, станет напрочь упускать меня из внимания. И этот сценарий мне не нравился. Он «скреб» гораздо больше мысли о будущих подтруниваниях. В конце концов, эта ирония и эти издевки пусть и перчат мне кровь и вызывают некоторое раздражение, но также вносят в мою жизнь приятное разнообразие. У меня давно такого не было. И я бы соврала, сказав, что наше общение с Эйсом мне не нравилось.

– Не нужно. Я не настолько слабая, чтобы не справиться самой.

– Хорошо.

Пока Коэн занимался своим бутербродом, я дула на слишком горячий чай.

– Вы готовите сами? Кто из вас повар?

– Обычно я. Но готовлю только простые вещи.

– А из ресторанов еду не заказываете?

– Редко. Потому что часто не имеем возможности её есть, банально не бываем дома. Работы очень много.

– Вы давно в «ТриЭс»?

– Давно.

Пока он ел, я думала о Салиме. И об Арнау, который выдвинулся в ту сторону за ноутбуком – все ли пройдет по плану?

– С ним ведь… все будет хорошо? – не удержалась, явила вслух беспокойство.

– С Эйсом? Конечно.

Прозвучало уверенно – на душе отлегло. Еще болела рука, но уже не так сильно, рана больше не мешала думать, чувствовать, замечать атмосферу.

– Только Салим… Он посмотрит записи с камер, наверняка свяжет меня со всем, что случилось вечером. Попробует отыскать…

– Попробовал бы, но не успеет. Его самого сегодня ночью возьмут, и потому волноваться не о чем.

Как с Гэлом легко, как просто. Не мужчина – мечта. Как друг. Когда у тебя всего неделя, лучше оставаться друзьями, лучше не усложнять. А то чувства – они такие: рождаются быстро, уходят неохотно. А когда мужчина красив, галантен, уверен в себе, надежен и корректен, как Гэл, когда с ним тепло… Мне пришлось сдвинуть поток размышления в сторону. От греха… грехов подальше.

– С ним там будет… кто-то? С Эйсом?

– Конечно. «ТриЭс» - большая организация.

Мне показалось, или в глазах Гэла мелькнули смешинки? Мое волнение относительно Арнау его забавляло, но не нервировало и не злило, как могло бы злить того, кто испытывает к даме влечение. Обычно ревность – спутник всех ситуаций, где «она смотрит на кого-то еще».

От скользкой темы я удалилась, чай остыл до приемлемой температуры, и хотелось еще вот так спокойно посидеть, пообщаться о разном, поэтому вопросы я выдумывала на ходу.

– А какие ситуации в вашей работе самые сложные? Если об этом можно говорить.

– Можно. – Гэл закончил с бутербродом, пододвинул к себе чашку с чаем. – Сложные, когда приходится сопровождать сделки, где у каждого в кобуре оружие и где каждый от малейшего разногласия готов пустить его в дело.

– Там же могут ранить?

– Могут.

– А забавные? Бывают у вас такие?

Когда накачанный мужчина откидывается на стул и ведет плечами, ты следишь за этим движением, как за эротическим роликом. Главное, слюной не капать.

– Ну, нас пару раз нанимали телохранителями дамы. Дамы, которым не была нужна защита в принципе.

– Наверное, потому что с вами не стыдно показаться на публике?

– Я рад, что ты так считаешь.

Эти двое уже довели мой мозг до состояния, когда я бы и сама была не прочь показаться с ними на публике. Не один раз. И вообще. Это «вообще» смущало меня саму больше всего.

– Скажи, я могу кое о чем тебя попросить?

– Конечно. О чем?

– Будь мне… другом.

Наверное, это странная просьба, но во времена, когда все нестабильно и слишком быстро меняется, нужен кто-то «свой», тот, кому ты веришь.

Коэн долго смотрел на меня, глубоко, прежде чем спросить:

– А кто такой друг в твоем понимании? Как он себя ведет?

– Ну… другу можно доверять. Рассказывать, делиться. Знать, что с ним можно не ждать подвоха, что он всегда поддержит тебя, отнесется с уважением.

«Защитит. Даже от собственного товарища».

Почему он улыбался - этот парень, сидящий напротив меня?

– Собственно, я и так рад относиться к тебе так, как ты только что описала. Но «другом» при этом называться не хочу.

– Почему?

И что-то кольнуло внутри. Может, я ему совсем не нравлюсь? Или ему не хочется сближаться с тем, кто вскоре уйдет из его жизни в свою? Давать обещания?

Тишина.

– Потому что между друзьями невозможен «карьерный рост».

– Что ты имеешь в виду?

– Отсутствует возможность сближения.

Обычно да… Но не всегда.

– О каком сближении речь, когда нам вместе жить всего семь дней? Уже шесть.

Гэл поднялся из-за стола, убрал чашки, а после опустился на софу позади меня, вытянул руку вдоль спинки. Поза расслабленная.

– Могу я показать тебе кое-что?

– Что?

– Иди сюда ко мне, садись. Я тебя обниму, поглажу по голове, поддержу после долгого и трудного дня. Ведь друзьям так можно?

Э-э-э, можно, наверное. Мое беспокойство относительно того, что сейчас случится, перемежалось с желанием улыбнуться. Забавно все это.

– Садись. Просто посиди со мной.

– Только пару минут…

– Хорошо, пару минут. Этого будет достаточно.

Достаточно для чего?

И я села. Как раз под руку, которая тут же обняла меня за плечи, притянула к себе, позволила опереться на теплый бок. Я вдохнула и выдохнула. Сейчас я почувствую, что мне делается мирно, что я успокаиваюсь…