Тревога
Шрифт:
Подвел Кок-Булак! И хорошо, что все-таки намечается выход!
Мутал отошел в сторонку и растянулся на нежно-шелковистой, по-весеннему свежей траве.
Не то что в Чукур-Сае! Здесь, в тени гор, было даже прохладно. Пряный аромат молодой мяты ударял в нос и, казалось, вместе с кровью растекался по всему телу. Мутал очень любил мяту, и мать, когда была жива, часто пекла ему самсы — пышные, в мягкой корочке пирожки с мятной начинкой.
Он долго лежал на спине, провожая глазами редкие облачка, похожие на лепестки цветов яблони. Точно так же в детстве любил он подолгу глядеть на небо, взобравшись на холм неподалеку от дома. То были годы войны, и маленький Мутал
…Да, неповторимая это пора — детство! Кажется, до чего тяжелой была жизнь в годы войны, а все-таки воспоминания о детстве навсегда останутся светлыми, радостно-волнующими. Безмятежное, незабываемое время! Не то что теперь — одни заботы…
Мутал повернулся на бок. И тут на горизонте, где гряды холмов, точно волны, убегали к низине, показался человек в белой рубахе, на белом коне. Он то взлетал на холм, то пропадал в лощине, будто парус на волнах моря.
Мутал сразу догадался: это один из чабанов, недавно ускакавший в кишлак за вином к праздничному столу.
Вскочив на ноги, Мутал бегом пустился вниз по склону. Подошвы сапог скользили на плоских камешках, незаметных среди густой травы. Приблизившись к ограде, он увидел Муборак, выходившую из юрты, крикнул весело:
— Вино на горизонте!
— Зато ужин на столе! — засмеялась она. — Идите полюбуйтесь.
Видимо, она сама хлопотала и на кухне и у стола — смуглое лицо разрумянилось, и еще более оживленными, чем обычно, казались большие темные глаза под сросшимися бровями.
Вдвоем они вошли в юрту. Все было готово к празднеству: пол устлан коврами, у стен подушки. А посреди, на низких столиках, составленных звездой, — блюда с жареной бараниной, гусями, курами. Стопками сложены еще теплые, с тонкой румяной корочкой лепешки, только что извлеченные из тандыра — земляной печи.
— Замечательно! — похвалил Мутал. — Я всегда думал, что партийная работа — ваше призвание, но сейчас…
— Уж не собираетесь ли назначить на кухню? — снова засмеялась Муборак.
— Будь в моей власти, сделал бы опыт.
Они стояли, перешучиваясь, у входа в юрту. И оба одновременно увидели, как всадник в белой рубахе скатился с ближайшего склона, скрылся на минуту в кустарниках, потом показался совсем близко. Вот он спешился; ведя коня в поводу и не сняв ковровый хурджум — переметную суму, торопливо зашагал к усадьбе. Копь казался заморенным до предела, а у парня рубаха прилипла к мокрой спине, и на загорелом широком лице его Муталу почудилось беспокойство. Несколько чабанов подбежали к прибывшему; он им стал что-то возбужденно рассказывать. Почуяв недоброе, Мутал тоже направился к парню. Откуда-то сбоку подошел старик табунщик, сказал, не глядя в глаза председателю:
— Чабаны собрались… И трактористы подходят. Подавать плов?
— А что он там рассказывает? — кивнув головой в сторону прибывшего, спросил Мутал.
— Да… Поесть-то ведь надо! — Старик махнул рукой, отвернулся.
В это время к юрте подошли остальные. Все по-чему-то молчали. Заговорил опять старик:
— Машина, которую ты, председатель, в район отпустил… Она и перевернулась. В лощине за Чукур-Саем… — Потом он подошел к Муталу, добавил тихо: — Поезжай скорее, сынок. Может, успеешь…
Мутал отпрянул от старика, машинально расстегнул пуговицы на вороте рубашки. Над горами, там, где село солнце, облака сгустились и потемнели, края их окрасились в багровый цвет. Только теперь Мутал почувствовал, как похолодало
в долине.Около юрты собрались женщины, табунщики, подошли трактористы. Шофер председательской машины Тахир наливал воду в радиатор. Один из чабанов поил лошадь парня в белой рубахе. Сам он стоял в стороне. Мутал жестом подозвал его.
— Есть жертвы?
Тот склонил голову, тяжело вздохнул.
— Ну?.. — Мутал почувствовал, как кровь отхлынула от лица.
— Женщина эта, молодая… — Парень переминался с ноги на ногу, пряча глаза от председателя. — Бригадир то есть…
— Шарофат?!.
— Вот-вот… Вроде при смерти. Остальные трое ничего. Всех уж в больницу отвезли.
Ничего не видя вокруг, не чувствуя под собой Ног, Мутал сделал несколько шагов к машине. «Шарофат! — стучало в мозгу. — Шарофат при смерти!..»
— Поехали! — махнул он рукой Муборак, застывшей у входа в юрту.
Они сели в машину. Муборак вспомнила, что по дороге сюда Мутал рассказывал ей о стычке с шофером. Он волновался, но она подумала: «Пустяки!» И вот как все обернулось!.
На повороте Мутал не успел схватиться за поручень и сильно ударился лбом о стойку внутри крытой брезентом кабины. Искры посыпались из глаз. Но он даже не заметил боли.
«Шарофат… Шарофат при смерти!.. Все к черту! Только бы она осталась жива!»
Каких-нибудь шесть часов назад она вошли к нему, постукивая высокими каблучками праздничных сапожек. нарядная, улыбающаяся. Совсем молодая — и все-таки Мутал прошедшей зимой уверенно выдвинул ее на пост бригадира вопреки противодействию и своего заместителя Палвана и Валиджана, ее мужа. Они только осенью поженились… Мутал с радостью видел, что не ошибся: молодой бригадир обнаружила не только энергию и сметку в работе, но и умение обходиться с людьми и старше и опытнее себя. Полгода не сравнялось, как она стала бригадиром…
Теперь, на обратном пути, по-новому представлялось то, что произошло днем.
Едва он пришел от праздничного стола в правление колхоза, собираясь, в Чукур-Сай, вбежала Шарофат. Чуть извиняющимся тоном она спросила: нельзя ли получить машину, чтобы с друзьями съездить в районный центр, на свадьбу к родственнику. Мутал почти не колебался: праздник, а к тому же дела в бригаде Шарофат шли отлично. И он разрешил взять дежурную машину. Шарофат убежала довольная, но спустя минуту к нему вошел Султан, шофер этой машины. Он, видать, изрядно накачался за праздничным столом — от него за пять шагов несло спиртным, на раскрасневшемся лице застыла развязно-беспечная улыбка.
— Ты что?! — сузив глаза, подался к нему Мутал. — Забыл, что дежуришь?
Султан вовсе не был отъявленным грубияном. Но тут, что называется, сорвался.
— Если охота покричать, — он сверкнул оскалом зубов, — то на свою жену кричите! А мне плевать, что вы председатель, ясно?! — И круто повернулся, зашагал к выходу.
— Нет, погоди! — Мутал, догнав Султана у двери, крепко взял его за плечо.
Тот вывернулся — в руке у председателя остался клок рубахи. В то же мгновение между ними, точно из-под земли, вырос Набиджан, младший брат Султана.
— Оставьте его, Мутал-ака!.. Этого пьяного болвана! — быстро-быстро заговорил он и, схватив брата за руки, стал выталкивать из кабинета.
Султан, оскалив зубы, задыхаясь, старался вырваться, бормотал ругательства. Набиджан ловко выхватил у брата из кармана ключи от машины, снова обратился к председателю:
— Можно, я сам поеду? Разрешите?
Мутал на секунду задумался. Набиджан, окончив восемь классов, уже третий год работал в гараже вместе с братом. Не раз Мутал видел его и за рулем.