Тревоги ледяного грота

– Но есть еще свидетели, господин сенатор!
– поднялся академик Анисимов.
– В вашей стране хорошо налажена версия преступников-одиночек, которые последовательно убивали президента Джона Кеннеди, его брата Роберта Кеннеди, очередного кандидата в президенты, наконец, прогрессивного негритянского деятеля доктора Мартина Лютера Кинга...

– Мы уклоняемся от темы пресс-конференций, а потому я закрываю ее! прокричал сенатор Броккенбергер.

Глава шестая

НОВЫЙ УДАР

В Нью-Йорке, где Анисимов рассчитывал отыскать Аэлиту, якобы прилетевшую спасать его, должен был решиться и вопрос о дальнейшей судьбе Города-лаборатории.

В отеле, академик останавливался здесь и до своего похищения, услужливо-невозмутимый портье встретил его как доброго знакомого и вручил ключ от прежнего номера, словно постоялец никуда не отлучался. "Неужели Смит заплатил?" - удивился Анисимов.

В просторном вестибюле с абстрактными панно на стенах, мягкими креслами со скучающими людьми, рекламными проспектами, разбросанными на низеньких столиках, и грудами чемоданов была обычная гостиничная суета: кого-то искали, кого-то ждали, шумели, громко разговаривали и курили, курили, курили. И мужчины и женщины. Николай Алексеевич поморщился.

Бой в лихо заломленной шапочке и в красной курточке с золотыми пуговками подскочил, предлагая услуги. Нести нечего, но он все равно решил проводить джентльмена, вызвал лифт, и они вместе поднялись на девятнадцатый этаж.

По коридору, отделанному сверкающим пластиком, шла пожилая, неумеренно накрашенная дама, неся болонку с синим бантом. Тоненькая негритянка в белой наколке тащила за ней огромную картонку. Вылощенный джентльмен с усами вежливо уступил дорогу. Они не замечали Анисимова, ведь ничего не знали ни о "вилле-гроб", ни о "безвременье".

Мальчик взял у Анисимова ключ и распахнул дверь номера. Все здесь выглядело как в то утро, когда академик в очередной раз отправился сражаться с врагами Города-лаборатории. Даже оставленный блокнот лежал на том же месте у телефона.

Анисимов сунул мальчику мелочь и схватился за телефонную трубку, сам не зная, с чего начать поиски Аэлиты.

Что-то заставило его обернуться.

Дверь в смежный номер оказалась открытой, и в ее проеме стояла... Аэлита, маленькая, нежная, испуганная и обрадованная.

У Николая Алексеевича дух захватило, он не верил глазам. "Неужели Смит не солгал?" - мелькнуло у него в мыслях.

Аэлита замерла, по щекам ее капельками скатывались слезы. Потом она бросилась к мужу, опустилась на пол и спрятала лицо у него в коленях. Он гладил ее волосы, вдыхая их тонкий аромат. Оба молчали.

Спохватившись, она выбежала в другую комнату и вернулась с ребенком на руках, с гордостью показывая спящего сынишку.

И Анисимов повторил уже вслух:

– Неужели Смит не солгал? И ты в самом деле здесь!

– Как? Ты знаешь, что это Генри Смит?
– удивилась Аэлита.
– Представь, несмотря на всю мою неприязнь к нему, он продолжал по-особенному относиться ко мне. Честное слово!

– В самом деле?

– Есть вещи, в которых женщины не ошибаются.

– Ты так считаешь?
– Анисимов задумался.

– По неуловимым мелочам они кое о чем догадываются. Понимаешь?

– Пытаюсь понять. Неужели даже у такого негодяя есть какие-то человеческие чувства? И он хотел тебя спасти...

– Почему меня спасти? Тебя! Речь шла о тебе. Он телеграфировал, что только я смогу это сделать.

– Или ты в самом деле была ему настолько дорога, что он любой ценой хотел уберечь тебя от ядерного взрыва над Куполом Надежды...

– Как?
– ужаснулась Аэлита.
– Ядерный взрыв?

– Да. Они замышляли его. Или... в Нью-Йорке тебя удобнее было захватить, чтобы грозить мне расправой с тобой.

– Чудовищно! Но это значит, что мой папка прав! Он не отпустил меня одну. Согласовал с Москвой. И выходить из отеля не позволяет. Они с мамой сейчас вернутся.

В дверь постучали.

– Может быть, это они, - сказала Аэлита, направляясь к двери.

– Просим извинить нас, миледи, - произнес незнакомый Аэлите благообразный седой джентльмен.

– Входите, профессор О'Скара, - обрадовался Анисимов.
– Вот уж кого не ожидал увидеть! Познакомьтесь с моей женой.

– Мы с доктором Стиллом рады выразить восхищение и ею и ее супругом, поклонился профессор О'Скара, пропуская вперед доктора Стилла.

– Это мои товарищи по испытаниям, - представил Аэлите вошедших академик.
– Они подтвердили, что Вольтер был прав: истинная мужественность проявляется во время бедствия.

– Но бедствие, к счастью, позади!
– воскликнула Аэлита.
– Что будете пить? Виски, коньяк, кофе?

– Не уверен, не уверен, что позади, хотя все в руках господних, отозвался профессор О'Скара.

– Если позволите, то кофе с коньяком, мэм. Мы долгое время были лишены этого. Не удивляйтесь нашему появлению, академик, - непринужденно заговорил доктор Стилл.
– Приключения, "вилла-гроб", безвременье сделали нас с профессором на время заметными людьми. Мода капризна как дитя. Только этим я объясняю, что ваши коллеги оказались в Нью-Йорке, в ООН, где создается комиссия по антарктическим делам.

– Судьба и воля господня влекут нас все-таки в Антарктику. К тому же личная просьба американского президента...

– Это меня радует, - признался Анисимов.
– Даже президент!

– Если так, то нам с доктором Стиллом, очевидно, надо принять приглашение и войти в число двадцати членов комиссии. Может быть, это несколько смягчит для вас удар.

– Какой удар, профессор О'Скара?

– Профессор имеет в виду, что председателем комиссии будет жирный Броккенбергер, который так предвзято вел пресс-конференцию.

– Броккенбергер?
– воскликнула Аэлита из соседней комнаты, куда унесла ребенка.
– Враг искусственной пищи номер один? Под этим черным знаменем он победил на выборах в Айове.

– Тогда дело еще более осложняется, - нахмурился профессор О'Скара. Может быть, президент имел это в виду?

– Это действительно удар для меня, джентльмены. И я ценю вашу готовность смягчить его.

– Мы прежде всего ученые, академик. И мы будем руководствоваться своей совестью. Это мы можем обещать, - произнес профессор О'Скара.
– И уже пообещали Белому дому.