Трейдер. Деньги войны

Девица в синем только плотнее прижалась и скользнула язычком по ярко накрашенным губам.

Все предвещало отличную ночь, если бы не глухой удар, а за ним еще несколько со стороны входа.

В спикизи порывисто вошли четверо в накинутых на плечи пальто. Крезен оценил подозрительно рыжие морды, потянул партнершу в сторону своего диванчика и не ошибся.

Первый, в надвинутой на глаза шляпе, выхватил из-под полы «томпсон» и дал очередь поверх голов. Зеркало за стойкой и люстра брызнули тысячами осколков, завизжали женщины, несколько мужчин предпочли нырнуть под столы.

Пули рвали обивку и афишки на стенах, рамки картинок разлетались щепками, по залу горячими волнами разлеталась ненавистная кислятина горелого пороха. Публика сбивалась в углы и падала на пол, а по едва вскочившим из-за неудобного стола парням ударил автомат второго из вошедших, а следом гулко бахнули два дробовика. Картечь и пули разорвали пижонские костюмы итальянцев, сквозь дыры хлынула кровь.

— Эй, спокойно! Нам нужны только люди Маццарино! — раздалось, когда выстрелы затихли.

Ирландский акцент еще раз подтвердил сложившееся мнение — Амброзио тупоголовый дебил, недаром шляпа оказалась ему велика. Удивительно, как его до сих пор не грохнули или не засадили на пожизненное.

Бармен тем временем подобрался к выходу на Бедфорд и даже открыл его, но тут же влетел обратно от удара в челюсть. Первый автоматчик сменил магазин и дал длинную очередь по стойке. Под ней зазвенели разбитые пулями бутылки, по заведению пошел густой алкогольный дух.

Крики и вопли усилились, плотно сбившаяся куча паникующих отжала Крезена с девицей к стене и он двумя ударами расчистил путь к диванчику, схватил пальто и подтолкнул партнершу к портьере, скрывавшей неприметную дверь в тон обивке.

Девица дрожала, но судя по безумно сверкающим глазам и быстрым движениям, вовсе не от страха.

Михаил протолкнул ее в приоткрытую щель дверцы, проскользнул сам и задвинул засов. Это и был третий, самый запасной выход.

— Мое пальто! — вскрикнула синяя девица, но Крезен тут же зажал ей рот, притиснув к стене.

Ему самому было чертовски жаль оставленной шляпы, но чертовы бабы! Тонуть будут, а за свои шмотки схватятся!

— Жизнь важнее, — прошептал он прямо в расширенные от адреналина глаза и отпустил руку. — Как тебя зовут, кстати?

— Флоренс, — пискнула она, опять облизнув губы, — а ты смелый!

За спиной опять бахнули дробовики — погром спикизи набирал силу.

— На том стоим, — Михаил ухватил ее за локоть и потащил за собой, во мрак прохода.

Вторая дверь направо вывела их в малюсенький глухой дворик, шириной в два мусорных бака, стоявших как раз под железной пожарной лестницей. Штабс-капитан подсадил Флор на баки, успев невзначай ощупать упругую грудь и крутые бедра, залез сам, вытянул нижнее звено лестницы:

— Вперед!

Она неуверенно поставила туфлю с высоким каблуком на перекладину и Крезен легонько подтолкнул ее. Девица вздрогнула, но полезла вверх, предоставив возможность полюбоваться ягодицами и даже заглянуть под юбку, отчего Михаил ощутил растущую тесноту в брюках.

После вертикального звена пошли обычные наклонные ступеньки, по которым пришлось взбираться осторожно, чтобы не всполошить двор грохотом металла. Пальто Крезен отдал Флоренс, но от движения и возбуждения холода не чувствовал. На предпоследнем этаже он после трех попыток поддел ключом и сдвинул вверх незапертую раму.

— Полезай!

— А что там? — заволновалась девица.

— Кладовка или что-то подобное.

Флоренс перекинула ногу через подоконник, отчего мелькнула полоска белой кожи между панталончиками и верхушкой чулок, а затем забралась внутрь. За ней, внимательно следя, чтобы не зацепиться и не порвать костюм, влез Михаил и тихо опустил раму с пыльным стеклом, отчего в темной комнатке стало еще темнее.

— А как зовут тебя? — Флор уже скинула пальто на коробки и придвинулась вплотную.

— Майк.

Она обняла его за шею и поцеловала в губы:

— Я хочу тебя, Майк.

После короткой возни с одеждой, Крезен подсадил ее на ящики и расстегнул брюки, она задрала юбку…

Такого острого соития не было у него никогда в жизни — где-то позади убивали его формальных союзников, а здесь жарко отдавалась девчонка-оторва и всех забот было зажимать ей рот, чтобы крики не разносились по всему дому.

Едва отдышавшись, она спросила:

— Сигареты есть?

— Не курю.

— Жаль… — протянула Флоренс, подтягивая чулки. — Ой, а как ты без пальто и шляпы?

Если без пальто еще туда-сюда, то мужчина без головного убора — нонсенс.

— Сейчас найду что-нибудь, — он выглянул в коридор и пошел вдоль квартир, прислушиваясь.

У одной замер, тем же ключом, что поднимал раму, пошерудил в замке, щелкнул ручкой, всунул голову в приоткрытую дверь, зашел внутрь и через пару мгновений позвал девицу:

— Заходи, тут никого.

Она нервно хихикнула, но последовала за ним. Михаил распотрошил шкаф у входа и добыл приличную кепку и женскую накидку.

Из окон лестницы они выглянули на Гров-стрит — там уже стояли полицейские «Форды», освещая фарами ближайшие перекрестки. Из-за угла доносились свистки и сирена.

В подъезде на парочку удивленно уставился консьерж, довольно молодой человек со светлыми волосами, но через пару секунд сопоставил стрельбу в спикизи и появление незнакомцев.

— Эй, что там происходит? — спросил он с польским акцентом.

— Гангстерский налет, — широко улыбнулся Крезен, сунул ему в руку пять баксов и добавил, склонившись к уху: — Леди не стоит попадать в газетную хронику.

— Конечно, мистер… э-э-э… Смит! — улыбнулся в ответ поляк, пряча купюру, и метнулся открыть им дверь парадного.

Михаил и Флоренс под ручку неспешно прошли мимо двух полицейских и свернули за угол. На 7-й авеню он свистнул и усадил Флоренс в подъехавшее такси, а она вложила ему в руку записочку с телефоном.

Глава 15 Радио будет управлять миром

Вот уж чего я не ожидал, так вопиющего консерватизма музыкального сообщества Нью-Йорка — и это в Америке, которая старательно бежит наперегонки с техническим прогрессом! Попытки объяснить, что такое терменвокс натыкались на скептические гримасы и лучшее, чего я сумел добиться — неопределенные обещания «Мы с вами свяжемся». Ага, точь-в-точь эйчары XXI века после собеседования, и с теми же последствиями. После семнадцатого вежливого отказа «слушать непонятно что от этих ужасных большевиков», как выразилась дама из частной консерватории, я шваркнул телефонную трубку и выбросил в корзину лист, на который заранее выписал возможные места для выступлений.