Трезвяк

Дежурный разглядел людей в форме и сделал знак обходчикам, чтобы те опустили монтировки.

— Это вы, что ль, сапёров вызывали? — спросил он, косясь на окровавленную руку сержанта.

— Мы, мы.

Шалаев поправил фуражку. Сердце приятно защемило в предвкушении премии за поимку чудного хулигана. Ведь он точно видел, как в глубине капюшона мелькнула зелёная физиономия с огромными жёлтыми глазами.

Велел дежурному:

— Дай полный свет на Александровский и передай на соседнюю станцию, пусть ловят всё… всех, кто будет появляться из туннеля. Этих, — он мотнул головой на молчаливых обходчиков, — оставь здесь, на всякий случай.

— Кого ловите-то?

— Служебная тайна.

Дежурный пожал плечами и пошёл включать освещение.

Шалаев развернул к себе бледного всклокоченного Козлова. Быстро зашептал:

— Андрюха, это не пацан был. Я его рыло видел: кожа зелёная, глазищи жёлтые, нечеловечьи. И шипит не по-нашенски.

— А по-каковски? — тупо спросил Козлов.

— По-инопланетному.

— Дим, если я только что готов был поверить в вампиров… В общем… ничего это не значит. Инопланетян уж точно не бывает.

— А вот пошли на Александровский и проверим.

Козлов посмотрел в горящие азартом глаза сержанта и не решился возразить.

— Давай-давай, — потянул его Шалаев. — Не бойся! У него из оружия, видать, только зубы. Даже не зубы, а пластины какие-то. Во, глянь на рану: словно порез, а не укус.

Козлов покосился на кровавые разводы, сморщился и хотел снова достать из кобуры пистолет.

— Э не, — остановил его движение Шалаев. — Давай-ка без огнестрела. Если что, усмирялками нагрузим.

Козлов обреченно вздохнул и снял с пояса дубинку.

* * *

На станции было тихо и светло.

— Оп-ля, — останавливаясь, как вкопанный, шепнул Шалаев. — Смотри-ка! Даже не пытается свалить.

Тип в капюшоне и впрямь стоял на путях, возле разделительного барьера, и беззаботно ковырял ногой шпалу. Как ни в чём не бывало.

Козлов пригляделся и глупо поморгал от неожиданности: из-под штанины вместо ботинка торчала зелёная лапа с тремя пальцами.

— Мама, — сглотнув, обронил лейтенант.

— Спокойно, — подбодрил Шалаев. — Главное, чтоб на соседнюю станцию не ушёл. А то медалей не получим. Давай попробуем его в тупик загнать.

— Спецназ надо вызвать…

— Ни за что. Я эту форму жизни сам брать буду. Ты со мной?

Козлов снова сглотнул.

— Это не по уставу, — выдавил он.

— Уставом орденов не наклепаешь, — отрезал Шалаев и тихо спрыгнул на пути.

Тип в капюшоне насторожился. Перестал ковырять лапой шпалу и слегка развернулся, будто только теперь обнаружил, что на станции ещё кто-то есть.

— Улю-лю, — позвал Шалаев, пряча дубинку за спину.

Из-под капюшона донеслось:

— Улю-лю.

— Есть контакт, — просиял Шалаев. — Улю-лю. Улюлюшка, иди ко мне.

Тип подпустил сержанта ещё на метр и драпанул в туннель.

— Прыткий! — крикнул Шалаев, прижимая фуражку и бросаясь следом.

Козлов побежал за ним.

— Уйдет! — выдохнул он.

— Я скорей кокарду съем, чем упущу его… — откликнулся Шалаев и поднажал.

Фигура беглеца мелькнула между опорными колоннами на развилке. Послышался новый звук. Не то шум, не то скрежет.

Шалаев остановился, отдуваясь, и прислушался. Козлов засопел рядом.

— Что он там затеял?

— Чёрт знает…

Из туннеля несильно задуло, и через секунду, улюлюкая и шипя на все лады, мимо пронесся коротышка. Капюшон был откинут. Даже при скудном освещении сержант разглядел лысый зелёный череп, треугольные уши и большие жёлтые глаза.

— Стой! — только и успел гаркнуть Шалаев, когда следом за зелёнокожим из-за поворота вывернула, слепя фарами, моторизированная дрезина.

— …вашу мать! Какого… — донесся до него обрывок фразы машиниста, и дрезина скрылась из виду.

— Живей! — крикнул Шалаев, срываясь с места.

Сержант с лейтенантом вновь стали рыскать между колоннами и ребрами тюбингов. Удача улыбнулась им метров через двести: зеленокожий хулиган валялся на шпалах, раскинув лапы и таращась янтарными глазами в пустоту.

Приглядевшись, Шалаев понял: форма жизни находится в полном отрубе, а зенки распахнуты по причине анатомического отсутствия век.

— Задавили? — нагибаясь над зелёной мордой, предположил Козлов.

— Не, дышит.

Шалаев легонько толкнул коротышку дубинкой в бок. Тот дёрнулся, зашипел, и проговорил на чистом русском:

— Уберите крысу. Иначе я не выйду из псевдокомы.

— Какую крысу? — уточнил Козлов, озираясь.

— За стрелкой, на шпале сидит, — пояснил зеленокожий и снова обмяк.

Шалаев достал наручники и шепнул:

— Надо его сцепить, чтобы, когда оклемается, опять деру не дал.

Лейтенант, подумав, кивнул.

Шалаев с опаской приподнял на коротышке штанины, обнажая трёхпалые ступни.

— Ты чего? — удивился Козлов.

— На задние лапы надо, — объяснил сержант. — Передние хилые, а так — не убежит.

Козлов снова согласился.

Шалаев сцепил браслетами зелёные лодыжки. Вытащил из кармана фонарь и посветил на стрелку. Крыса действительно сидела на шпале — упитанная, длиннохвостая с блестящими бусинками глаз.

— Во даёт. Как только дрезины не испугалась? — пробормотал сержант.

Крыса обернулась, повела носом и нырнула под стрелку.

Зеленокожий не спешил афишировать, что приходит в себя. Пошевелил пальцами на одной лапе, затем — на другой. Перевёл на полицейских нечеловеческий взгляд и, убедившись, что они не смотрят в его сторону, попробовал встать.

Но не тут-то было.

Задние лапы, скованные наручниками, дёрнулись. Зеленокожий, всё ещё не понимая, что его удерживает, перевернулся на живот и заёрзал возле рельса. Потом на миг замер и дрыгнулся с новой силой. Убедившись, что вырваться не удастся, вновь лёг на шину и прикинулся мёртвым.