Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Аня слушала из вежливости, невпопад кивая хозяйке головой, неотступно возвращаясь мыслью к человеку, написавшему письмо.

«Конечно, – размышляла она, – купеческое дело непростое, всегда есть недовольные, а то и обиженные. Но чтобы мстить подмётными письмами…»

Крошечный комочек в кармане оттягивал юбку, словно пудовая гиря. Ане хотелось как можно быстрее избавиться от него, разорвать в клочки или спалить в огне, чтоб и следа не осталось.

Бездумно она потянулась к топке в бабьем углу, но вовремя опомнилась. Нет. Пусть лежит как свидетельство. Не зря говорят: «Как верёвочке ни виться, а кончик будет», когда-нибудь наверняка

выплывет наружу правда об этой глупой затее тайного недоброжелателя.

– Шли бы вы, барышни, за околицу, – от души присоветовала тётка Лукерья, взглянув на озабоченные лица подруг, – там девки хоровод водят, песни поют. Эх, и хорошо! Будь я молодайкой – родичи на вожжах бы дома не удержали. Чуете, как знатно выводят?

Она умолкла, заслушавшись сложным трёхголосьем, плывущим над деревней. Песню вёл высокий девичий голос, уверенно и сильно выпевающий основную мелодию. Два других голоса, пониже, вторили солистке поочерёдно, то умолкая, то поддерживая затейливый мотив, заставляющий ноги сами проситься в пляс.

– Пойдём! – вскинулась Анна, потянув Маришу за собой. – Действительно, что в затворе дома сидеть, думами ворочать. Молодость один раз дана!

Когда девушки вышли за околицу, гулянье входило в самый разгар.

– Давай постоим в сторонке, – шепнула Ане Мариша, залюбовавшись пёстрым девичьим хороводом, плавными изгибами текущим по большому кругу.

Парни стояли чуть в стороне, нарочито небрежно поглядывая на танцующих девиц и делая вид, что их совершенно не интересуют несерьёзные забавы местных невест. Но по тщательно расчёсанным волосам кавалеров, чистым рубахам с шёлковой вышивкой и начищенным до блеска сапогам было заметно, что они оказались здесь совсем не случайно. Девушки в круге не уступали женихам в нарядах.

Яркие сарафаны с оборками, бусы, атласные ленты в косах – всё говорило о том, что танцы дело важное, и в хороводе складываются новые семейные пары, завязывается дружба, а порой возникает лютая вражда.

– Барышни, идите в круг! – бойко выкрикнула Ане и Маришке соседка Сысоя Маркеловича – полногрудая, черноглазая Парашка, наряженная в тёмно-синий сарафан с каймой.

– Просим, просим, – закричало сразу несколько весёлых звонких голосов, тонкие девичьи руки втянули Аню и Маришу в середину хоровода, и над лесом поплыла новая песня:

«В этом хороводе девица гуляла.Девица гуляла, ленту потеряла»

Плывя лебёдкой по кругу, Аня чувствовала, как нежная мелодия захватывает её всю до кончиков пальцев. Казалось, что тело перестало ей принадлежать, а подчиняется только музыке, расходящейся из слаженного хоровода, словно круг по воде. Размеренный ритм и мелькание лиц дурманили голову, уводили из этого мира в небесные дали, неподвластные приземлённому разуму.

Аня нашла глазами Маринино лицо и удивилась: глаза подруги, ещё вчера залитые слезами, излучали покой и радость, а губы украшала задумчивая улыбка, словно у матери, качающей в колыбели младенца.

«Ах, что за чудо – русская песня», – умилённо подумала Аня, когда затихли последние звуки песни и танцовщицы, остановившись, степенно поклонились друг другу.

– Мариша, давай завтра снова сюда придём? – спросила она подружку.

По просветлевшему лицу Мариши она безошибочно

угадала согласие.

– Я бы записала слова песни и переложила их на ноты, – зачарованно сказала Мариша, не отводя восторженных глаз от главной певуньи Ольги – дочери местного пастуха.

– Обязательно запиши, – подхватила Анна, – это очень важно сохранить такое великолепие.

На том и порешили. Но больше сходить в хоровод Ане и Маришке не довелось: утром чуть свет за ними прискакал Степан.

* * *

Едва жидкий рассвет над Дроновкой выстлал дорогу густым туманом, оседающим на траве крупными каплями воды, в дверь дома управляющего забарабанили крепкие кулаки; всех домочадцев мигом перебудили крики:

– Сысой, Сысой, открывай! Беда! Беда!

Повскакавшие с постелей девушки увидели, как за окнами металось бледное лицо конюха Степана с вытаращенными глазами и закушенными в кровь губами.

Переполошённым в доме людям достало единого мгновения, чтобы с холодящей ясностью осознать: случилось страшное.

Сысой Маркелович с тёткой Лукерьей без слова кинулись отпирать двери.

Попробовав сделать шаг вперёд, Аня внезапно поняла, что ноги совершенно её не слушаются. Она вцепилась руками в стол и невнятно забормотала испуганной Марише бессвязные слова утешения, проговаривая их, как заклинание:

– Всё обойдётся, Бог не допустит…

Что обойдётся и чего не допустит Господь, Аня не предполагала, но упорно повторяла одну и ту же фразу до тех пор, пока не услышала звяканье дверной щеколды. Ей показалась, что прошла целая вечность, прежде чем управляющий с женой под руки ввели в избу Степана. Тяжело опустившись на подставленный хозяином стул, конюх нашёл глазами Аню и протянул к ней руки с вздувшимися буграми чёрных жил:

– Барышня, Анна Ивановна, беда.

Слова с трудом вылетали из его губ, прерываемые хриплым, с посвистом дыханием. Аня почувствовала озноб от напряжения, но это странным образом придало ей сил, и она нетерпеливо топнула ногой:

– Степан, не томи, что?

Вытерев рукой кровавый рот, Семён с трудом прохрипел на одной ноте:

– Пожар. Дом выгорел, конюшня, сарай… Анисья спаслась и Матрёна с детьми…

Сглотнув ком в горле, Аня скорее всхлипнула, чем проговорила:

– А тятя?

Не отвечая на её вопрос, Степан понурил голову, сдвинул плечи. Пол под Аниными ногами зыбко качнулся. Она крепче вцепилась пальцами в столешницу, напрягла все силы и требовательно повторила:

– Тятя жив?

– Не знаю, – Степан глубоко вдохнул, поднял голову и, захлёбываясь словами, зачастил, словно боялся, что его остановят: – Вспыхнуло ночью в кабинете Ивана Егоровича. Я на конюшне спал, лошади заржали, разбудили. Выскочил – всё пылает. Аксинья на порог выбежала, кричит: «Спасите! Помогите!» На улице в набат ударили. Народ набежал, вёдрами воду льют, а дом полыхает, как заговорённый…

В два шага подскочив к Степану, Аня рухнула перед ним на колени, схватив за грудки:

– Батюшка? Что с ним?

– Иван Егорович баб и ребятишек спасал: Матрёну с кухни вывел, мальцов её через плечо на себе повытаскал, а опосля Проклу бегал искал. Не нашёл. Его балкой по голове стукнуло. Не знаю, выживет ли.

Вскочив на ноги, Аня кинулась к двери:

– Сысой Маркелович, запрягай!

– Барышня, куда в рубахе-то? – заголосила Лукерья, но Мариша уже несла Ане скомканное в кучу платье, на ходу застёгивая на себе косо надетую юбку.

Поделиться с друзьями: