Три богатыря

– Почему?

– Да потому, что больше года на галерах никто не выдерживает...

Алеша не знал, радоваться ему или горевать. Жизнь на галерах – не сахар. Но это жизнь с надеждой на чудесное избавление. А в лапах императорских палачей он бы долго не протянул.

– Поживем – увидим.

– Я смотрю, ты не падаешь духом, это хорошо, – заметил Дранко.

– Я и не из таких передряг выходил.

– Ты сам-то из каких земель?

– Из русских.

– Даже так! Я слышал, русы с ромеями не воюют. Как же ты сюда попал?

– А ты разве не слышал, что в Средец прибыла русская дружина?

– Нет. Я сам из Охриды. Мы ромеев от столицы погнали, на Солунь замахнулись, да, видно, не судьба. Ромеи тяжелую конницу в бой бросили. В тиски нас взяли. С одной стороны гоплиты, с другой – катафракты... Жуть, даже вспоминать страшно. Кому повезло, тот ноги унес. Мне вот, как видишь, не повезло... Меня через Солунь в Адрианополь привели, там вот с тобой соединили...

– Так ты, стало быть, из Охриды?

– Ага.

– У вас в Охриде озеро есть.

– Есть.

– И чародей Кащ есть.

– Есть такой, – помрачнел Дранко.

– Ты замок его видел?

– Видел. Несколько раз видел. Правда, издалека. А ты почему спрашиваешь? – насторожился болгарин.

– Да слухом, как говорится, земля полнится. Слышал я про вашего волшебника и про его замок. Просто интересно знать, что там да как... – ушел от прямого ответа Алеша.

– Тебе этого лучше не знать. А то сам Кащ во сне будет являться, измучают кошмары...

– А к тебе что, является?

– Да... Я однажды к его замку совсем близко подошел. К нему нельзя подходить. А я подошел. Тоже, вот как тебя, интерес замучил. Подхожу, значит, подхожу, а замок все не исчезает...

– А он разве должен был исчезнуть?

– В том-то и дело, что должен. Он то появляется, то исчезает. А появляется в разных местах... Так вот, я тогда совсем близко к замку подошел, смотрю, с башни черное облако поднимается и прямо на меня. Окутало меня облако, оторвало от земли да как в озеро швырнет. Выныриваю, ни замка, ни облака. И тишина, солнышко светит, птички поют... Ох и натерпелся я тогда страху. Ко мне с тех пор Кащ каждую ночь являлся, обратно требовал...

Дранко говорил быстро, бодро, но вдруг осекся.

– Что требовал? – с нескрываемым интересом спросил Алеша.

– Ну, требовал, чтобы я к его замку больше не подходил... – не очень уверенно сказал болгарин. – Надоело мне все. А тут в ополчение созывают, ну я взял меч и пошел. С этим мечом еще дед мой с руссами на ромеев ходил... Теперь вот я с руссом на ромейские галеры иду...

Дранко тяжко вздохнул и надолго замолчал. Алеше тоже неохота была разговаривать. Тем более рассказывать о Милане, которую он должен был найти на берегах озера Охрид.

На третий день пути каторжная процессия подошла к морскому городу, в тихой гавани которого стояли военные корабли – хеландии, дромоны, памфилосы, скедии, галеи, фортиды. Алеша должен был стать малюсеньким винтиком этой громадной махины. Разумеется, такая перспектива его отнюдь не радовала.

Ночь пленники провели в лагере невольников. А на следующий день появились моряки. Начался отбор. Алеша попал на одно судно со своим новым товарищем.

– Мы с тобой одной цепью связаны, – невесело усмехнулся Дранко. – Так и уйдем вместе на дно.

– Типун тебе на язык!

– А чего бояться? Мы с тобой такого лиха хлебнем, вот увидишь, смерть за радость будет...

Алеша попал на хеландию. Это была самая крупная разновидность дромона, парусно-гребного военного судна. Корабль мог брать на борт две сотни человек. Пятьдесят морских пехотинцев и полторы сотни гребцов.

Разумеется, в первую категорию Алеша попасть не мог, потому что был рабом и обязан был умереть на веслах в служении византийскому императору.

Пятьдесят гребцов занимали нижний ярус, по человеку на весло. Сто других гребцов находились на втором ярусе – одно весло на двоих.

Вместе с Дранко Алеша попал на нижнюю палубу. Затхлый полутемный трюм, озлобленные рабы на веслах, запах немытых тел и неволи. Это было чистилище, за которым начинался ад.

Алеше досталась узкая деревянная скамейка. Здесь он должен был находиться и днем, и ночью. Наверх можно было выходить только под охраной, и то в определенное время.

Его приятеля усадили на соседнюю скамью, приковали цепью к толстой деревянной балке посреди прохода.

– Снова мы вместе, – улыбнулся через силу Дранко.

– Здесь вы и подохнете! – осклабился здоровенный детина, чье место находилось позади.

– Ты уже сколько здесь находишься? – вежливо спросил его Дранко.

– А ты кто такой, чтоб меня спрашивать? – поднимаясь во весь рост, рыкнул на него детина.

Он явно искал ссоры. Дранко это понял, но на попятную не пошел. Также вытянулся во весь рост. Было слышно, как бряцают звенья цепи.

– Друг, мне совсем не нравится, как ты себя ведешь! – угрожающе проговорил он.

– Кабан лесной тебе друг!

Кто-то из невольников хлипко засмеялся, основная же масса хранила молчание. Видимо, задира не пользовался здесь большим уважением.

– Плохо ты себя ведешь, – осуждающе покачал головой Дранко.

– Может, ты меня еще и уму-разуму поучишь?

– Да не мешало бы.

– Что ж, тогда пойдем поговорим!

Детина подал знак надсмотрщику, тот одобрительно улыбнулся и поднялся наверх. Спустя какое-то время спустился с двумя пехотинцами. Дранко и задиру сняли с цепи, вывели на верхнюю палубу.

– Куда их повели? – спросил Алеша.

Среди невольников было много арабов, сирийцев, греков, армян. Но нашелся и славянин, серб из Дубровника. Он-то и объяснил Алеше, что у ромеев забава такая, смотреть, как невольники бьются друг с другом смертным боем. Норманн Грег первый боец среди гребцов. За победу он получает большой кусок мяса и кубок крепкого вина.

Скоро с верхней палубы послышался шум. Это Дранко и Грег сошлись в кулачном бою. Ромеи громко орали и топали ногами.

Бой длился недолго. И закончился победой норманна. Избитого в кровь Дранко принесли в трюм, бросили в проход между скамьями. Довольный Грег вернулся с куском вареного мяса и кубком вина. Ел и пил он в гордом одиночестве.