Три дня любви

После удара о журнальный столик, на моём подбородке красовался огромный синяк, глаза были опухшими от слёз и бессонницы, руки тоже все в синяках, да ещё и болят от моей вчерашней драки с дверью. Да и вообще, я просто не находила ничего общего с собой, которую помнила, и с той, что смотрела на меня сейчас из отражения. Возможно, я всё же, в какой-то степени, умерла вчера.

Отец так и не вернулся, и я могла только теряться в догадках, к чему они в итоге пришли в разговоре с Андреем. Зато приехала Ольга, и потом они с мамой потратили почти час, чтобы выломать замок из моей двери и освободить меня из плена. Плевать, что это может разозлить отца — вряд ли случится что-то ещё хуже. К тому же, с ним мы всё равно уже никогда не будем прежней семьёй, да и, если честно, после того, как он поднял на меня руку, мне уже было плевать на его мнение. Как говорится: горит сарай — гори и хата.

— Господи-Боже! — воскликнула Ольга, когда увидела меня. — Что у вас тут вчера произошло?!

Заплаканная мама шмыгнула носом и решила оставить нас наедине, сославшись на приготовление хоть какой-нибудь еды. На самом деле, мама, скорее всего, просто не хочет заново переживать это всё, когда я начну рассказывать. Да и я не хочу, но лучше раз и навсегда закрыть эту тему, подруга ведь не отстанет, и больше никогда не вспоминать об этом. И я рассказала. Всё, о чём Оля ещё не знала, не вдаваясь только в подробности о "деле Попова" и о том, что между нами с Ромой было в райском месте. Как бы сейчас ни было больно, тогда, с ним, я была счастлива, и это воспоминание я обязательно сберегу.

— Вот и всё, больше мы к этой теме не возвращаемся, — предупредила я подругу, закончив пересказ вчерашних событий.

— Да, Вишенка…, — вздохнула она. — Но… нет, я поняла — не возвращаемся, но… как же Алиев? С ним-то что? Ведь вчерашний скандал — это же просто на эмоциях. У вас же всё только начиналось!

Я сглотнула очередной ком в горле, вспоминая, что мы вчера друг другу наговорили.

— И уже закончилось. Мы попрощались, всё. Пусть и на эмоциях, как ты говоришь. Ничего не может быть, не судьба, ты же видишь. Все видят. Каким бы чувство ни было — оно не смогло бы долго существовать при таких обстоятельствах. А мы сломались на первой же неприятности. Точнее сказать, неприятностью было всё, что у меня связано с ним, а у него — со мной, за исключением лишь некоторых моментов. Мы изначально не должны были общаться, — говорила я, ощущая, будто сама себя в этом пытаюсь убедить.

Возможно, так и было.

Судя по всему, мои слова не убедили и Ольгу. Она с сомнением приподняла одну бровь и надула губы:

— Сама-то веришь в то, что говоришь?

Я сглотнула снова.

— Да плевать, во что я верю! Он в армию уйдёт, у нас будет целый год, чтобы обо всём забыть. К тому же, не факт, что, когда он вернётся — я буду ещё здесь. Да я теперь вообще ни в чём не уверена, я не знаю, где проснусь завтра! Что стоит отцу просто собрать нас и свалить в неизвестном направлении, чтобы у меня соблазна не было больше?! — я на секунду замолчала, не желая признавать следующую мысль. — Если он ещё сам куда-нибудь не уехал, без нас.

Да, мои отношения с отцом уже прежними не будут, но из-за меня пострадала и мама, и я не хочу, чтобы она рассталась с мужем даже не по своей вине. Как бы она не считала, что виновата она.

— Вернётся. Остынет и приедет, — попыталась подбодрить меня Ольга.

— Даже не знаю, — вздохнула я. — Видела бы ты его вчера…. С его-то стороны всё действительно выглядит прямо совсем печально: жена предала, рассказав его тайну, дочь тоже — сначала подставила его слова перед людьми под сомнение, а потом ещё и спуталась с сыном врага.

— Так вот, о сыне врага, — тоже вздохнула подруга, наплевав на мои просьбы больше не говорить о Роме.

— Чего ты привязалась?! — разозлилась я. — Сказала же, всё забудется!

— Он сегодня моему Димке звонил, — сглотнула Ольга, смотря на меня с опаской. — Завтра проводы у него… позвал нас.

— Уже завтра, значит, — моя злость мигом прошла, захотелось снова плакать.

Да, я пыталась убедить и себя и Ольгу, что так будет лучше, если он уйдёт в армию, но не думала, что это случится прямо завтра. Быстро старший Алиев всё решил! Наверное, в глубине души я ещё давала нам шанс, и теперь поняла, что не готова его отпустить! Но завтра этот шанс растворится совсем, раз и навсегда. Целый год… это нереально долго, да и я ведь действительно даже не знаю, где буду я.

— Вишенка…, — видя в моих глазах слёзы, тяжело вздохнула подруга. — И ты говоришь, что всё забудется? Хочешь, я передам ему что-нибудь от тебя?

— Что, Оля?! — всё же разревелась я.

Подруга бросилась меня обнимать.

— Не плачь…. Ну… не знаю, что-нибудь скажу.

— Мы попрощались вчера, всё! Я ему столько всего сказала! И если, как ты говоришь, мой отец остынет и вернётся, то нам с Ромой уж точно не быть вместе, и это я ещё даже не знаю, что думает по этому поводу его отец! Не зря же его так оперативно отправляют от меня подальше! И мне нет восемнадцати, я не могу сейчас сама за себя решать! Да я завишу от отца, у меня же ничего нет! Кто меня на работу возьмёт прямо сейчас, если папа меня из дома выгонит? А он выгонит, если я опять…. И потом, целый год! Да мы вместе-то были всего три дня, если посчитать! — обливаясь слезами, говорила я.

— Но, может, вам стоит хотя бы поговорить спокойно?

— Как?!

— Отца ведь твоего нет! И если он и завтра не приедет, то ты можешь…

— Хватит, Оля! — перебила я. — Не дави на рану.

— Хорошо, прости, — снова вздохнула она.

Подруга пробыла у меня до самого вечера, а отец, как и ожидалось, так и не объявился. Утром мама ещё пыталась ему дозвониться, а теперь уже отчаялась — просто тяжело вздыхала и ждала, бросая грустный взгляд то на свой телефон, то на входную дверь. Я свой телефон тоже нашла, поэтому подруга домой поехала со спокойной душой, что в случае чего сможет со мной связаться. И так же Ольга, уезжая, обмолвилась, что провожать Рому в армию завтра будут у него дома, небольшим кругом людей. Это был намёк, чтобы я тоже пришла, конечно. Только душу мне опять разбередила, ведь мы обе понимали, что уж мне в доме Алиевых точно не обрадуются.

Этой ночью мне даже удалось немного поспать, но проснулась я всё равно в разбитом состоянии. Сегодня он уедет на целый год, я даже позвонить ему больше не смогу. Хотя… после всего, что мы друг другу наговорили, вряд ли бы Рома взял трубку, а я решилась бы позвонить.

Отец не вернулся и сегодня, и мама отчаивалась всё больше, поэтому мы весь день пытались отвлечься наведением в доме порядка, ведь после их ссоры тут было всё вверх дном. И вот, за ужином, мама громко вздохнула, о чём-то явно раздумывая, а потом, осторожно глядя на меня, поинтересовалась:

— Не пойдёшь?

В сердце ёкнуло.

— Куда?

— К нему.

— Мама, кто меня там ждёт?! — с горечью воскликнула я, умоляя себя вновь не разреветься.

Боже, я устала плакать!

— Думаю, он ждёт.

— Ты предлагаешь мне пойти в дом Андрея Алиева, ты в своём уме?!

— Я просто не хочу, чтобы ты совершила те же ошибки, что и я, — шмыгнула она носом.

— В смысле? — не поняла я.

— Ты любишь его, Каролина? Рому.

Я сглотнула, не зная, что ответить, и совсем не ожидая такого разговора от мамы. Она что, подталкивает меня к этому парню?! Ладно бы, любой другой, но Алиев….

— Мам, целый год впереди, остынем, — ушла я от ответа.

— Вот именно, всего лишь год. Поговорить сейчас, и потом подождать, всего-то.

— Ты жалеешь, что рассталась с Андреем? — напрямую спросила я, упираясь взглядом прямо в маму и следя за её реакцией.

Ведь все её слова именно об этом и кричат. В маминых глазах мелькнула грусть.

— Уже нет, я люблю твоего отца, я точно это знаю.

— Вы ведь встречались? Уже тогда, когда оба были женаты?

Мама сглотнула, очевидно, не очень желая мне в этом признаваться.