Три дороги на двоих

— Идём. — Убедившись в том, что путь расчищен, протягивает ко мне руку Борис.

— Не хочу я никуда идти! — Едва успеваю увернуться от загребущих пальцев. — Уже поздно, меня родители ждут!

— Значит, так, да? — Он скрещивает руки на груди, наблюдая за моими попытками пройти мимо него. А поскольку стоим мы практически у стены, а позади нас вся честная компания, то шансов проскочить у меня, естественно, нет.

— Вам что-то не нравится? — начинаю всерьёз сомневаться в наличии возможностей его переубедить, и от этого в душе рождается паника. А она у меня всегда компенсируется раздражением. — То, что я не хочу никаких «развлечений»? Или вы решили добиваться своего любыми средствами? Тогда вам придётся тащить меня силой, потому что никуда я не пойду!

Сердито плюхаюсь на скамейку и зажмуриваюсь.

Всё, высказалась, стресс сняла.

— Не собираюсь я тебя никуда тащить. — Борис приземляется рядом. Чувствую ладонь, которая гладит меня по волосам. — Успокойся.

Вздрагиваю от неожиданности, однако от движения в сторону удерживаюсь.

Снова он это делает! Который раз уже. Чего добивается?

Осторожно открываю глаза, покосившись на нервирующую часть тела сидящего рядом субъекта. Намёк он понимает правильно и руку убирает.

— Надеюсь, против того, чтобы вернуться в номер, у тебя возражений нет? — улыбается эта зараза.

А какие могут быть возражения? Я только и мечтаю, как бы оказаться от него подальше, потому что подобных опытов не ждала. Психолог! Вопрос только в том, что же конкретно он пытается диагностировать?

***

На завтрак мы спускаемся одними из первых. Отец почему-то разбудил нас с мамой ни свет ни заря и заставил быстро собраться. Объяснять ничего не стал, только загадочно усмехнулся. Значит, есть какие-то планы.

Но жутко странные планы! Торопил, торопил, а теперь ест, наверное, уже минут сорок. Медленно, неторопливо, и нам всё время предлагает взять что-нибудь ещё. Не понимаю!

А вот теперь — понимаю! Подошедший Борис едва только заикается о том, чтобы я составила ему компанию, как отец, мотивируя тем, что завтрак мы ещё не закончили, предлагает ему присоединиться к нам. Хитро!

Видимо, родителю надоела игра в кошки-мышки и он перешёл в наступление. К тому же настолько эффективное, что мужчине ничего не остаётся, кроме как послушно сеть за наш столик и... И начинаются расспросы.

Ловлю недоумевающий взгляд карих глаз и выразительно пожимаю плечами. Я ведь предупреждала!

Оказавшись в безвыходном положении, Борис начинает отвечать. С интересом прислушиваюсь к тому, что именно этот загадочный тип решил сказать моим родителям, и главное, пытаюсь понять, что из этого правда, а что выдумка. Он, кстати, ведёт себя вполне естественно и непринуждённо, говорит коротко и по существу. Ни жесты, ни интонация, ни взгляд не дают повода усомниться в его честности. Ну надо же — так играть! Любой актёр бы обзавидовался.

Вопрос о его родителях был нивелирован ответом, что их давно уже нет, так что мои предки тут же тактично перестали развивать неприятную тему. Предмет моего патологического интереса — профессия, в его версии оказалась вполне нормальной. Не совсем обычной, конечно, но ничего из ряда вон. Капитан. Исследовательского судна. Плавает в экспедициях, а сейчас в отпуске.

Ха-ха-ха. Правды он не сказал. Насчёт своих родителей, не знаю, а вот о профессии точно солгал.

Впрочем, мои предки таким признанием остались довольны. По крайней мере, у меня однозначное впечатление сложилось, что папа Бориса зауважал. Ну, ещё бы — тридцать пять лет, и уже капитан. Так-так, не поняла? Тридцать пять?!! Да ему ни при каком раскладе нельзя дать столько!

Опять лжёт? А смысл? Ну работа, это понятно, но зачем возраст завышать? А если правда, то получается, что эта особь старше меня на пятнадцать лет. Ёлки зелёные, да я себя рядом с ним совсем ребенком начинаю чувствовать!

Моей маме такой вариант тоже не нравится. Энтузиазм в голубых глазах резко увядает, и дальше она кисло поглядывает то на меня, то на Бориса. Интересно, что её не устроило? Возраст? Или профессия? Или и то и другое?

К счастью, ест мужчина быстро, да и у отца на тарелке уже не остаётся ничего, что позволило бы продолжить беседу.

— Если вы не возражаете, то я хотел бы отвезти Веронику в море, мне друг обещал погружение с аквалангами, — уже на выходе из ресторана неожиданно заявляет Борис. — Не беспокойтесь, с ней всё будет в порядке, — немедленно добавляет, увидев, как дёрнулся мой отец. — Обещаю, мы к обеду вернёмся.

Ух ты! Я же так об этом мечтала! Только родители упорно не желали меня отпускать, потому как сами относятся к сему процессу весьма недоверчиво. Вот только если это новый эксперимент, то, уверена, ничего приятного меня не ждёт. Однако хочется верить в хорошее!

Н-да, наверное, я всё-таки излишне доверчивая, потому что, получив разрешение, едва ли не вприпрыжку отправляюсь получать порцию... чего? Не то удовольствий, не то разочарований. Время покажет.

Идём мы в несколько ином направлении, чем привычный маршрут на пляж. Обогнув здание отеля, попадаем на дорогу, по которой обычно уходят экскурсионные автобусы. Минут пять топаем вдоль колючих зарослей, пока впереди не появляется невысокое сооружение, весьма простенькой конструкции, типа «сарай каменный, обыкновенный».

— Ну что ж вы так долго? — С упрёком смотрят на нас зелёные глаза длинноволосого блондина, вышедшего навстречу.

— А им на нас наплевать, — недовольно фыркает уже знакомая мне брюнеточка за его спиной.

— Рита! Ты опять за своё! — Мужчина немедленно разворачивается к ней, да так резко, что светлые волосы, собранные в хвост, взметываются вверх. — А я предупреждал!

Брюнетка получает основательный шлепок по мягкому месту, пронзительно взвизгивает и мгновенно исчезает за корпусом чёрной машины.

— Ну, Роман! — высовывается из-за капота темноволосая голова. — Я тебе это припомню!

Вздохнув, блондин открывает заднюю дверцу и огибает авто.

— И чего ждём? — бросает нам, забираясь на водительское сиденье. — Забирайтесь, время идёт!

Со мной Борис не сел, предпочёл место впереди, так что я с любопытством разглядываю демонстративно-сердитое лицо девушки, сидящей рядом. Первое время она делает вид, что страшно злится, но постепенно черты смягчаются, особенно когда Роман начинает весьма красочно расписывать ожидающие нас приключения.