Три грани круга

Мужчину спеленали и уволокли, чтобы засунуть в капсулу переноса. Я поинтересовалась куда его увезут на что мне ответили, что в Службе Порядка есть прекрасные мастера своего дела, которые с удовольствием поговорят с мужчиной. Меня же на месте долго опрашивали по существу дела, я же как добропорядочный член Триалинского общества рассказала все в подробностях о поведении и словах незнакомого лина, за что была удостоена похвалы за бдительность.

Меня даже обещали наградить, правда, я не знала чем, но непременно. Хорошие и правильное поведение в нашем обществе в обязательном порядке было достойно поощрения, дабы служить примером для других.

Я чувствовала себя на седьмом небе от счастья, потому как смогла быть полезной, а моя бдительность сослужила великолепную службу и не дала улизнуть антисоциальному элементу. От собственной значимости я даже увеличилась в росте, и пусть это произошло в собственных глазах, но ведь это не главное.

Домой я возвращалась в приподнятом настроении. Его не мог испортить даже тот факт, что пока происходило дознание на месте недалеко от меня собирали фрагменты изуродованных тел. Как оказалось — темный дождь, внезапно пошедший в определенном квадрате мегаполиса, был мелкими частицами, состоящими из крови, плоти и частей тела несчастных линов, оказавшихся в эпицентре ударной волны, случившейся после разрушения силовых потоков. Теракты были налицо. В результате запрещенной под угрозой распыления деятельности пострадали пятеро линов, а еще семеро получили повреждения различной степени тяжести. Но о них переживать не стоило — государство обязательно позаботится о тех, чей жизненный индекс больше половины. Слава триединому — линов, у которых жизненный индекс меньше четверти не оказалось, а иначе они бы последовали за погибшими. Выхаживать бесполезных членов общества нерационально. Наше государство самое гуманное в мире. Оно всегда поступает в интересах большинства.

* * *

— Ревекка, привет, — поприветствовал меня взлохмаченный Сейм, отрываясь от микровизора. — Ты же сегодня не должна была появиться на работе. У тебя же отгул.

— Скажи сразу, что ты просто не желаешь меня видеть, — поджала я губы.

— Вот на пустом месте взяла и обиделась, — разочарованно произнес парень.

— Обиженных в колонии отправляют, а мне всего лишь неприятно, — спрашивается, и зачем я поперлась на работу, если имела моральное право остаться дома?

Несомненно, я знала ответ. Мне хотелось чувствовать себя кому-то нужной, востребованной, а не оторванной от общества песчинкой. В последнее время меня посещали мыли о никчемности своего существования. Я с ними боролась, подавляла, но они все чаще и чаще не давали мне спать. Наверное, все же придется поделиться своими думами со штатным психологом компании. Я и так слишком долго скрывала сама от себя очевидное. Правда, мне совершенно не хотелось идти на прием к худой и сморщенной словно флик илине Дукт. Ее глазки-буравчики прошивали насквозь, заставляя переворачиваться все мои внутренности при каждой нашей с ней встречей.

Мне при каждой встрече казалось, что она не живая, а вместо нее олиненный дроид. И несколько раз меня посещало желание воткнуть в нее скальпель куда-нибудь пониже уха, чтобы посмотреть, а не блеснет ли синтетический металл под слоем кожи.

Подобные мысли были сами по себе крамольными и гнались мною в дальний угол сознания. Но иногда, когда сил сдерживаться не было, приходилось оставаться наедине с собой и тогда…

— Какая у тебя тонкая натура, — буркнул Сейм, тут же забывая обо всем на свете, склоняясь над окуляром микровизора. Он становился фанатиком, когда дело касалось скрещивания его любимых подопытных растений. Его мечтой было вывести растительного симбионта, который бы жил на организме высшего порядка, то есть линах. Мало этого, требовалось, чтобы организм — хозяин жил за счет веществ вырабатываемых растением, а само растение потребляло и использовало в своей жизнедеятельности отходы линов. Своего рода растительный вечный двигатель или около того. Тогда бы лины могли смело отправляться в дальние путешествия, не опасаясь за конечность провианта. Но пока работа по выведению подобных организмов была на начальной стадии.

— Вот еще, — я вспыхнула. — Я психологически очень устойчива. У меня и заключение есть от илины Дукт.

— Отлично. Отлично, Ревекка. Я не возражаю, раз сама илина, великий мозгокопатель, выдала тебе индульгенцию, — отреагировал парень. Было удивительно, что он не потерял нить разговора, что зачастую с ним происходило. — Скажи лучше — как прошло посещение Службы Репродукции? Тебя можно поздравить?

— С чем? — я до сих пор находилась в собственных думах и не в полной мере следила за разговором.

— Скорее с кем. Кто они? Блондины? Брюнеты? Русые? Или как я, рыженькие? Насколько опытны в этих вопросах? Какие по счету триа для каждого? Есть ли у них положительные исходы? — Сейм буквально засыпал меня вопросами. Чем больше он спрашивал, тем больше становились мои глаза от удивления.

— Э, стоп. Стоп! — воскликнула я поднимая обе руки вверх. — Откуда я знаю?

— Ну как ты откуда знаешь? Неужели тебе не показали и не дали выбрать кандидатов? — уточнил у меня Сейм.

— О каком выборе ты говоришь? Разве в этом деле может быть выбор? Я же не могу знать о чем думает этот супер-пупер умный интеллект? Это же серьезная работа по подбору триа. Должны быть просчитаны сотни триллионов комбинаций. Это же нереально произвести за столь короткое время.

— Да ладно тебе, — махнул на меня рукой Сейм. — Неужели ты во все это веришь?

— Ты о чем?

— В идеальный подбор триа?

— Конечно. Наше общество должно состоять из здоровых и жизнеспособных индивидов, а для этого в первую очередь здоровьем должны обладать зародыши и для этого и создаются идеальные условия. Только так наш вид не скатится в бездну угасания.

— Ревекка, это пережитки прошлого.

— Что именно?

— Нельзя отдавать в чужие руки контроль над собственной жизнью настолько сильно. Как ты не понимаешь?

— Это ты не понимаешь, — воскликнула я в ответ. — Только строгое соблюдение правил избавит наш мир от хаоса, а то, о чем говоришь ты приведет к анархии.

У меня перед глазами всплывали строчки из учебников, где повествовалось о тяжелых временах для нашего общества, когда каждый был вправе самостоятельно избирать свою судьбу. И к чему это привело? К беспорядочным связям. Болезням. И итогом всему стала катастрофа вселенского масштаба для линов. Неужели я бы желала повторения всего этого? Несомненно, нет. Об этом я развернуто поведала Сейму, взирающему на меня как на диковинную зверушку. Может быть у меня рожки появились? Нечаянно провела по голове, дабы убедиться в отсутствии повышенного содержания солей в организме.

А потом странная мысль посетила меня, будто парень недоволен строем, в котором вынужден жить. Мне по этому поводу захотелось с кем-нибудь поговорить.

— Довольно. Довольно. Хватит, Ревекка, — запротестовал Сейм, когда я вкратце постаралась изложить главную доктрину проповедуемую на уроках позволяющих найти свое место в обществе.

— Я еще не закончила.

— Я сыт, — рыжий провел ребром ладони по шее, показывая насколько ему хватило моих увещеваний. — Я все понял.

— Нет. Ты должен до конца проникнуться, а не только получить поверхностные знания, которые в твоем случае хромают на обе ноги.

— Ревекка, ты меня в гроб загонишь. Тебе меня не жаль? — микровизор был забыт Сеймом, все внимание мужчины было сосредоточено на мне.

— Ты не можешь быть таким несознательным. Я просто обязана сделать из тебя достойного члена нашего общества. Это мой гражданский долг, — торжественно вещала я, собираясь взвалить на себя непосильную ношу по просвещению неграмотного элемента.

— Мужика тебе, Ревекка, не хватает. Вот что. А лучше сразу двух. И чтобы драли тебя как ту несчастную животину из детской архаичной сказки. А то совсем от умных мыслей одурела.