Три капли на стакан воды

Я невесело улыбнулась. Несмотря на исчезающе малое число блондинок, краситься в светлый мало кому приходило в голову. В народной памяти еще не стерлись времена, когда за такой цвет волос вполне могли убить...

– Вам позарез нужна травница, - безмятежно (настой действовал!) ответила я.
– Потому что ваши медики годны только лечить понос и резать трупы.

В полиции такие, как я, не работали - неблагонадежные. И это правда. Зато очень, очень полезные.

– Фу, как грубо, мисс Вудс!
– поморщился лейтенант.
– Хотя я и понимаю вашу обиду.

– Обиду?

– переспросила я и усмехнулась.
– Ну что вы, мистер Эллиот, какие могут быть обиды? Хоть и с опозданием, но вы все же осознали, что вместе с водой выплеснули и ребенка.

Темные угли его глаз словно подернулись пеплом от усталости. Похоже, что полицейский держался из последних сил.

Лейтенанту тут несладко. И он, похоже, не так уж уверен в моей непричастности - продолжает меня проверять.

И почему бы ему не отволочь меня в старую каменную башню полицейского участка? Не хотел настраивать против себя или все же надеялся что-то здесь найти?

Он на мгновение смежил веки и сдался:

– Давайте отложим исторические диспуты на потом. Что вы можете рассказать об отравлении мистера Мастерса?

– Мистера Мастерса?
– переспросила я, хотя догадаться было несложно.

Но я упрямо играла по правилам. И так столько ошибок наделала!

Лейтенант поморщился.

– Потерпевшего. При нем были документы.

– Я уже вам сказала. Скорее всего, черноголовник. Принят за два-три часа до смерти.

– Уже лучше, - одобрил Эллиот.
– А подробности? Это порошок? Настойка? Таблетки? Какой вкус, цвет и запах? Могло ли это быть самоубийство?

– Проще всего ответить на последний вопрос, - усмехнулась я. Настойка валерианы, пустырника и мяты (и еще десятка менее невинных ингредиентов) сделала меня спокойной, как слон.
– Вряд ли это самоубийство.

– Почему вы так уверены?
– он заинтересованно склонил голову набок.

Под темными глазами пролегли глубокие тени, и я не выдержала.

Что там церковники благословенных говорят о всепрощении? В общем, я отмерила три капли из крошечного фиала и разбавила простой кипяченой водой.

– Пейте!
– велела я, сунув ему в руки стакан.
– Не отравлю. Это на время снимет усталость.

Он хмыкнул - и махом проглотил горькую жидкость.

Сморщился и напомнил:

– Так что вы говорили о самоубийстве?

Зато на его высоких скулах почти сразу появился здоровый румянец, а глаза заблестели.

Я полюбовалась делом рук своих и сдалась:

– Считается, что черноголовник убивает насовсем. Полностью, понимаете?

Лейтенант застыл и побледнел.

– Убивает душу?

– Да, - тихо проронила я.

Уже понимая, что теперь он не отцепится.

Смерть души - самое страшное, что может случиться с благословенными. Они верят в перерождение, в бесконечное колесо жизни. Не верилось, что этот Мастерс мог добровольно пойти на такое.

– Проверим, - пообещал Эллиот.
– А нечаянно? Можно его принять по ошибке? Может, потерпевший вообще не знал, что это такое. Перепутал таблетку или взял не ту микстуру.

– Нет, - покачала головой я и потерла лоб, - это запрещенное зелье. Очень горькое и противное. Маслянистое такое. Предупреждая вопросы - у меня его нет. Здесь, - я обвела рукой стеллажи, шкафы с множеством выдвижных ящиков и застекленные витрины, - только обычные травы, без капли магии.

Эллиот смотрел на меня так пристально, что хотелось отвернуться. Но я пересилила себя и ответила прямым взглядом.

– Насколько трудно добыть этот яд?
– отрывисто спросил он.
– И кому о нем вообще известно?

Я призналась нехотя:

– Добыть довольно легко. В лесах севернее Брайна такого добра хоть коси. Другой вопрос, что смертельно опасным его делает магия...
– и добавила чуть слышно: - Наша магия.

Когда-то с его помощью лесные ведьмы убивали пленных.

Лейтенант обжег меня взглядом.

– Значит, мы ищем травницу?

– Не обязательно!
– возразила я, сжав руки так сильно, что ногти вонзились в ладонь.
– Черноголовник можно купить. Были бы деньги, - подумала и уточнила: - Большие деньги.

Эллиот в раздумье побарабанил пальцами по стойке.

– Значит, не случайность и не самоубийство... Жаль.

Я молчала.

А лейтенант вдруг перебросил ноги через прилавок, спрыгнул рядом со мной и стиснул мое плечо.

– Вы так и не сказали, мисс Эллиот, чего хотел от вас Мастерс?

– Да откуда я знаю?!
– рассердилась я, с трудом сдерживаясь, чтобы не стряхнуть его руку.
– Он и сказать толком ничего не успел. Вошел, попросил леденцы от кашля. А потом крикнул что-то про ведьму и упал!

– И вам ничего не показалось странным?

Лейтенант стоял так близко, что от его дыхания колыхались выбившиеся из моей прически волоски.

Нервировало, как легко и естественно Эллиот меня касался. Лишнего себе не позволял, но...

Хотя, может, это как-то усиливает его способности?

Я пожала плечами.

– Я не так часто встречаюсь с благословенными, чтобы хорошо в них разбираться!
– я судорожно перевела дыхание и зажмурилась.
– Простите. Я просто очень его испугалась.

– Чего вы испугались, мисс Вудс?
– очень тихо спросил лейтенант, и я быстро на него посмотрела.

Фыркнула и сказала устало:

– А вы сами не понимаете? Ему нечего было здесь делать. За простым средством от кашля он мог отправить слугу. А тут... вечер, я одна и...

Я не договорила.

Лейтенант не дурак, сам все поймет. Благословенным многое сходило с рук, а если жертва еще и светловолосая... Всегда ведь можно сказать, что я сама на него набросилась!

К его чести, Эллиот не стал переспрашивать, не я ли отравила Мастерса.

А ведь как ловко все выпытал!

Он вдруг осторожно погладил мое плечо.

– Тихо, тихо. Все уже прошло. Он вас не обидит.

Я вскинула на него глаза. Он успокаивал меня, как успокаивают нервную лошадь.

– Спасибо!
– язвительно ответила я.
– А вы? Тоже не обидите?