Три короны для Мертвой Киирис

— Да, мой император.

В отличие от зала для советов, здесь все кричало о роскоши. Живописные картины природы плотными рядами украшали одну из стены, на другой красовалось тканое шелковое полотно, изображающее сцену застолья богов, на третьей, в причудливых, вмурованных прямо в стену горшках, цвели невообразимой красоты растения. Выполненная из темной породы дерева мебель казалась одновременно и простой, и изящной.

И здесь же, на полу около камина, валялись два огромных фира [20] . Увидев хозяина, псы бросились ему навстречу, радостно виляя тяжелыми хвостами. На всякий случай Киирис не стала подходить ближе, с опаской поглядывая на тяжелые клыкастые морды. В книгах писали, что фиры запросто перекусывают людей надвое, и теперь Киирис понимала, почему.

20

Фир — порода собак. Отличаются большой выносливостью и крупным размером.

— Ты боишься собак? — насмешливо поинтересовался Дэйн, как мальчишка, забавляясь со своими любимцами, щедро поглаживая их по покрытым блестящей шкурой бокам.

— Я не боюсь собак, мой император, но это — не собаки. Это чудовища.

— Брось, мейритина, тебе ли бояться фиров! — На этот раз Дэйн от всей души расхохотался. — Они же тоже, в некотором смысле, потомки богов. Иди сюда, они должны тебя понюхать.

«Боги, дайте мне силы», — мысленно попросила она и осторожно встала около Дэйна. У Наследника костей под кроватью жила сотворенная теургией бестия, у императора были личные четвероногие убийцы. Интересно, что за «домашний любимец» у Рунна?

На незнакомку фиры отреагировали, ожидаемо, настороженно. Обошли несколько раз, принюхиваясь и присматриваясь, при этом в красных глаза псов не было и намека на дружелюбие. Одно лишь желание получить от хозяина команду и атаковать незнакомку. Киирис приказала себе не дергаться и выдержала испытание до конца.

— Ты молодец, — похвалил Дэйн. — У суки есть щенки, после обеда выберешь одного.

— Мне не нужен щенок, мой император.

— Нет, Киирис тебе нужен щенок фира, — отрезал Дэйн. — Женщины никогда не пренебрегают моими подарками. Уверена, что хочешь стать первой?

— Нет, мой император. Я с радостью подчиняюсь твоей воле.

— Проклятье, женщина, ты вообще умеешь радоваться?

Император молча указал на место за столом, а сам сел напротив. К счастью, не считая рабыни самой Киирис, в зале были лишь они с Дэйном. Слуги по одному появлялись в дверях, ставили блюда — и уходили, уступая место следующим. Прошло несколько минут, а стол ломился от еды. Дэйн жестом отослал виночерпия, и сам разлил вино в два кубка. А потом занял свое место — и тут же уткнулся носом в одну из бумаг, которые большой неаккуратной кипой лежали на приставном столике рядом. К еде Дэйн даже не прикоснулся.

— Могу я… помочь моему императору? — рискнула предложить Киирис. Правила поведения запрещали рас’маа’ре начинать есть, пока тарелка хозяина пуста.

— Можешь не ждать меня, — отмахнулся Дэйн. — И я не помню, чтобы разрешал тебе отвлекать меня разговорами.

Больше Киирис не стала рисковать и закрыла рот на замок. А открывала его только, чтобы полакомиться очередным кулинарным шедевром императорского повара. Кем бы ни был этот человек, талант к превращению простых продуктов в настоящие изыски был заложен в нем богами. Как иначе объяснить, что из простых продуктов он умудрился приготовить настоящую пищу богов? Киирис наслаждалась тишиной, покоем, вкусной пищей и, как ни странно, чувством защищенности. Дэйн столько раз угрожал свернуть ей шею, что она сама бы не назвала себя умной, полагая, что рядом с ним ей не о чем беспокоится. Тем не менее, эти чувства были настоящими, и она не видела смысла от них отпираться, будь они хоть трижды продиктованы глупостью и наивностью.

На десерт подали… королеву-мать.

Мейритине стоило усилий сдержать стон разочарования, когда Бергата молча уселась за стол по правую руку от сына, самым очевидным образом игнорируя его гостью. Несколько мину женщина придирчиво изучала содержимое блюд, порывалась взять то одно, то другое, но в конечном счете так ничего и не выбрала. Зато щедро налила себе полный кубок вина, и осушила его на добрую половину парой жадных глотков. За все это время Дэйн ограничился одним коротким «Главное, не мешай мне» и продолжал изучать бумаги. На некоторых он что-то писал, делал пометки размашистым почерком, другие просто комкал и без сожаления бросал на стол.

— Ты уже решил, какие торжества нужно устроить, чтобы встретить твою будущую жену с соответствующим ее положению размахом? — спросила Бергата, как бы невзначай заглядывая в пергамент, который Дэйн только что снял с заметно уменьшившейся стопки. — Я, если помнишь, предлагала свою помощь, но…

— … но я отказался от нее, — перебил и закончил за мать император. — Уверяю, королева, я не страдаю старческим слабоумием. Нет необходимости ежедневно напоминать мне о твоей дурацкой выходке. Хотя, если желаешь продолжить разговор, я, пожалуй, начну склоняться к мысли, что пара месяцев в Башне плача научат тебя смирению куда больше, чем мое сыновье терпение.

— Я забочусь о будущем империи.

— В данный момент меня куда больше интересует ее настоящее, королева. Я сегодня собственноручно перерезал глотку Набишу. — Дэйн, наконец, поднял взгляд над бумагой и очень пристально заглянул матери в глаза. Киирис не сомневалась, что нарочитая многозначительность — совсем не случайная приправа к такой простой фразе. — Надеюсь, ты огорчена?

Со стремительностью молнии эмоции мелькали на лице королевы-матери, сменяя друг друга бесконечным потоком. Боль, разочарование, обида, злость, паника, страх… Мейритина многое бы отдала за то, чтобы поймать хоть малую их часть и спрятать в свою пока еще не существующую сокровищницу. Вряд ли судьба будет часто расщедриваться на подобные подарки.

— Только за то, что он был… близок мне? — сиплым голосом осведомилась Бергата, и в ожидании ответа, залпом допила остатки вина. Кубок в ее пальцах заметно подрагивал.

— Близок тебе? Думаешь, мне есть дело до того, кто и когда греет тебе койку? Я уже привык, что за королевой-матерью закрепилась репутация слабой на передок женищины, и пришел к выводу, что больше пальцем об палец не ударю, чтобы закрывать рты каждому досужему сплетнику. В конце концов, мы все знаем, что эти слухи — чистая правда. А мне и так есть за что отвечать перед богами, когда придет черед отправляться в загробный мир.

— Ты не смеешь говорить об этом при ней! — Королева яростно припечатала стол пяткой кубка, но тот зашатался, покатился по столу. Палец Бергаты уткнулся в сторону Киирис, а взгляд на сына.

Дэйн спокойно выдержал волну ее возмущения, бросил пергамент на стол и только после этого с видом, будто ничего не происходит, поддел вилкой кусок поджаренного с орехами и финиками окорока. Откусил, смакуя и растягивая удовольствие.

— Я требую, чтобы она убралась отсюда, — продолжала негодовать королева.

— С чего бы вдруг? Киирис — моя гостя за этим столом, я пригласил ее разделить со мной еду и она, в отличие от тебя, не портит аппетит и не досаждает бестолковыми разговорами. Ты же ворвалась без приглашения, рискуя устроить своему императору несварение. Если здесь кому-то не место, так уж точно не Киирис. Кроме того, Бергата, ты забываешь, что до недавнего времени мейритина была твоей гостьей и именно по твоему приглашению она здесь. — Дэйн почесал бровь, и от Киирис не скрылся уголок его скабрезной ухмылки. — На твоем месте, королева, я бы больше тревожился из-за связи с предателем, который сплел вокруг меня самый настоящий сраный заговор. Откуда мне знать, что ты только ноги перед ним расставляла, а не надиктовывала указания к действию. Мы оба знаем, что в подобных шалостях ты была не единожды замечена.