Три короны для Мертвой Киирис

— Я не собираюсь погибать, пташка, — совершенно серьезно, хоть и с улыбкой, сообщил тенерожденный. — И не дам кому бы то ни было причинить тебе вред, даже если ради твоей безопасности придется вырезать не один десяток людей. Как бы не неприятно было это признавать, но, полагаю, подобное справедливо и в отношении моих придурковатых братьев. Пора бы тебе свыкнуться с мыслью, что каждый из нас готов на многое, лишь бы сохранить тебе жизнь. Даже если это не сулит нам ничего хорошего. Дьявол, я с каждым днем все больше склоняюсь к мысли, что это не ты, а мы — твои игрушки. К счастью, в отличие от Дэйна, я ничего не имею против того, чтобы изредка отдавать инициативу в женские руки.

— Это были бы справедливые слова, если бы хоть кто-то из вас поинтересовался, чего же на самом деле хочу я.

— Разве мы не спрашивали? — Он выглядел искренне озадаченным. А потом прищелкнул языком и поторопил рукой своих всадников. — Поговорим об этом после, рас’маа’ра, если у нас останутся силы на разговоры.

Несмотря на то, что густая шапка леса виднелась над горизонтом достаточно отчетливо, дорога заняла еще по меньшей мере несколько часов. К тому времени у Киирис с непривычки онемела задница, а внутренняя сторона бедер горела так, словно она ехала верхом на раскаленной сковороде, а не на покладистой лошади. Оставалось лишь снова и снова мысленно благодарить Рунна за предусмотрительное решение не возвращаться на ночь в замок. Несмотря на то, что после той ночи с Раслером, некромант не спешил осуществлять свою угрозу «попробовать ее», всякий раз, стоило им оказаться в постели, Киирис чувствовала его потребность углубить знакомство. И знала, что какая-то часть ее охотно подчинилась бы этому желанию. Тяжело представить, что было бы, прояви Раслер инициативу сегодня, когда она вряд ли будет способна нормально ходить. И еще более страшно, как поступит Рунн, когда они, наконец, окажутся наедине.

«У императора появится повод снова назвать тебя «опытной» рас’маа’рой, — охотно подсказала Кровожадная. — Вероятно, воспитание не позволяет ему использовать куда более понятное слово «потаскуха».

После подобных замечаний, Киирис мечтала лишь об одном: как бы поскорее отыскать треклятый ошейник и ключ, чтобы раз и навсегда избавиться от тех Скованных, с которыми вынужденно делить собственное тело.

«Только в том случае, дорогая, если кто-то из наших самцов будет столь щедр, что подарит ключ тебе, — напомнила Соблазнительница о том, что мейритина и так знала. — Но, боюсь, они куда более заинтересованы в том, чтобы сделать тебя своей личной неделимой собственностью, а не свободной девчонкой, имеющей право решать, когда и перед кем раздвинуть ноги».

— Нам правда необходимо… ехать прямо туда? — Не веря, что позволила себе обнажить слабость, Киирис кивком указала на витиеватую тропу, убегающую в непроглядную чащу. — Возможно, есть какой-то другой план?

— План? — Рунн от души посмеялся. — Пташка, серьезный и продуманный план у меня есть лишь в том случае, если я собираюсь пробираться ночью в осажденный город и бесшумно неайтрализовать половину мужского населения. Для всех остальных вариантов, есть лишь один план — прийти и всех перерезать до того, как в меня полетит хоть одна стрела.

— Очень… необычно, — только и сказала она, мысленно пожелав себе терпения, а им всем — удачи.

Глава тринадцатая

Чем глубже в лес пробирались всадники, тем холоднее и молчаливее он становился. Если сначала звук копыт разбавляли редкие шорохи спугнутого зверья, то, когда тропа увела их на добрых пару сотен метров, тишина стала невыносимой. Киирис стоило трудов спокойно сидеть в седле и не ерзать от желания повернуть коня обратно. Вряд ли Рунн оценит пусть разумную, но все же трусость. Он никогда не скрывал, что ценит лишь ту ее часть, что знает цену хорошему клинку и способна наподдать ему в поединке, хоть пока что всякий раз победа все равно оставалась за ним.

— Не слишком-то похоже на убежище головорезов, — чтобы как-то разбавить невыносимую тишину, заметила Киирис.

— По-твоему, здесь повсюду должны висеть указатели и предостережения?

— Я лишь хотела сказать, что не понимаю, почему нас до сих пор не перестреляли.

— Потому что, пташка, ни один уважающий себя головорез не станет стрелять в того, кто настолько безрассуден, чтобы лично явиться к нему на порог. Знаешь почему?

У Киирис было несколько догадок, но она смолчала, предлагая Наследнику тени удивить ее своим вариантом.

— Настоящий головорез никогда не откажется от возможности получить выгоду. За нами уже давно наблюдают, пташка, нас взяли на прицел еще до того, как мы переступили порог этой, с позволения сказать, обители. И тот факт, что мы до сих пор не услышали свиста тетивы буквально вопит о заинтересованности. Главарь знает, что в случае чего, одного можно взять в плен и потребовать солидный выкуп. Но этот вариант хлопотный и сулит много проблем. Куда перспективнее для начала выслушать встречное предложение.

Мейритина не могла не признать его правоту, даже если она, как и все, что делал Рунн, была насквозь пропитана безумием и наплевательским отношением к собственной жизни. Впрочем, было кое-что, чем Наследник тени всегда щедро одаривал ее: каждая минута их общения в итоге показывала, как сама Киирис стала одержима жаждой жизни. Жаждой во что бы то ни стало познать так много вещей, сделать множество дел, о которых раньше думала со снисхождением.

— Ну вот, — перебил ее размышления Рунн, когда отряд выехал на явно рукотворного происхождения поляну, в центре которой лежало «гостеприимное» массивное бревно. — Мы на месте. Только хозяин что-то опаздывает.

Киирис собиралась выдохнуть с облегчением, но стоило словам Наследника тени смолкнуть, как откуда-то из-за бревна раздался ворчливый женский голос:

— Хозяйка, дорогуша, а для незваных гостей — Крыса.

«Что за женщина добровольно назовется таким прозвищем?» — размышляла Киирис, наблюдая за тем, как хозяйка голоса медленно появляется из своего укрытия.

Женщина, которой незачем называться Сладким персиком, чтобы компенсировать недостаток подаренного природой обаяния. Женщина, которая может назваться хоть Святым дерьмом, потому что это все равно не затмит ее сумасшедшую, совершенно неправильную и оттого притягательную красоту.

— Ненавижу грызунов, — в ответ на «дорогушу», разоткровенничался Рунн. В отличие от Киирис, на него экзотическая красота собеседницы не произвела никакого впечатления. Или же он снова искусно притворялся. — А так же прочих падальщиков и паразитов, которые промышляют тем, что сунут свои грязные руки в мои карманы.

— Тебе, дорогуша, я бы засунула руки куда глубже. — Желтый взгляд Крысы недвусмысленно ощупал Рунна с ног до головы. — И даже заплатила бы за услуги. Сколько ты стоишь?

Киирис с любопытством наблюдала за их перепалкой, с каждой секундой все четче осознавая, что эти двое ведут себя как старые знакомые. Во всяком случае никто из женщин не позволял себе столь фривольного обращения с непредсказуемым тенерожденным, даже та рыжеволосая южанка из арахана, которую Наследник тени навещал чаще остальных.

— Полагаю, у тебя есть то, на что я готов обменять право воспользоваться своим членом… несколько минут. — В речи Рунна сквозило подчеркнутое пренебрежение, как будто он точно знал, что интимная близость с этой красоткой не принесет ему удовлетворения.

Девушка сделала вид, что размышляет над его словами, рассеянно оседлала бревно — и Киирис почувствовала чей-то невидимый взгляд в затылок, приправленный нацеленным туда же наконечником стрелы. Она сглотнула, соображая, как бы незаметно подать знак Рунну.