Три мгновения

– Почему?
– выкрикнул Гарри, стукнув руками по столу и вглядываясь в бесчувственное, как маска, лицо.
– За что мне это, Драко?..
– долгие, безутешные рыдания. Гарри снова обнимает любимого и шепчет:

– Ты считал меня ангелом... нет, я всего лишь человек, наверное, слишком грешный, если Бог так меня наказывает! Это ты - ангел... Твои волосы...
– провел рукой по светлым прядям, теперь уже не уложенным в прическу, а свободно рассыпавшимся по плечам, - они так сияют, когда на них попадают лучи солнца... Твоя кожа... такая белоснежная, тонкая, ты как будто соткан из света... Твои глаза... они были такими... такими...
– по щекам Гарри снова катятся слезы, когда он поднимает голову и смотрит в застывшие пустые глаза.

– Господи, ЗА ЧТО?..
– слова тонут в рыданиях, очки слетают на пол, а Гарри обнимает колени Драко и прячет свое лицо в тонких белых руках полупризрака.

А виновник его слез неподвижно сидит на кровати, все так же глядя бездушными глазами куда-то вдаль...

* * *

– Ох, тебе бы не понравилось, как я тебя расчесал... Ну прости, я не умею... ДА ПОСМОТРИ ЖЕ ТЫ НА МЕНЯ!
– расческа улетает к окну и со скрежетом проезжает по стеклу, чуть не разбив его.

Светловолосый юноша, стоящий возле большого зеркала, вздрагивает.

– Прости, прости, - со слезами на глазах Гарри бросается к Драко и обнимает его.
– Прости, ты же испугался!..

– Гарри...
– дверь комнаты приоткрывается, и в нее заглядывает Рон.
– Гарри, ну оставь ты его!..
– в голосе друга нет презрения по отношению к тому, что осталось от гордого Малфоя, лишь жалость и боль.

– Драко, милый, не пугайся, это только Рон, - говорит черноволосый мальчик, успокаивающе обнимая за плечи блондина.
– Он сейчас уйдет, и не будет нам мешать.

– Гарри...
– немного испуганно говорит Рон, - нам надо поговорить...

– Ты же видишь, я занят... Драко, а как тебе этот галстук? Я знаю, ты любишь зеленый цвет, я специально выбирал. Нравится?

– Гарри! Оставь его, он же даже не слышит тебя! Он уже не человек!

Поттер резко поворачивается к гриффиндорцу, непроизвольно сжимая руки в кулаки.

– Не смей так говорить! Уходи, я не хочу никого видеть!

Гарри снова оборачивается к светловолосому юноше и, будто ужаснувшись собственной вспышки, шепчет:

– Драко, не бойся, все хорошо, я с тобой! Я никому тебя не отдам!..
– прижимает его к груди так крепко, как только может.

Рон несколько секунд смотрит на них, и исчезает за дверью.

* * *

– Профессор, вы должны что-то сделать!
– Гермиона Грейнджер в который раз пытается добиться от директора хоть какого-то ответа.
– Он сходит с ума, мы не можем этого допустить и просто наблюдать!
– руки девушки дрожат, когда она подносит их к глазам. Рон Уизли обнимает ее, и что-то тихонечко шепчет, видимо, пытаясь утешить.

Альбус оборачивается к ним, не в силах выдержать взгляды пары глаз любимых учеников. Они верят в его могущество, верят, как в Бога, но он - не Бог...

Он не может дать им то, что они просят. Гермиона читает это в его глазах, и тихо говорит:

– Сэр, я понимаю, что это жестоко, но у нас нет другого выхода. Мы должны увести от него... Драко, - видно, с какой болью и напряжением ей удается произнести это имя. Рон кивает: он беспрекословно согласен с мнением подруги.

Альбус молча смотрит на них.

Дети... Если бы все было так просто, то неужели бы он не сделал?.. Но это не так - на Гарри не действует даже Заклятие Памяти.

Слишком крепким было то, что их связывало, слишком... огромным. Это не просто увлечение, или юношеская влюбленность - это было полноценное, невероятно сильное чувство, формировавшееся годами, перетекшее из того, что оба мальчишки принимали за ненависть в настоящую, самую искреннюю и чистую любовь. Когда Альбус сам терял Геллерта, это было так... но в половину менее больно, чем сейчас Гарри.

Директор слишком хорошо знает, чем это закончится, и это чудовищное знание не дает ему дышать. Он видел смерть много раз, но ни разу это не было настолько невыносимо, как сейчас. Когда на твоих глазах тает, плавится, как воск свечи, любимый и почти родной человек... Дамблдор знал, что его сердце не выдержит этого.

Он знал, что во всем виноват только он.

Только он мог разорвать это в самом начале, только он знал второе пророчество о Малфое, предрекавшее Драко «то, что не смерть, но хуже смерти»: адские муки при жизни, сумасшествие и, наконец, гибель Драко как личности - гибель души.

Он приложил все силы, чтобы спасти мальчика, хоть и понимал, что это бесполезно.

Он мог разлучить их в самом начале, но не сделал этого. На что надеялся? Директор давно уже не верил в сказки, но не ожидал, что провидение окажется таким жестоким к этим детям. За что? Неужели только за то, что они слишком сильно любили друг друга?..

...Только он виноват в том, что случилось. И что теперь может сказать этим двоим, которые так ждут ответа?..

* * *

Лучшая ученица Гриффиндора бежала по коридору, схватившись за руку Рона, как утопающий за спасательный круг. Глаза ее сверкали, а в голове уже совершенно точно вырисовывался четкий план действий. Рон пытался возражать чему-то, что она говорила:

– Гермиона, а если это убьет его? Ты же видела, какими глазами он на него смотрит!

– Да, а еще я вижу, что он сходит с ума! Или ты предпочитаешь не замечать этого?!

Гермиона глубоко вздохнула - насколько это было возможно при таком быстром беге - и уже более спокойно продолжала:

– Я уже договорилась с сотрудниками особого отдела больницы Св. Мунго, они заберут его сегодня вечером.

– Гермиона, но даже Дамблдор отказался в этом участвовать!

– Да, - девушка остановилась и упрямо взглянула на друга.
– Но я не могу просто смотреть на это сложа руки! Пойми, Рон, Гарри не оставил нам выбора! И если не это, то уже ничто не спасет его!

– Да, наверное, ты, как всегда, права...
– согласился парень и посмотрел на часы.

– Гермиона, уже вечер. Когда они приедут?

– Вот-вот, - отвечала девушка.
– Нам надо спешить.

* * *

– Любимый, ты веришь мне? Я знаю, что да, ты всегда так говорил. Поверь мне в последний раз, я не сделаю тебе плохо... не хуже, чем нам сейчас. Мы просто пойдем на прогулку.

Тихий шелест одежды. Гарри дрожащими пальцами застегивает пуговицы на белой рубашке светловолосого юноши. Он любил эту рубашку, он помнит.

...А кожа такая холодная, будто дотрагиваешься до змеи. Ну да. Змея - символ Слизерина. Но он не похож на змею, он теплый - внутри. Был. Теперь там пустота.

...Не плакать. Что это, зачем слезы? Он уже давно не мальчик. Но эти глаза... как можно не плакать, глядя в них?..

Не плакать! «Малфои не плачут». Поттеры тоже. Только если из-за Малфоев...

...«Драко, как же я люблю тебя!..». Люблю... что значит это слово? Разве так обозначается пустота, которая внутри? И боль? Нет, это что-то другое, он не знает, что значит это слово...