Три мужа для Кизи. Книга 3

Много где душили его выродков чьи-то рыдающие жёны или обесчещенные девы. Много где его потом проклинали человеческие нищенки и продажные женщины, выкинутые из-за него из дома родителями…

Но, впрочем, сколько-то месяцев прошло, а выродки рождаться перестали. Да и охотники вконец измученные заметили, что нигде этого чудовищного самца не видно. Подох, что ли? Впрочем, там многие мечтали самолично срезать его голову. Так что не все разошлись по домам, когда он совсем пропал: многие и дальше его искали. Шум в северном княжестве, разумеется, заметили. Но и там Бриджешаракшаса давно уже не видели. Хотя и не верили, что ушёл.

Шли месяцы. Бриджешаракшас сидел в своём новом логове, скрипел клыками. Едва клыки совсем себе не стёр. Новые, впрочем, со временем отросли. Да и шерсть стала почище, так как он от скуки постоянно её вычёсывал и всех блок передавил, а каких-то даже съел. Рога натёр так, что аж блестели. А ещё ему страсть как хотелось слиться с той визгливой, смазливой девкой, но только покуда она молчит.

Или то Кама дэв, постоянно смотрящий на женские слёзы, сговорился с другими богами всё так некстати для Бриджешаракшаса подстроить – и стрелой своею острой его подстрелил, прямо между глаз?..

В общем, пол года или год вокруг Суманы постоянно слонялась стража, да лучшие брахманы, готовые в любой миг читать смертоносные мантры. А потом как-то уже сложно было их всех кормить, да и денег на них шло немерено. В общем, раджа зубами поскрипел, от дочери и воплей её и матери позапирался на несколько дней – и стражи вокруг ней поубавилось.

Бриджешаракшас, разумеется, внимательно наблюдал за дворцом по ночам, да все разговоры слушал. И, разумеется, порадовался, когда стражи вокруг девы поубавилось, да и в одну ночь оставшиеся редкие брахманы уже не выдержали – и совсем неприлично заснули.

Забрался коварный ракшас на женскую сторону дворца. Да подмешал каких-то трав в купальню. И княжна, и сёстры её, что пришли купаться, да тонкого запаха трав не заметили среди благовоний и запаха розовых лепестков, уснули в купальне. Среди них была и Сумана.

Бриджешаракшас радостно потёр лапой о лапу, да радостно поковырял клыки. Или то выковыривал плоть птицы, что накануне сожрал, но что-то там застряло между клыков? Может, просто хотел выглядеть ещё более красивым? Ах, этот коварный Кама дэв! Что только не сотворяет с мужчинами и женщинами! Никому не даёт проходу! Всех рано или поздно настигает его стрела: и чудовищ, и людей, и даже богов! Да ещё и этот насмешник то ли плохо смотрит, куда стреляет, то ли жестоко подшучивает иногда, потому иногда взоры человека обращаются к ракшаси, а дэвы начинаются слоняться с небесного мира в мир людей, посещая человеческих женщин. И не всегда даже прекрасных! Ах, этот шутник Кама дэв!

Словом, умыкнул Бриджешаракшас опьяневшую Суману. Незаметно мимо всех стражей и заснувших брахманов протащил. Ни стрела, ни копьё, ни мантра смертоносная так его и не настигли. Он крался, несказанно счастливый, бережно тащил свою жертву на руках. А она благоухала сонными травами и свежим молодым потом, почти перебитым какими-то человеческими благоуханиями. А волосы её благоухали дымом лечебных трав. Нюхал эту странную смесь ароматов Бриджешаракшас и сердце у него как-то странно в ту ночь билось.

А вот мстители, увы, разминулись с ним.

И как-то странно вдруг повернулась лила богов в ту ночь.

Осторожно внёс Бриджешаракшас свою драгоценную ношу в своё логово. А иных прежде кидал, ничуть не тревожась о пятнах, что появлялись на их телах, да о их воплях.

Осторожно, трепещущими почему-то лапами со спрятанными когтями, снял мужчина из племени ракшасов одежду с Суманы. И почему-то не изорвал совсем. Даже не надорвал вообще. А обычно сдирал мешающие ему одеяния сразу и плевать ему было в каком виде бедняжка уползёт к мужу или родителям.

И слился Бриджешаракшас с её нежным телом с каким-то особым наслаждением. Так голодный ликует, когда после долгой разлуки в его руки снова ложится что-то из еды. Так погибающий от жажды ликует, наконец-то наткнувшись на водоём, даже если вода там уже протухшая. И запомнилась ему та сладкая ночь почему-то больше других ночей.

И Сумане, когда та очнулась, лежа в объятиях чудовища, голая вообще, эта ночь запомнилась больше прочих ночей её жизни. А уж её визг поутру был самым кошмарным из звуков, что Бриджешаракшас когда-либо слышал! Даже его стон боли, когда тело его раздирали враги сильные, был куда приятнее этого жуткого звука, исходившего из горла и прекрасных, опухших, ярких губ той, которую он сделал женщиной!

И, пытаясь утешить её – и впервые в жизни этот чудовищный мужчина пытался кого-то утешить – соврал несчастный, что назовёт её своей женой. Самой первой. Самой старшей. Нет, вообще, самой единственной.

Он и правда хотел её утешить! Но глупая девица отчего-то вскричала как-то резко и как-то иначе – и безвольной тушкой упала к его ногам.

Несчастный мужчина из ракшасьего племени едва не подох в то утро, тот день и ту ночь! Он-то думал, что его прекрасная самка совсем уже издыхает! А как помочь – не знал! И будто сердце его какие-то особо злобные чудовища рвали из груди и разрывали на куски чудовищными своими клыками. Он даже хотел пойти за лекарем, из людишек. А вдруг бы и помогли?.. Но справедливо опасался, что рискует натолкнуться на стаю мстителей. А вдруг те уже совсем его убьют? И более ему уже не проникнуть к той нежной плоти? Или, хуже, проследят за ним – и украдут её у него. Да спрячут так, да так спрячут её запах, так заколдуют, что ему уже её не найти?

И метался он по своему логову и джунглям над ним. И выл. Точнее, не выл почти, ибо вспомнил, что так может себя выдать. Но сердце внутри него будто уже разрывали отравленными лезвиями, с жутким ядом, от которого жутко мучаются, прежде чем издохнут.

Должно быть, в тот день дэвы радостно тащили дары и угощения Кама дэву. Может даже, сама Кали, богиня смерти и справедливого возмездия, воплощение кармы, в тот день явилась к богу любви и желаний, чтобы отблагодарить, как он ловко устроил, помучив Бриджешаракшаса? Или… постойте…

Или тогда ещё богиня Парвати ещё не обрела форму Махакали? А то ж Кама дэв сунулся было будить бога Шиву, чтобы он вышел уже наконец из своей медитации и заметил стоящую перед ним юную Парвати – и стрелу Махадеву выпустил прямо в лоб, в упор, особую свою стрелу с особо стойким воздействием. И получив стрелу в лоб, бог Шива наконец-то вернулся из медитации, но до того рассвирепел, что ему помешали заниматься сим благородным делом, что своим взглядом Кама дэва испепелил?.. Или, всё же, бога любви и желаний как-то не до конца испепелили?.. Всё ж таки странные дела иногда случаются в трёх мирах. Всё ещё тянутся порой человеческие мужи к прекраснейшим из ракшаси, да слоняются дэвы в мир людей к красивейшим или талантливейшим из благородных женщин. Словом, вроде бы стрелы Кама дэва вроде бы ещё летают между мужчинами и женщинами в разных мирах.

Но, впрочем, история сия не о боге любви и желаний.

К вечеру очнулась несчастная Сумана. И возликовал Бриджешаракшас, слонявшийся в джунглях близ логова и напряжённо вслушивавшийся во все звуки. И с сердцем, как-то совсем уж непонятно бившимся, метнулся обратно в логово, к ней, прекрасной! И, кажется, прекраснейшей из прекраснейших! Да, несомненно, к самой лучшей из женщин, которых он когда-либо касался.

Но злостною ухмылкою богов было то, что сам Бриджешаракшас отнюдь не был прекраснейшим из мужей. И сколько-то сносным лицом не обладал вообще. И, сверх того, был до отвращения уродлив.