Три недели с леди Икс

Глубоко вздохнув, она скрутила волосы в тугой жгут. Но большинство шпилек куда-то бесследно исчезло…

– Я все их повытаскивал еще в экипаже, – сказал Дотри, наблюдая за ее бесплодными усилиями.

– Но какого… то есть зачем ты это сделал?

– А мне стало скучно. – Он извлек из жилетного кармана шпильку и протянул ей. – А знаешь, я мог бы у себя на фабрике изготовить шпильки куда лучше, с перегибом посередине. Они держали бы куда лучше…

Индия не поняла сути новации, но прямо сказать об этом показалось не слишком вежливым.

– Прошу извинить меня, мистер Дотри, за то, что я заснула так… ну, так, как не подобает леди…

– Торн.

– Что, простите?

– Ты обещала называть меня Торном, помнишь? Причем это мое жесточайшее требование. Слушай, мне надоела «леди Икс». Я буду называть тебя Индией – ведь так зовет тебя крестная, правда? А леди Икс – имя, более подходящее для дамы, способной предложить широкий спектр эротических услуг. Ведь ты не из таких, не правда ли?

Индия обожгла его взглядом.

– Прошу простить меня, сэр, но лучше мне удалиться к себе в комнату. Разумеется, я буду продолжать информировать вас о ходе работ…

– А вот о ходе работ ты мне почти ничего и не рассказала, – заметил Торн. – Вместо этого ты прислала мне такие счета, что за эти деньги можно оклеить обоями половину Ист-Энда!

И, протянув руку к звонку, он дернул за шнурок. Почти тотчас же на пороге возник хозяин гостиницы.

– Мы готовы отужинать, – объявил Торн.

Хозяин с поклоном удалился.

– Но я не могу… – стала отнекиваться Индия, чьи волосы вновь рассыпались по плечам и спине. Хотя ей казалось, что ее бедный желудок присох к позвоночнику…

– Если ты сейчас собираешься нести всякую околесицу насчет того, что не можешь позволить себе есть в обществе мужчины, то лучше даже не начинай! Я умираю с голоду, да и ты порядком проголодалась. И смертельно устала… К тому же ты сейчас не леди, а мой наемный работник – могу же я позволить себе отобедать с моим камердинером, не так ли?

Прежде чем Индия успела понять, что мучает ее сильнее – усталость или голод, вошел хозяин гостиницы с огромным подносом, сопровождаемый двумя служанками, которые несли столовое серебро и фарфор.

Когда стол был накрыт, Индия уже ни о чем не могла думать. Усевшись за стол, они с Торном отведали сперва тушеных устриц, затем ростбифа с фасолью и зеленым горошком и потрясающего пирога с сыром. Индия давным-давно так сытно не ела. К тому же выпила два бокала вина, а сейчас медленно и со вкусом допивала третий, наблюдая, как ест Торн.

– У вас весьма впечатляющий аппетит, – заметила Индия слегка испуганно.

– У тебя тоже, – отозвался Торн, уплетая вторую порцию зеленого горошка. – Не люблю женщин, которые едят как птички.

– У Лалы очаровательная фигурка, – вырвалось у Индии.

Подняв на ее глаза, Торн ухмыльнулся, показав замечательные белоснежные зубы:

– Мне это известно.

Индию от сытости вновь потянуло в сон, и она поставила на стол оба локтя. Даже не имея в детстве гувернантки, Индия знала, что такое совершенно непозволительно. Более того, что это непростительный промах…

Но Торну, похоже, было плевать.

– Полагаю, вы будете очень счастливы вместе. – Индия налила вина в бокал Торна и, поколебавшись, наполнила свой. – Расскажи же мне о своем детстве в Восточном Лондоне!

Она подперла ладонью щеку и приготовилась слушать.

– В этом нет ничего забавного. – Торн помрачнел.

– А я и не жду забавных историй. Уверена, что это было ужасно… Даже не знаю, почему я спросила…

…Удивительные были у него глаза – сейчас, в свете ламп, они казались зелеными. И вдобавок их обрамляли густейшие черные ресницы…

– Почему тебе это интересно?

– А почему бы и нет? – Индия отхлебнула вина, ощущая в желудке приятное тепло. Он сам виноват… в том, что так хорош собой. Но усилием воли она отогнала эту мысль. – Мне многое в жизни любопытно. Всякий день я обнаруживаю, что чего-то не знаю. К примеру, не знаю, кто такой Леонардо, и совсем не разбираюсь в любимых французских глаголах малышки Роуз…

– С чего бы тебе знать про Леонардо? Он был художником, хотя мне это малоинтересно. Куда более меня занимают его инженерные изобретения.

Он поглядел на остатки сырного пирога так, словно намеревался взять себе еще кусок, хотя съел уже целых три. Индия убрала блюдо подальше:

– Ты съел вполне достаточно. Гляди, растолстеешь!

– Не растолстею, – проворчал Торн.

– От всего того, что ты только что съел, у тебя наверняка уже отросло пузо! – Индия уже откровенно забавлялась.

Торн прищурился, легко вскочил, вытащил рубашку из-за пояса бриджей и, ни слова не говоря, обнажил живот.

У Индии едва не раскрылся от изумления рот. Это было зрелище… в общем, потрясающее зрелище! Он не напоминал ни одного мужчину из тех, кого Индии приходилось видеть прежде. Правда, она видела вовсе не так уж много мужчин. Но она знала, что талии у них круглы, как и у нее самой. Торн был иным. Торс его украшали мощные мышцы, перекатывающиеся под гладкой загорелой кожей.

– Думаю, я без слов доказал тебе свою правоту, – сказал он, вновь садясь за стол. – А теперь съем-ка я кусочек клубничного тарта со взбитыми сливками!..

Он разрезал тарт и взял себе половину. Потом отрезал от оставшейся части четвертушку и подал Индии. А затем водрузил поверх ломтиков щедрые порции взбитых сливок.

Индия никогда не ела сластей – считала, что поправляться ей ни к чему. К тому же Аделаида уверяла, что от десертов тотчас увеличивается грудь, а Индия считала, что грудь ее и так более чем пышна. Боже, бедняжка Аделаида! Наверняка легла спать, гадая, куда запропастилась крестница…

– Ешь! – приказал Торн.

И Индия послушно принялась за еду. Торн снова разлил по бокалам вино, и Индия вновь храбро осушила свой.

– Похоже, вид моего живота тебя… поразил, – заметил Торн, искоса наблюдая за ней.

Его голос прозвучал столь порочно, что Индия пришла в замешательство.

– Если смотреть сбоку на бронзового сатира, смотреть очень внимательно, то у него такой же мускулистый торс, как и у тебя…

Торн громко расхохотался.

– Обычно животы у джентльменов совсем не такие. Вот вспомнить хоть Дибблшира… – хихикнула чуть захмелевшая Индия.