Три подруги и разбитое зеркало

Не успела я дойти до конца улицы, как мне навстречу начали выплывать изумленные моим появлением местные обитатели. Многие из них видели меня последний раз еще совсем ребенком.

Похихикав в кулачок и весело помахав народу ладошкой, я вышла к перекрестку, где высилось огромное, размером с пятиэтажный дом и такое же монументальное изваяние моего предка.

Замерев в гордой величественной позе и зажав в одной руке свой зачарованный трезубец, который, кстати, исчез вместе с дедулей, каменный повелитель грозно глядел куда-то вдаль, презрительно наморщив тонкогубый рот. Наверное, высматривал предполагаемых врагов. Видел или нет – непонятно. Но на страже стоял исправно. Массивная сверкающая корона, взгроможденная поверх длинных, спутанных и небрежно разбросанных по плечам волос, была отлита из настоящего золота и украшена рубинами. Лично я не понимала, зачем памятнику корона, да еще и золотая, но отец решил, что очень нужна.

Вокруг постамента росли кусты водорослей, чьи тонкие зелено-бурые талломы извивались и тянулись вверх, будто бы желая прикоснуться к почившему монарху, но не дотягивались, закручиваясь в спираль подводным течением.

Из короны великого короля выскользнула стайка изящных красных рыбок, которые, бодро махнув тонкими длинными хвостиками, умчались. Наверное, разносить весть о моем возвращении во всему королевству.

Вдоль щиколотки быстрой тенью скользнуло что-то холодное, взболтав воду и подняв со дна облачко песчинок. Присмотревшись в уже исчезающие силуэты, я поняла, что это была парочка шальных электрических угрей.

Улыбнувшись им вслед, я обошла каменное напоминание о величии моего давно исчезнувшего божественного прародителя и пошла дальше.

Строения вокруг изменились. Приобрели некоторую монументальность и основательность. Теперь вместо собранных в одну кучу домиков, облепленных кораллами, жемчужными нитями, сердоликами, яшмой и другими полудрагоценными камнями, меня окружали вытянутые вверх, идеально круглые белые башни со множеством балкончиков и небольших овальных окон, из которых на меня глядели изумленные лица и округлившиеся глаза. Чем дальше я шла, тем выше и объемнее становились башни, и тем меньше обитателей выныривало из-за их стен, чтобы бросить на меня взгляд, вроде как украдкой.

Дойдя до последней башни, я притормозила, потому что песчаное дно под моими ногами закончилось. Приблизившись к каменистому краю пропасти, я заглянула в темноту. Туда, где, казалось, воды не было вовсе, а имелась лишь черная бездна, будто бы ведущая к центру земли. На самом деле, бездонной эта пучина не была и край у неё очень даже имелся, просто место это было заколдовано. Так, чтобы замедлить чужака, проникшего в город с враждебными намерениями.

Задача пучины напугать, остановить врага. Заставить его растеряться, задуматься, как преодолеть препятствие. А еще там, в бездне, обитали чудища такого вида, что кровь стыла в жилах. У непосвященных…

Чем дольше я всматривалась в темноту перед собой, тем сильнее она затягивала, завораживала. В пропасти мелькнул огонек, словно кто-то зажег и сразу же потушил спичку. Я проследила за движением огонька и улыбнулась. Присев на корточки у опасно крутого края, я приветственно протянула руку на пропастью, подзывая к себе одного из обитателей пучины.

Приглашающее шевеление пальцами – и моя давняя знакомая вновь зажгла огонек. Несколько долгих мгновений она выжидала, решая, стоит ли появляться или нет, а после медленно поплыла навстречу. Стремительное ускорение произошло у самого края, и она буквально вылетела мне на встречу, прыгнув в протянутую ладонь.

Я подхватила внушительную тушку, чей спинной плавник болтался перед широкой зубастой пастью, напоминая удилище. Другой рукой придержала и погладила темное брюшко, отчего рыбка прикрыла глаза и заулыбалась. На самом деле, понять, улыбалась она или нет было затруднительно из-за обилия острых как иглы и опасно торчащих наружу зубов, но я точна знала, что моя подружка обожала, когда ей гладили пузико. А еще она обожала меня и всё мое детство следовала за мной, как собачонка. У человеческих детей в качестве домашних питомцев были кошки и собаки, а у меня – удильщик с мерцающей в темноте слизью, чьи кожные наросты и выступающая нижняя челюсть могли бы показаться уродливыми, но лично я считала этих рыбок ужасно милыми.

– Скучала? – спросила я, почесывая бочок.

Террария закивала, отчего её знаменитый светящийся фонарик весело закачался.

– Я тоже, – отпустив рыбку, вновь заглянула в пропасть. – А где Мирелла?

Террария качнула удилищем, мол, откуда мне знать. И ринулась навстречу семье дельфинов, которые кружили рядом со мной, ожидая, пока я пойду дальше, чтобы сопроводить до самого дворца. Я уже собралась встать, как из пропасти вырвался поток холодной воды, будто кто-то там, где копилась тьма, проснулся и махнул чем-то большим и сильным.

Я замерла, напрягла слух и услышала далекое клацанье зубов. Больших острых зубов.

– Мирелла, – позвала я. – Выходи, не бойся!

Только договорила, как из темноты показалась акулья голова, а следом выплыла и вся акула целиком.

Мощное тело, заостренная морда, жесткие треугольные плавники – всё в ней было идеальным и предназначенным для охоты. А вот окрас имелся особый, позволяющий узнать Миреллу не то, что из тысячи, из миллиарда.

Обычно у белых акул спинная и боковые части окрашены в темно-синий или темно-серый цвет, а брюхо – светлое. Но Мирелла была особенной. Она была акулой-альбиносом.

Снежно-белый хищник, который напоминал свой собственный фотоснимок в режиме негатива. Настолько редкое создание, что встретить хотя бы одного почти невозможная удача. Внешне такие акулы выглядели фантастически, будто гости из космоса, и лишь немногие знали, как трудно таким, как Мирелла.

В подводном мире эстетика для хищников не важна, а броский белый цвет, не позволяющий эффективно маскироваться под окружающий ландшафт, вызывает лишь трудности и привлекает внимание, часто превращая охотника в жертву. Из-за своего необычного окраса альбиносы обречены на изгнание из сообщества себе подобных. И голод. Именно такой, крохотной, одинокой, истощенной и очень голодной я встретила Миреллу однажды.

Я была ребенком. Очень любопытным, любящим всё живое и стремящимся помочь каждому, кому могла. Подобрав маленькую и почти умирающую акулу, я принесла её в замок и там несколько дней выхаживала, отправляя стражу за обедами для хищницы. Очень скоро она пошла на поправку, окрепла, познакомилась с придворными и стала моей напарницей во всех шалостях. Мирелла была никому не нужна, и в какой-то степени это было хорошо, потому что она была нужна мне. А я – ей. Мы стали друзьями – Мирелла, Террария и я. Какую бы проделку я не затевала, они всегда были рядом со мной. Покидая королевство, я приказала им держаться вместе, не покидать город и ждать меня. Я пообещала, что вернусь. Обязательно вернусь.

И сегодня я сдержала обещание.

Мирелла аккуратно подплыла, помня о своих огромных размерах, а после, стараясь не причинить вреда, со всей нежностью прильнула ко мне, помахивая боковыми плавниками.

– Ты скучала? – поняла я. – Я тоже. Очень.

Акула выскользнула из моих рук, обплыла по кругу и заглянула одним своим умным глазом в мои.

– Правда, – подтвердила я. – Честное слово!

Обрадовавшись, акула резко вильнула в сторону, потом рванула вверх со скоростью запущенной торпеды, достигла купола, который накрывал город защитной магией, и понеслась обратно, обдав меня потоком воды такой силы, что едва не столкнула в пропасть. Купол, обычно невидимый, мигнул призрачно-сиреневым, ведь акула задела его хвостом, и через секунду вновь стал прозрачным.