Три принца

— Ваше Высочество, — я повернулся к принцу. — Распорядитесь, чтобы этих людей отмыли, остригли и дали выспаться. А мы с вами уединимся. Не станем покидать этот прекрасный дворец, чтобы порадовать встречающих своим появлением. А запрёмся в ваших личных покоях и обстоятельно поговорим. Как милих и принц.

Не знаю, услышал ли принц в моём голосе угрозу или нет. Ведь я на самом деле планировал его пропесочить за пьянство, неумелое руководство и бездеятельность. И хоть он взялся за ум с появлением анирана в Обертоне, это не отменяло того факта, что к обязанностям своим долгое время относился спустя рукава. А значит, на подотчётной ему территории по-любому накопилось немало проблем. То есть проблемы эти придётся решать анирану, а не тому, кто проблемы эти решать обязан.

— Буду рад побеседовать с милихом, — всё же принц не уловил намёка. Радует хотя бы то, что уже считал меня спасителем. А не одним из. — Анатоян, — займись этими людьми, — делегировал он своему поверенному, который молча стоял чуть позади и недовольно кривился, разглядывая по-свински чавкающих простолюдинов. — Хикмат, сопроводи нас в мои покои.

Кроме чернокожего телохранителя нас сопровождали Сималион и Иберик. Сималион знал и помнил принца, а потому между ними в пути завязался диалог, где оба вспоминали обучение фехтованию и общих знакомых.

Покои принца, как оказалось, уже были оккупированы: не ожидая подвоха, Тангвин толкнул дверь и очень сильно удивился, увидев в своих покоях свою же жену. В другой ситуации я бы удивился удивлению принца. Ибо что может быть странного в том, что жена находится в покоях мужа? Где ей ещё находиться? Но я уже успел отметить, что и в этом — тоже не Датском — королевстве не всё в порядке. То, как презрительно Алара смотрела на Тангвина, и как он хихикал, когда её при всех поставили на место, говорило о многом. Говорило хотя бы о том, что люди эти до жути надоели друг другу.

— Что ты здесь забыла? — без прелюдий начал принц.

Алара встала с мягкого кресла. На столике пред ней стоял бокал вина, а свечи в подсвечниках только разгорались.

— Я была уверена, что анриан… милих то есть пожалует к тебе. И хотела его дождаться, чтобы присутствовать при более близком знакомстве, — тон её ярко контрастировал с тем тоном, с которым она врывалась в покои, выделенные анирану. Тогда она вела себя как хозяйка в доме. Сейчас же говорила, как кроткая просительница. Даже, привстав, голову слегка склонила в поклоне.

— Ещё недавно ты смеялась над письмами отца, — фыркнул Тангвин. — Что, увидела сама, и поменяла мнение?

— Очевидно же, — кротость из голоса испарилась. Вновь вернулась брезгливость. — В сказки я давно не верю. Сказка про благородного принца на белом коне на моих глаза превращалась в реальность… Но не в этом суть. Нормально не верить своим ушам. Но лишь глупец откажется верить своим глазам. А то, что видела я… Что видели мы все… Как можно сомневаться, что милих пришёл? Что он стоит напротив. И что отныне всё поменяется. Весь мир непременно изменится.

— Тебе-то что? Анираны — не диковинка. Ты сама столько усилий приложила, чтобы тебе позволили наведаться в Кондук и увидеть тамошнего анирана. Хоть тебе запретили, ты точно знала, что они существуют. Что удивляться?

— Наверное, дорогой супруг, — слова "дорогой супруг" она произнесла такими тоном, что свидетелям — мне, Хикмату, Иберику и Сималиону — пришлось неловко елозить ножками по полу и прятать глаза. Ибо столько презрения в голосе, наверное, ни один из нас не ожидал услышать. — Ты не понял того, что произошло в той комнате. В силу неспособности, очевидно… А я не только не слепая, но и голову ношу на плечах, а не в кармане штанов, как некоторые. Перед тобой стоит не просто аниран — а милих! Спаситель нашего мира. Совсем недавно он показал, на что способен. И это очевидный факт. Поэтому я пришла сюда. Я хочу послушать милиха. Хочу услышать его голос и узнать, что он собирается предпринять. Хочу знать, останется ли он в Валензоне, или… или заберёт с собой… м-м-м… деву и вернётся в столицу.

Слово "деву" тоже прозвучало как-то странно. Не только без всякого уважения к деве, как мне показалось, но и с лёгкой неприязнью. Словно одной из двух домохозяек, столкнувшихся на кухне в коммунальной квартире, не совсем приятно присутствие другой.

Но, к счастью или сожалению, такая незначительная величина, как симпатичная, но чересчур язвительная блондинка, меня мало беспокоили. До сего дня я мельком слышал о ней и даже не представлял, что барышня с характером. Противным таким. Зловредным. И, соответственно, её желания и хотения меня совершенно не трогали.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, но поговорить с принцем мне бы хотелось наедине. Планами я пока делиться не стану, но, будьте уверены, в своё время всё всем станет известно.

— Но можно ли…

— Вы правы в одном: всё поменяется. Всё поменяется не только в Астризии, но и во всём мире. Я начал и не собираюсь останавливаться. Прошу, — аккурат к последнему слову рукой я указал на дверь. Указал спокойно, без улыбки.

Красивые голубые глаза прищурились, горделивый подбородок вздёрнулся. Но никакой язвительной ремарки не последовало: придерживая платье, Алара неторопливо проследовала к двери. Проследовала так, что троица растерянных свидетелей поспешила убраться с дороги.

Принц захихикал, когда дверь захлопнулась.

— Давненько она не показывалась в моих покоях. Дорогу, поди, уже забыла… Слава Триединому, кроме неё хватает желающих протоптать сюда тропинку.

— Ваше Высочество, ваша насыщенная плотскими утехами жизнь меня мало интересует, — поморщился я. — Я наслышан о вас, уж не сердитесь. И слышал всякое, что совсем не красит особу королевской крови.

Тангвин не обиделся. Лишь улыбнулся горько.

— А как ещё спасаться от душевных мук, если не через ублажение тела? Если корабль идёт ко дну и удержать на плаву его невозможно, как сохранить желание бороться за живучесть? Гораздо проще отринуть всё и погрузиться на самое дно.

— Правитель не должен так говорить! — сердито нахмурился я. А затем обернулся. — Ну-как оставьте нас с принцем наедине. Иберик, принеси вина и перекусить чего-нибудь… А мы тут пока разберёмся что к чему.

— Хикмат, покажи стражам милиха, где можно раздобыть снедь, — разрешил принц, ведь чернокожий громила и не думал выходить за дверь. Похоже, подчиняться приказам анирана он совершено не собирался.

— Ваше Высочество, вы понабрались этой ереси от послов Эзарии, что ли? — проворчал я, когда все удалились. — Ублажаете тело ибо в этом смысл вашей жизни?

— Совсем нет, — принц устроился в кресле, из которого недавно выпорхнула его жена. — Не скрою, я перепробовал многое. Но истинного удовольствия мне вряд ли суждено испытать. Поэтому остаётся лишь дым, вино и женщины.

— Но вы же правите целым городом! На вас лежит ответственность за тысячи жизней! Как можно отворачиваться от своих обязанностей!?

— Можно, — уверенно кивнул головой Тангвин. — Если незачем. Зачем что-то делать, если всё бессмысленно? Если неизбежно. Через рассвет, через декаду, через зиму… Всё равно всё закончится лишь одним — смертью государства, смертью мира.