Три рэкетира

– Номера киевские, – протянул Атасов.

– Да ГОС какой-то с этой базы, – Протасов обернулся к Армейцу, – ты мне дверь, в натуре, не прострели…

Тут следует пояснить, что ГОСами Валерий называл всех государственных служащих, за исключением, разве что, сотрудников силовых ведомств. Для тех в арсенале Протасова имелись словечки выразительнее.

– Ага, п-приехал в субботу немного по-поработать, – резко возразил Армеец.

– Ну, ворует человек что-то. Тебе, блин, какое дело?

– Внутрь за-заехать не додумался?

– Стекла тонированы круче, чем у Валеркиного «Патрола», – вмешался Андрей, взвешивая в руке браунинг и думая о том, как поганые полтора килограмма железа, в некоторых ситуациях, увеличивают ваш вес, образно говоря, на добрых полторы тонны.

– Мало ли д-дураков стекла за-затемняет, – ехидно хмыкнул Армеец.

– Но-но, не гони, Эдик! Слышь, Атасов, станем – проверим? – Протасов выжал сцепление и выжидающе посмотрел на Атасова.

– Не останавливайся, – Атасов уже смотрел прямо перед собой, – и перестаньте, типа, шеи выкручивать.

– Думаешь, г-группа поддержки? – Армеец уставился в затылок Протасову.

– Точно. Похоже, типа.

Пока они медленно заворачивали за угол, «Жигули» оставались совершенно безжизненными.

Те же облущенные заборы, те же полинялые ворота. Трава, пробивающаяся через трещины в мостовой. Только теперь дорога плавно уходила налево. Ни номеров домов, ни внятных табличек нигде не наблюдалось.

– Бедные немцы, в натуре, – подал голос Протасов, – Вот так вот попали сюда в сорок первом, после своего Дрездена, и хрен его маму разберет – куда на Сталинград? Куда на Москву? Бардачина – мрак.

– Бедные типа бедные, – машинально согласился Атасов. – Останови-ка тут.

– Эдик, – он повернулся к Армейцу, – вылазь, типа, и в те кусты. Если какая гнида выскочит, ты знаешь, что делать…

Армеец молча кивнул и вывалился из салона. «Патрол» двинулся дальше, тяжело переваливаясь через колдобины. Словно крейсер, идущий по морю в крутую волну.

– Пятнадцать пятьдесят две, – констатировал Атасов, передергивая затвор и устанавливая скобу предохранителя в положение для автоматической стрельбы. Восприняв это как сигнал к действию, Бандура, в свою очередь, снял браунинг с предохранителя. Нервы его натянулись подобно струнам. Но страха он не испытывал. Андрей скорее чувствовал лихорадочное возбуждение, охватывающее перед дракой прирожденных бойцов. Он ощущал Армейца в тылу, крепкие затылки вооруженных до зубов Атасова и Протасова в авангарде и полагал, что одолеть их кому бы то ни было, – кишка тонка. Адольф он, Абдулла, или даже Гриша. Мелькнула кровожадная мысль, что неплохо бы повстречать таким составом, с этим вот арсеналом под рукой, обоих «спортсменов», отутюживших его два дня назад. «Гробари-2, матч-реванш».

– Ага, – Протасов снял правую руку с руля, дернул замок кожаной сумки и потянул оттуда внушительный металлический прибор, оказавшийся на поверку автоматом Калашникова с укороченным стволом, – ага, вот и мы, в натуре…

* * *

На встречной полосе дороги, спрятавшись от палящих солнечных лучей в тени высокой шлакоблочной стены какого-то заброшенного цеха, стояли две легковушки. Обе – «БМВ» 525-й или 535-й модели, сошедшие с конвейера в Мюнхене где-то в середине 80-х. Можно было предположить, что первые лет пять-шесть своей жизни «БМВушки» провели в ФРГ. Беззаботно колесили дорогами еще не объединенной Горбачевым Германии, перенося, из Франкфурта в Гамбург, из Гамбурга в Бонн, а оттуда еще куда-нибудь холеные тела неких краснощеких немецких адвокатов. Или бизнесменов средней руки. И только потом попали в Украину, где наш острый на язык народ заслуженно окрестил их Боевыми Машинами Вымогателей.

Большинство дверей обеих машин оказались открытыми настеж. Из некоторых торчали ноги в кроссовках и, очевидно, проветривались.

– Слышь, Саня, – Протасов плавно остановил «Ниссан-натрол», не доехав до головной легковушки метров пять, не более, – слышь, говорю. В каждом «бимере» гоблинов, битком, блин, набито.

– Сидите, – спокойно сказал Атасов и вышел на улицу. Из обоих «бимеров» тут же посыпались молодые люди. Они двигались с быстротой солдат, отрабатывающих под присмотром бравого сержанта исполнение команды «К машинам». С первого же взгляда Атасову стало ясно, что конструктивной беседы не получится. И все же, приняв величественный вид, отличавший Атасова в самые роковые минуты, он громко произнес:

– Ребята. Вы ошиблись номером. Наехали, типа, на магазин, принадлежащий Виктору Ледовому, – Атасов развел руками, – за это придется заплатить…

– Ты, козел вонючий, – вылезший из-за руля головного «бимера» бритоголовый урод с лицом, похожим на заправочную бензоколонку старого советского образца, резко шагнул к Атасову. – Хрен я ложил на твоего Ледового, понял?

– Эй, ты, биток тупорылый!.. – Протасов тоже открыл дверцу и высунулся наружу. Продолжить он не успел, так как с интервалом в несколько секунд произошли два события, после чего картина начала разворачиваться с головокружительной быстротой. Один из быков метнулся к джипу и с маху опустил гимнастическую биту, умело скрываемую до этого момента за спиной, на лобовое стекло Протасовского «Ниссана». Раздался сухой треск. Стекло провалилось внутрь салона, повиснув над торпедой в виде непрозрачной сетки, отдаленно напоминающей детский дачный гамак. Ну, или черно-белую карту мегаполиса.

Протасов издал хрип человека, подавившегося огромной костью. И тут, метрах в ста у них за спиной сухо затрещал пистолет-пулемет Армейца. Длинная очередь, вторая, третья. Не дожидаясь, пока Армеец покончит опустошит весь магазин, Атасов хладнокровно выхватил пистолет Стечкина и выпустил обойму в самую гущу группы адольфовцев.

– Валера, по машинам лупи! – орал он что есть мочи, перезаряжая дымящийся пистолет.

Протасов справился с хрипом, дернул из салона автомат Калашникова и открыл ураганный огонь.

Бандура прыгнул вправо, раз за разом давя на спусковой крючок. Тяжелый пистолет бился в руках, словно раненая птица. Андрей видел, как девятимиллиметровые пули поражают адольфовцев, сбивая с ног и отбрасывая в разные стороны. Кто-то из быков стрелял в ответ, но Бандура этого не замечал.

Второй «бимер» взревел мотором и дал задний ход, зацепил дерево и ободрал правый борт. Посыпались стекла и обломки обшивки. Заднюю дверь вырвало с мясом. Затем водитель попытался включить первую передачу. Очевидно, он хотел развернуться.

Однако в планы Атасова не входило оставлять в живых кого-либо из адольфовцев. Он сделал пару шагов вперед и спокойно, как будто на стрельбище, вогнал одну за другой десяток пуль в лобовое стекло «бимера». Машина дернулась и заглохла.

Все было кончено.

– Шестнадцать ноль две, – произнес Атасов ледяным тоном, от которого волосы на голове Андрея встали дыбом.

– Валера, – Атасов обернулся к Протасову, – проверь, типа, по-быстрому, что к чему.

Протасов направился к легковушкам, превращенным, грубо говоря, в дуршлаги. Трупы адольфовцев валялись повсюду, как пожухлые листья в ноябре. Сзади появился запыхавшийся Армеец. Эдик еще издали показывал «О’кей» двумя пальцами.

– Четыре трупа, Саня. Все при пушках были. Ш-ш-шестерка – в капусту об забор разбилась, – Армеец перевел дыхание, – д-две обоймы выпустил…

– Давай, типа, помоги Протасову.

– Живой, типа? – Атасов хлопнул Андрея по плечу.

– Д-да…

– Тогда перезаряди ствол и лезь в джип, – он обернулся к Протасову и Армейцу, ворочавшим по дороге трупы, – Ну?

– Порядок, Саня.

– По коням, ребята. Пока какой-то дебил сюда ненароком не забрел … Валера, давай…

Через минуту Протасов вел джип по тому самому пути, каким они прибыли на Якутскую. На этот раз Валера давил на газ «конкретно». Они пулей вылетели на Окружную дорогу и слились с потоком машин.