Три родинки на левой щеке. Часть IV. Запад

— Сначала мы испугались, что он выпал из окна, он ведь так любил сидеть на подоконнике, — мама совершенно не замечала его терзаний, она была погружена в воспоминания, — но никаких следов падения не было. Вообще никаких следов. Будто он просто растворился в воздухе. Может быть, я до сих пор немного не в себе, — грустно улыбнулась она, — но мне хочется верить, что он просто перенёсся в другой мир, как всегда мечтал, начитавшись своих книжек…

Дон уставился на маму. Вау! Такими темпами ему сейчас вообще ничего доказывать не придётся — и так поверят.

— Дима и правда не умер, — осторожно сказал Дон.

— Да, я тоже так думаю, — легко согласилась мама, — мне кажется, я бы почувствовала.

В замочной скважине заводился ключ.

— Это, наверное, дочь пришла, — сказала мама.

— Катя? — нет, ну а что, вдруг, пока его не было, тут завелась ещё одна дочь?

Мама кивнула.

— Ой, мам, а папа ещё не вернулся? Я встретила тётю Свету… — Катя начала щебетать уже с порога.

Видимо, сбросив обувь на ходу, она вошла на кухню. Выцепила взглядом незнакомое лицо. Взвизгнув, выронила пакет с продуктами и замерла, прижавшись к стене и зажав рот руками.

— Катерина! — загремел возмущённый материнский голос. — Ты как себя ведёшь?!

Катя, не ответив, вылетела с кухни.

— Прошу прощения, — растерянно пробормотала мама, — я не знаю, что на неё нашло…

А Дон, кажется, догадывался.

Катя вернулась спустя пару минут, держа в руках толстый альбом для рисования.

— Извините, — пробормотала она, — но Вы так похожи на моего пропавшего брата!

— Катя, что за глупости?

— Мам, ну ты посмотри! Ты же всегда говорила, что Дима похож на дедушку Руслана!

Мама повернулась к Дону, заново его рассматривая.

— И ещё! — Катя яростно листала альбом. — Я часто думала о том, каким бы он вырос, и вот! — она развернула альбом рисунком вперёд.

Катя серьёзно начала рисовать ещё подростком и Дон с удовольствием отметил, что она достигла в этом значительных успехов. Сходство с портретом было идеальным. Даже повязка на лбу — и так была. Только на рисунке он был моложе. И ещё с целым носом.

Мама беспомощно переводила взгляд с портрета на Дона и обратно.

— Давайте сделаем вид, что я — Дима, — предложил Дон. — Будет весело!

— Только, — в глазах Кати мелькнуло сожаление, — Вы заметно старше…

Неужели разница между двадцатью и двадцатью восемью так заметна? Дону казалось, что, с тех пор, как борода достигла нужной густоты, внешность перестала меняться совершенно.

— Давайте представим, что время в разных мирах течёт по-разному?

Следующие полчаса были полным театром абсурда. Дон сначала пытался логически доказать, что он Дима, потом снова предложить представить, что это такая игра, затем попробовал надавить на женские чувства, но в итоге вернулся к первому варианту. Мама попеременно пила то чай с мятой, то валерьянку, в основном молча наблюдая за разговором детей. Катя то называла его Димасиком, то убеждала маму, что она не пила утром, и вообще не пьёт, тем более столько, то серьезно задавала Дону уточняющие вопросы.

К тому моменту, когда в двери снова зашуршал ключ, Дон уже сам мечтал, чтобы пришли мужчины и разрешили эту безвыходную ситуацию.

— Лёня! — мама бросилась к мужу, явно ожидая помощи и защиты.

Дон не вслушивался в её слова и терпеливо ждал, пока на кухне появятся новые действующие лица.

— Не знаешь, Дима ли это? — раздался голос брата. — Так это легко проверить.

Как? Любопытство прямо-таки раздирали изнутри. В две тысячи двадцатом научились делать генетические тесты, не выходя из дома? Или откуда такая уверенность? Кирилл вошёл на кухню. Он не слишком-то сильно изменился. Конечно, уже было время подготовиться, но зрительное подтверждение того, что он перерос своего старшего брата окончательно выбило Дона из колеи. Спасибо хоть не родителей, блин!

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — хитро прищурившись, сказал Кирилл.

Дон чуть не закричал. Чёрт возьми, это же их пароль! «А как мы узнаем друг друга, если злые волшебники переселят нас в другие тела? А как мы поймём, если кого-то из нас похитят на опыты инопланетяне и заменят человекоподобным роботом?». Когда кошмары младшего брата на эту тему окончательно задолбали Кирилла, они выдумали братский пароль. И в последний раз Дон повторял его больше года назад. А вдруг он ошибётся? Именно сейчас, когда этот пароль ему действительно понадобится единственный раз в жизни?

— Слушаю тебя тринадцать тысяч раз, — отозвался Дон. Сколько вспомнит — столько вспомнит.

— Двадцать восемь пополам?

— Пятнадцать.

— Дай пять!

Отвечающему надо было дважды в последний момент отдернуть руку, а в третий раз хлопнуть, подогнув большой палец.

— Какая тварь сидела в углу кабинета профессора Люпина, когда Гарри Поттер впервые там оказался?

Господи, как же называется та тварь с длинными пальцами? Впрочем, неважно, все равно правильный ответ — неверный.

— Голлум.

Кирилл тоже нервничал. С каждым ответом все больше. Дон отчётливо видел, как у брата на лбу выступают капельки пота — и едва ли от жары.

— Заговор! Настоящий!

— Да уж, девять — это не тринадцать!

Мама смотрела на них как на сумасшедших. Катя — с восторгом и хихиканьем. Папа — с трудом сохраняя невозмутимость.

Дальше следовал довольно бодрый обмен хлопками — ладонями, кулаками, снизу, сверху… удивительно, но руки все помнили. Закончив с паролем, Кирилл торжествующе взвыл, обхватил Дона руками и поднял, сдавив так, что рёбра захрустели.

— Ну ты даёшь! Признавался, где ты спёр машину времени?

— У тебя из-под кровати, — прохрипел Дон в ответ.

— Я готов признать, что это Дима, — объявил Кирилл родственникам, — едва ли кто-то другой стал бы учить весь этот бред.

— Ура! — Катя бросилась Дону на шею.

Дон с удовольствием обнял сестру. Сейчас он по достоинству мог оценить, что она выросла в очень симпатичную девушку. И сине-зелёная прядь волос ей очень шла.

Мама, наконец, оттаяла. Дон аж прослезился, когда она его обняла и поцеловала. Он даже представить не мог, что так соскучился. Привык как-то думать, что никогда их не увидит и смирился. А тут такой внезапный отпуск. Хотелось успеть всё, но время неумолимо утекало сквозь пальцы.

Семейный обед удался. Никаких неловких пауз, только непрестанная болтовня. Особенно старалась Катя — она замолкала только тогда, когда говорил Дон, при этом постоянно ожидая возможности вставить реплику. «Кажется, это семейное», — подумал Дон, узнавая в ней себя.

В дверь постучали. Семейство недоуменно переглянулись — соседи воспользовались бы звонком, а гостей не ждали.

— Наверное, это ко мне, — Дон по-хозяйски поднялся со стула, — и вообще, я столько раз предлагал завести дверной глазок… могли бы и почтить мою память его установкой.