Три сердца

Разговор плавно перешел на другие темы, и вскоре мужчины сели играть в бридж. Перед самым ужином появились Иоланта и Тынецкий.

— Мы по дороге заглянули на несколько минут, — сказала Иоланта. — Идем в мастерскую мазилы Подуньского, который своими декорациями собирается испакостить пьесу пана Роджера. О, Кейт, что с вами случилось?

— Ах, это мелочь, — шутливо ответила Кейт.

— Вы попали в автокатастрофу?

— В оконную, — поправила она с улыбкой. — Вешала гардину и потеряла равновесие. Если кто-то неловкий, то должен пожинать плоды.

— И так ударились об пол? — с недоверием спросила Иоланта.

— О перевернувшийся стул, с которого я и упала. Так вы идете смотреть декорации? Они уже готовы?

— Только проекты, — пояснил Тынецкий. — Но почему вы сами занимаетесь этими делами, ведь вы же могли искалечиться. Видимо, очень больно?

— Не беспокойтесь о пани Кейт! — крикнул от стола Тукалло. — Она получила реванш. Не верите, так попросите Гого, чтобы он показал свою искусственную челюсть и объяснил, что случилось с его собственными зубами.

Иоланта подошла к столу.

— Не понимаю, — сказала она.

— Ага, — рассмеялся Полясский. — Север придумал забавную историю о том, что они подрались.

— Это действительно забавно, — заметила Иоланта, не сводя глаз с Гого.

Иоланта с Тынецким еще четверть часа посидели и ушли. Оказавшись на улице, Иоланта не могла сдержать гнев:

— Ох, скотина, ну и скотина!

— О ком вы говорите? — искренне удивился Тынецкий.

— О нем, о ком же еще.

— Почему?

— Ну, знаете, я считала вас более сообразительным.

Тынецкий подумал и покачал головой.

— Извините, но я по-прежнему ничего не понимаю.

— Как это? — возмутилась она. — Неужели вы верите в эту сказочку с гардинами?

— Означает ли это, что… — заговорил он изменившимся голосом.

— Это значит, что эта скотина Гого бил ее.

Воцарилось молчание. После длинной паузы Роджер тихо сказал:

— Я не могу поверить. Это было бы чудовищно.

— Уверяю вас, я же видела его глаза, когда рассказывали о случившемся.

— Но внешне они в добром согласии.

Иоланта рассмеялась.

— Ох уж эти мужчины с их способностями замечать и чувствовать настроение!

— Они ведь разговаривали между собой и улыбались, — оправдывался Тынецкий.

— Да, но как? О, меня не так легко провести. Могу поклясться, что он избил ее.

— Это невозможно, совершенно невозможно, — голос его дрожал. — Вы только подумайте, как можно ее ударить? И за что? Почему и при каких обстоятельствах?

— Господи, — пожала плечами Иоланта. — Я не ясновидящая. Можно просто предположить, что он вернулся пьяный и хотел заняться с ней любовью, а она, допустим, защищалась. Женщина может принудить себя быть покорной даже самому омерзительному для нее мужчине, а я уверена, что Гого уже давно вызывает у Кейт омерзение. Но на этот раз, я думаю, произошло что-то совсем неприличное. И тогда он пустил в ход кулаки.

Они долго шли молча. Вдруг Тынецкий остановился.

— Я прошу вас извинить меня, но… вы бы не согласились отложить осмотр декораций на завтра или на другой день?

— Я согласна, пан Роджер. Для меня это не имеет особого значения. Следует признаться, что и я не в состоянии сейчас разглядывать творения несчастного пачкуна.

Он снял шляпу. Она подала ему руку.

— До свидания.

— Еще раз прошу извинить меня.

— Не за что, — она задержала его руку. — Но у меня есть предложение: проводите меня домой и оставайтесь на чай. Я не настаиваю и даже не смею уговаривать вас, если нет настроения. Мне показалось, что вас не утомит мое общество. За чаем и поговорим…

— Спасибо, — начал он, — но мне кажется, что я не смогу быть интересным собеседником сегодня.

— Мне всегда нравилось ваше общество. У нас с вами ведь нет неотложных дел. Пойдемте.

Они повернули в сторону дома Иоланты, почти не разговаривая. Уже в мастерской она обратилась к Роджеру:

— У меня для вас задание: разожгите огонь в камине, а я тем временем приготовлю чай.

Посуетившись в соседней комнате, она вскоре вошла и придвинула к камину низенький столик, поставив на него два прибора.

— У нас будет почти семейный ужин, — пошутила Иоланта, — скромно и с плохим настроением. А знаете что, давайте-ка мы выпьем чего-нибудь покрепче, нам обоим это не помешает.

— Охотно, пани Иоланта.

После четвертой или пятой рюмки она сказала:

— Спасайте ее.

Он вздрогнул и нахмурил брови.

— Я?.. Почему я?..

— Потому что вы любите ее.

Он сделал движение рукой, точно хотел возразить, но не произнес ни слова. Только после долгого молчания спросил:

— А вы позволили бы вмешиваться в свою жизнь каждому, кто в вас влюблен?

— Вы неверно ставите вопрос.

— Вовсе нет. Я смотрю совершенно трезво. Односторонние чувства не дают никакого основания, малейшего права для какого бы то ни было вмешательства.

— Если только они односторонние, — подчеркнула пани Иоланта.

Он взглянул на нее и отвернулся.

— Они действительно такие.

— Я не разделяю вашего мнения, потому что видела Кейт в обществе многих мужчин и уверяю вас, что ни один из них не интересен ей так, как вы.

— Этого мало.

— Да, но время работает на вас.

Роджер покраснел.

— Кроме того, вы же какие-то родственники, вот и ваше право.

— Этого недостаточно. Я не представляю себе, как бы я мог обратиться к своей кузине.

— Мне казалось, что вам не занимать смелости.

Он усмехнулся.

— Оснований мне не хватит.

— А вы просто устройте развод, ведь нужно же кому-то подумать о ее положении. Насколько мне известно, у нее нет состояния. Достаточно было бы финансовой помощи, которую от вас, как от кузена, она может принять. Невозможно же обрекать ее жить под одной крышей с человеком, который бьет ее. Вы должны посоветовать ей подать на развод.