Три сердца

— Со стороны Роджера отвратительная скупость, — издевался Гого, — владея таким огромным состоянием, покупать какую-то хибару, когда мог показать класс и приобрести себе какой-нибудь особнячок в Аллеях Уяздовских, если не целый замок. Любой канцелярист может позволить себе такой дом. — И добавил с иронией: — Деньги попадают в руки людей с пристрастиями приказчика, а потребностями нищего.

Кейт ничего не ответила. Она уже давно выбрала такое поведение по отношению к Гого, отвечая молчанием на проявления его недовольства судьбой. В последнее время жалобы звучали все чаще. Не трудно было догадаться о причинах плохого настроения Гого. Ему постоянно не хватало денег. Уже целый год он не платил по счетам портному, сапожнику и магазину готовой одежды. Дошло до того, что у него закрыли кредит, а судебный исполнитель забрал мебель. Все чаще в квартире появлялись настойчивые кредиторы. Несмотря на это, Гого не изменил свой образ жизни и почти каждый день просиживал в баре. И часто проводил ночи на танцах.

В минуты подавленности он жаловался:

— Я задыхаюсь, задыхаюсь в таких условиях, потому что создан для другой жизни.

Однажды после ухода ростовщицы, которая пришла требовать просроченные проценты, он пришел в неописуемое отчаяние.

— Мне не остается ничего иного, как пустить себе пулю в лоб, и ты вздохнешь с облегчением, избавившись от меня, да и я не буду больше мучиться.

— Тысячи людей живут в условиях во много раз скромнее, — спокойно проговорила Кейт.

— Ах, тысячи, а я вот не умею и не хочу так жить. Это не для меня.

— Каждый так может сказать.

— Не каждый, а именно я. У других есть какая-то надежда, а у меня ее нет. Наоборот, я знаю, что ничего уже к лучшему в моей жизни не изменится. Никакое наследство на меня не свалится, а посему все может стать только хуже.

Кейт пожала плечами.

— Ты забываешь об одном: можно работать.

— Абсурд. Я не создан для работы.

Кейт умолкла. Она давно поняла, что все уговоры бессмысленны.

После первого визита судебного исполнителя Кейт тотчас же решила подыскать себе какую-нибудь работу. Благодаря любезности Кучиминьского, к ней обратилось одно из издательств с предложением заняться корреспонденцией из зарубежных стран, так как она владела языками. Работы было относительно немного. Три раза в неделю по несколько часов она должна была находиться в издательстве, получая за это сто пятьдесят злотых в месяц.

Когда она вернулась домой с оформленным договором и объявила, что с первого числа выходит на работу, Гого возмутился.

— На работу? Моя жена работает?!. Этого еще не хватало. Никогда на это не соглашусь!

— Не понимаю почему, ведь ты же постоянно жалуешься на недостаток денег.

— Но я не хочу иметь их ценой полного деклассирования. Я могу себе позволить, чтобы моя жена не работала.

Кейт с грустью улыбнулась.

— Можешь позволить?

— Да! — прокричал он ей в лицо. — И вообще я запрещаю даже думать о какой-то работе.

— Ты употребляешь слишком громкие слова, мой дорогой.

— Нет, они еще слишком мягкие, — издевался он. — Ты, разумеется, к моему запрету можешь не прислушиваться, но знай, что я найду способ, чтобы тебе отказали в этой должности.

— Ты опоздал, — ответила Кейт спокойно. — Час тому назад я подписала договор.

— Как это? Подписала без моего согласия? Ну, знаешь, я этого не ожидал. Тайком от меня!

— В этом не было никакой тайны. Просто я не говорила, пока все окончательно не решилось, да я и не знала, удастся ли мне получить эту должность. Не думала, что ты будешь возражать, чего, впрочем, я и сейчас не могу объяснить.

Он вскочил и начал метаться по комнате.

— Интересная история. Я уже себе представляю, что станут говорить. Конечно, муж мот, шляется по кабакам, а жену заставляет работать и зарабатывать для него деньги. Красивая ситуация! Будут еще утверждать, что я на твоем содержании. Э, нет, моя дорогая! Нет!

— Если бы ты обращал внимание на то, что скажут люди, то, я думаю, прежде всего постарался бы изменить свой образ жизни.

Гого выкрикнул:

— Не уходи от разговора! Не перебивай! Ты прекрасно знаешь, что не в этом дело. Я даже начинаю подозревать, что ты придумала эту работу мне назло, для того только, чтобы люди обо мне думали как можно хуже.

Кейт усмехнулась.

— Ты так любезен.

— При любом раскладе из этого ничего не выйдет. Договор есть или его нет, работать ты не можешь.

— И все же я подписала договор, — возразила Кейт.

— Скажешь, что сделала это, не согласовав со мной. А лучше всего я сам позвоню им.

— Я бы посоветовала подумать, прежде чем звонить.

— Не о чем думать. Еще не хватало, чтобы мы из-за нескольких злотых бросали тень на наше общественное положение.

— А мне известно, что многие женщины работают. Если тебя так волнует вопрос престижа, вспомни, что работают женщины из лучших семейств. Двоюродная сестра князя Залуцкого работает в банке, панна Ченская — кассир в магазине.

— Пусть себе работают. Они могут себе позволить это, потому что их общественное положение бесспорно и не может вызывать никаких сомнений.

Кейт пожала плечами.

— Я допускаю, что мое тоже.

Гого покраснел.

— Да, изящную ты подбросила мне шпильку. Что ж, это обоснованное разделение твоей и моей репутации. Естественно.

— Вот обидчивость тут совершенно ни при чем. Я не думала ни о каком сравнении.

— Так или иначе, — нахмурил брови Гого, — я буду весьма признателен, если в будущем ты будешь считаться с фактом моего существования и проявишь достаточно лояльности, чтобы предупреждать меня о таких твоих намерениях, которые будут касаться и меня как твоего мужа. А издателю я еще сегодня позвоню и объясню, что это был лишь твой каприз, что ты скучала или что-нибудь в этом духе.

— Мне бы хотелось выполнить договор.

— Нет, Кейт, это невозможно, абсолютно невозможно. Если они потребуют компенсацию, я оплачу, но ты не можешь идти на работу.

Больше Кейт не возвращалась к этой теме.

Однажды они были в гостях у сестры Залуцкого. Тынецкий стал собираться домой, напросился к нему и Гого, чтобы посмотреть, как там все устроено.

— Почему, собственно, вы не заберете в Варшаву машину? — поинтересовался Гого, когда они садились в такси.

— Она мне не нужна, — ответил Тынецкий. — Я люблю ходить, а водить машину не умею, да и в купленном мною доме нет гаража.

Они не были настолько близки, чтобы Гого мог позволить себе открыто высказать свое мнение о поведении Роджера, однако заметить не преминул:

— Вы, пожалуй, самый бережливый человек в Польше.

— Не считаю для себя честью.

— С вашими доходами и расходами вы отложите миллионы.

Тынецкий усмехнулся.

— Меня это не интересует.